Хоакин Наварро - Том 31. Тайная жизнь чисел. Любопытные разделы математики

Получить высшую почетную степень было большой честью — так, ее в разные годы удостаивались Кэли, Гершель, Литлвуд, Эддингтон и Адамс. Однажды высшую почетную степень получил будущий нобелевский лауреат лорд Рэлей, и ему пришлось опубликовать в газете «Таймс» заметку, в которой он объяснил, что почетная степень была присуждена ему исключительно за его заслуги, а не за титул и авторитет. Лорд Кельвин сдал экзамен и, не особо-то волнуясь, отправил слугу на факультет, чтобы узнать свое место в общем рейтинге. Юноша ни на секунду не сомневался в том, что заслужил высшую почетную степень, поэтому когда слуга вернулся, он спросил: «Ну что, кто получил вторую почетную степень?». Слуга ответил: «Вы, сэр». И действительно, высшей почетной степени был удостоен другой студент.

Вторая почетная степень тоже была весьма достойным результатом — ее в разные годы удостаивались Джеймс Клерк Максвелл и первооткрыватель электрона Джозеф Джон Томсон. Другие студенты, прославившиеся впоследствии, в свое время занимали в этом рейтинге весьма скромные места: Харди был четвертым, Бертран Рассел — седьмым, Мальтус — девятым, Кейнс — двенадцатым. Как видите, реальные заслуги нельзя измерить никаким рейтингом.

Уильям Томсон, первый лорд Кельвин.

Изготовитель взрывчатки Альфред Нобель (1833–1896) учредил одну из престижнейших премий в истории — Нобелевскую премию, которая присуждается за заслуги в науках: физике, химии, литературе, медицине, а также в деле сохранения мира. Позднее, в 1969 году, фонд Нобеля также учредил премию по экономике, которую финансирует Шведский банк. Но почему Нобель не учредил премию по математике? В XXI веке была учреждена премия для математиков, аналогичная Нобелевской — Абелевская премия, названная в честь великого норвежского математика Нильса Хенрика Абеля (1802–1829) и присуждаемая Норвежской академией наук и литературы. Впервые премия была вручена в 2003 году. Ее лауреатами стали:

Размер этой премии составляет 550 тысяч долларов. Увы, сам Нильс Хенрик Абель, по злой иронии судьбы, в буквальном смысле умер от голода.

Так почему же Нобель решил не вручать премии по математике? Существуют две основные версии, которые связаны с личностью крупнейшего шведского математика времен Нобеля — Магнуса Гёсты Миттаг-Леффлера (1846–1927).

Магнус Гёста Миттаг-Леффлер — человек, который ни в чем не был виноват.

Одно из самых популярных объяснений заключается в том, что возлюбленная Нобеля предпочла ему Миттаг-Леффлера, а возмущенный Нобель решил не присуждать свою премию математикам. Миттаг-Леффлер действительно был высоким и статным, однако доподлинно неизвестно, встречался ли он с Нобелем хоть когда-нибудь — интересы ученых были чрезвычайно далеки, сам Нобель покинул Швецию в 1865 году и возвращался на родину считаное число раз. Однако то, что Нобель всю жизнь оставался холостяком, совершенно точно.

Согласно другому, менее драматичному объяснению, предположительно Миттаг-Леффлер нажил свое состояние не совсем честным способом и где-то перешел дорогу Нобелю. Однако эта версия вообще не содержит ни грамма истины: Миттаг-Леффлер своим состоянием обязан не каким-то финансовым операциям, а удачной женитьбе на богатой невесте.

Скорее всего, Альфреду Нобелю просто не пришло в голову учредить премию по математике — она не была частью его жизни.

В наши дни в некоторых религиозных течениях женщин по-прежнему забивают камнями за недостойное поведение. На Западе подобное строго запрещено, а любого, кто причинит женщине физические или моральные страдания, ждет наказание. Однако в начале XX века всё обстояло иначе, и подтверждением этому может служить судьба Эмми Нётер (1882–1935) — возможно, величайшей женщины-математика из всех, кого видел свет. Ее злоключения начались уже в молодости. В 1915 году руководство Гёттингенского университета не разрешило ей, обладательнице докторской степени с неоспоримым авторитетом, занять должность преподавателя.

