Андрей Божко - Год в «Звездолете»
Это говорил человек, который находился в изоляции всего 10 дней, правда, в абсолютном одиночестве.
Ю. Гагарин был первым. Вслед за ним вновь и вновь бороздили космические просторы советские и американские космонавты. Их имена и биографии знает каждый. Им посвящены песни и картины, фильмы и поэмы. И если космонавт избавлен от лишних опасностей и лишений, то только потому, что многое, с чем встречается он в полете, проверили и опробовали на Земле испытатели. Они первыми катапультируются при условных «отказах» на старте, месяцами томятся в тиши сурдокамер, плавают в невесомости самолетных кабин, терпят жару и космический холод.
Как-то в беседе с журналистами известный советский ученый, член-корреспондент Академии наук СССР О. Газенко сказал: «Видите ли, у каждого из нас есть свои обязанности. У одних — задача создавать корабли, у других — рассчитывать их траектории. У космонавтов цель работы — полет. А у испытателей… Без них мы не смогли бы разработать ни те методы подготовки космонавтов, ни ту технику, что обеспечивают сегодня космические полеты. В каждом новом шаге виден труд испытателей здесь, на Земле. Рискуя подчас жизнью, они первыми сталкиваются со всеми сложностями и неожиданностями пока еще неизведанного космоса».
Каждый новый полет, каждый этап полета — это множество сложных научных проблем, это десятки и сотни экспериментов, всю тяжесть которых испытатели и ученые несут на своих плечах…
В канун Нового года нам немного грустно: встречаем его не с семьями. Думаю о своих. Представляю, как они хлопочут сейчас, как готовятся к встрече Нового года. У нас всегда наряжается большая елка. Душистую и заснеженную, ее уже занесли, наверное, в прихожую. Мне видится усталое лицо отца.
Отец, главный редактор одного из московских издательств, наверное, только что пришел с работы. «Ну вот, — скажет мать невесело, — опять редсовет? А ведь обещал пораньше».
Мать — врач противотуберкулезного диспансера — всегда энергичная, выглядит в эти дни тоже усталой: большая семья — четверо детей — и хлопот по дому у нее немало. Но она никогда не унывает. Наверное, сейчас мой младший брат Алексей собирается ставить елку в ведро с мокрым песком, а сестра Наташа ему помогает, и они, как всегда, спорят.
Я представил нарядные предпраздничные улицы и веселое оживление в магазинах. Подошел день, который разделяет жизнь людей на годы. Что же принес мне год уходящий? Что сделал я, что успел, какую пользу принес людям за 365 истекающих дней?
По окончании биолого-почвенного факультета МГУ я занимался перспективными системами жизнеобеспечения. Над этой проблемой мы, биологи-экспериментаторы, работали в тесном содружестве с инженерами и медиками. Это крепкий орешек. Однако первые успехи на стадии лабораторных экспериментов всех нас сильно воодушевляли. Приятно было сознавать, что нам удалось кое-что сделать: чертежи ряда изделий передали в цехи, получили авторские свидетельства — память о тех продуктивных днях, полных энтузиазма.
Работая в совете молодых специалистов, участвовал в организации первой научной конференции. Несмотря на занятость, занимался на курсах английского языка.
В этом же году закончил философский факультет вечернего Университета марксизма-ленинизма. Вступил в члены КПСС. Запомнились первое партийное собрание, первое партийное поручение. Когда предложили участвовать в эксперименте, я не сразу однозначно решил для себя этот вопрос. На прежнем месте я работал увлеченно. Привык к людям, многие из них помогали мне. Появились коллеги-друзья. Грустно было с ними расставаться. И как будто в наказание за такую измену вот попал в стальные стены гермокамеры…
На столе суп харчо, курица, блинчики, сок, а на закуску — капуста. После обеда, который съели с истинным наслаждением, Герман и Борис размечтались о сигаретах как о чем-то несбыточном. Компенсацией за невозможное оказалось известие о каком-то сюрпризе. Действительно, нам преподнесли самый лучший подарок, о котором мы только могли мечтать: устроили встречу с родными, встречу на экране! Когда выключили в отсеке свет, а на экране появились дорогие лица — мы сидели затаив дыхание. Борис увидел мать, жену, дочку. И я встретился со своими. Мои родные сидели за праздничным столом и поднимали бокалы за наше здоровье. Мы были растроганы до глубины души вниманием друзей. Пленку просмотрели еще и еще раз; смотреть ее хотелось бесконечно.
Приближается последний ужин в старом году. У всех праздничное, приподнятое настроение. Перечитываем поздравления, рассматриваем праздничный рацион.