Причина, по которой власти авторитетного университета приняли такое решение, была абсурдной. В самый разгар Первой мировой войны члены университетского синедриона фарисейски задавались вопросом: что подумают солдаты, вернувшиеся с полей сражений за отечество, когда увидят, что им будет преподавать математику какая-то женщина? Возможно, вполголоса звучала и другая причина: женщина-преподаватель бросила бы тень на авторитет остального ученого состава. В результате никто не взял на себя смелость изменить существовавшее положение вещей. Давид Гильберт (1862–1943), который возглавлял кафедру Гёттингенского университета и взирал на происходящее с отвращением, в отчаянии воскликнул: «Какое значение имеет пол кандидата? Это университет или мужская баня?» Намного позже, в 1919 году, Эмми наконец была принята в число сотрудников университета, однако ей не назначили ни кафедру, ни жалование.

Когда в 1933 году в Германии начались преследования евреев, Нётер эмигрировала в США, и здесь ей вновь пришлось столкнуться с нетерпимостью: ее должность в Брин-Мор-колледже прекрасно оплачивалась, однако колледж не имел статуса высшего учебного заведения и в нем обучались только женщины, а Принстонский университет в те годы принимал на работу исключительно мужчин. Эмми не пригласил ни один университет, и сложилась парадоксальная, можно сказать, смешная ситуация: преподаватель женского колледжа выступала с докладами и вела семинары в Принстонском институте перспективных исследований, где работали некоторые из ее бывших учеников, а также, к примеру, Альберт Эйнштейн.

Далее мы расскажем об одном случае из жизни Давида Гильберта, типичного рассеянного ученого, который после смерти Пуанкаре был признан ведущим математиком мира. Об извечной рассеянности Гильберта рассказывают множество анекдотов, но наша история выдается из общего ряда.

Как-то раз один из лучших учеников Гильберта передал ему черновик доказательства знаменитой гипотезы Римана, и ученый далеко не сразу нашел ошибку в рассуждениях юноши. Этот ученик поистине подавал большие надежды. К несчастью, он безвременно скончался, и Гильберт, потрясенный случившимся, попросил у его родных разрешения произнести прощальную речь. В день похорон шел дождь. Окруженный плачущими родственниками умершего, Гильберт сказал несколько слов. Присутствующие взирали на него с восхищением: сам великий Гильберт произносил речь у могилы. Гильберт рассказал об умершем, отметил его достоинства и знания, затем перешел к его интересам, после чего упомянул гипотезу Римана и тут оживился. К изумлению и ужасу присутствующих, он продолжил объяснения для посвященных: «К примеру, если мы рассмотрим функцию f(z), где z принадлежит полю комплексных чисел…». Далее последовала целая лекция по основам математического анализа. Представьте себе эту сцену — дождливый день, родители и родственники умершего стоят у могилы… а перед ними докладчик с энтузиазмом повествует о функциях комплексной переменной. Опустим завесу скорби над этой печальной сценой.

Давид Гчльберт.

Разумеется, известно множество рассеянных математиков, о которых существует неисчислимое множество историй. Как-то раз Витольд Гуревич (1904–1956) приехал на работу на машине. А вечером отправился домой… поездом — он забыл, что приехал на автомобиле. «Это могло случиться с кем угодно», — возразит нам читатель. Однако на следующий день, когда Гуревич вновь должен был ехать на работу, он с огорчением обнаружил пропажу автомобиля и незамедлительно заявил о краже в полицию.

Неповторимый Пал Эрдёш (1913–1996) как-то раз встретился со своим известным коллегой и из вежливости спросил его, откуда тот родом. «Из Ванкувера», — последовал ответ. Лицо Эрдёша озарилось улыбкой: «Тогда вы наверняка знакомы с моим другом Эллиотом Мендельсоном». — «Я и есть Эллиот Мендельсон». Рассеянность Эрдёша была поистине феноменальной.

Одним из самых выдающихся экономистов был математик Джон Мейнард Кейнс (1883–1946), первый барон Кейнс. Мы не будем подробно перечислять все заслуги знаменитого ученого — это уже сделано до нас. Сам Кейнс рассказывал, что как-то раз в Берлине лауреат Нобелевской премии по физике Макс Планк (1858–1947), создатель квантовой физики, который славился выдающимся умом, признался, что хотел бы стать экономистом, но экономика показалась ему слишком сложной. Подобное признание и проявление скромности тронули Кейнса: он расценил слова Планка как дань уважения своему таланту.