В этот последний день года я дежурный. С Командного пункта сообщают об очередном шлюзовании. Открываю шлюз — и вздрагиваю от неожиданности: елка — маленькая, пушистая, но настоящая лесная, с запахом хвои и зимнего леса. Радость нашу трудно описать. Мы, трое взрослых парней-испытателей, радуемся, как дети. В коробке елочные украшения — маленькие и блестящие шарики и игрушечные свечи — все по размеру елочки. Сюрприз растрогал нас. В этот вечер мы особенно остро ощутили теплоту и внимание друзей и товарищей по работе, выполнявших, как и мы, ответственное научное задание и не забывших о нас в беспокойную новогоднюю ночь.
Жадно вдыхаем запах хвои: он всем напоминает дом, детство, тепло и уют домашнего очага. Борис и Герман начинают украшать елочку — нашу лесную красавицу, а я принимаюсь за приготовление пищи. Мы специально оставили на ужин все самое вкусное из обеда. Обычно, когда мнения расходились, вопрос решался демократично — простым большинством голосов, но сегодня прибегать к этой процедуре не пришлось: мы были во всем на редкость единодушны.
К ужину надели праздничные костюмы. Все оживлены, любезны и предупредительны друг к другу, как это бывает в тесной компании друзей, собравшихся на праздничный ужин. Около одиннадцати услышали сигнал вызова с Командного пункта, и знакомый голос сообщил нам, что научные руководители эксперимента, главный инженер пришли поздравить нас с Новым годом. Они пожелали нам успеха.
— Спасибо! Постараемся оправдать доверие, которое нам оказано, — ответил за всех Герман и поздравил «гостей» с Новым годом.
Нам включили телевизор, который находился за иллюминатором, и показали праздничный концерт.
И вот мы сидим за праздничным столом. Я так торопился, что стал согревать для быстроты салат из капусты, который нужно было медленно оттаивать. На столе у нас вместо сухарей и галет — хлеб собственной выпечки: большие, пышные лепешки. Герман и Борис довольны мной как пекарем. Лепешки удались на славу, и все с удовольствием поглядывают на подрумянившуюся корочку. Меню у нас сегодня отменное: черная икра, креветки, праздничный салат. При виде этих блюд буквально текут слюнки. За столом мы непрерывно смотрим на часы. Вот стрелки сошлись на двенадцати, и пробили кремлевские куранты. Мы дружно подняли бокалы. Когда услышали Красную площадь и знакомый голос диктора Левитана, почувствовали себя вместе со всей Советской страной.
В первые минуты Нового года мы желали успехов друг другу в нашем общем деле, пили сок за здоровье родных и благополучие наших семей и за то, чтобы не было никаких неурядиц и столкновений. Потом поздравили с Новым годом дежуривших ребят и девушек из группы обеспечения, которые, как и мы, не могли сесть в этот вечер за стол в семейном кругу. В этот 57-й день эксперимента мы единственный раз легли спать не «по распорядку» — в половине второго.
Впереди оставалось еще триста девять дней…
Наши сновидения
18 января. Иллюминатор между гермокамерой и оранжерейным отсеком сильно запотел. Температура и влажность там, очевидно, выше, чем у нас. Значит, в оранжерее идут предварительные испытания, и скоро подключат ее к жилому отсеку. Каждый из нас живо представил, как будет «бегать» по оранжерейному отсеку, в котором есть узкая «дорожка» между кюветами, как будет подтягиваться на перекладине, смонтированной по нашей просьбе, как выращивать зелень и готовить салат! Герман наметил перебросить туда часть нашего имущества, и, прежде всего велоэргометр, что бы расширить свободное пространство в жилом отсеке.
Мы с удивлением стали замечать, как легко покрываемся ссадинами и царапинами. Оказывается, в нашем помещении много острых углов и кромок, и даже там, где их нельзя предполагать. В тесноте мы очень скоро убедились, как непрочны и хрупки приборы, стеклянная посуда и все, что изготовлено из стекла. Необычность наших, условий жизни сказывается на всем, даже на снах, которые мы подробно записываем специальный дневник. На днях, когда обострились наши отношения с Германом, мне приснилось, будто в гермокамеру входит Виктор Потапов и заменяет его. В другой раз я ясно видел, как мы все выбираемся из гермокамеры на крышу, покрытую снегом, играем в снежки, а потом возвращаемся вновь к себе. Только теперь я обнаружил, что вижу цветные сны. Они здесь воспринимаются по-иному: во сне возможно покинуть эти серые стены, повидать близких и родных, вообще узнать что-нибудь новое. Сны связывают нас с недоступной пока жизнью. Иногда о своих снах мы рассказываем друг другу и замечаем, что сновидения становятся дополнительным источником информации.
