ГЕДЕЛЬ, ЭШЕР, БАХ: эта бесконечная гирлянда - Хофштадтер Даглас Р.
Дзен-буддизм также размышляет о возможности выхода из системы. Возьмем, например, тот коан, в котором Тозан говорит своим монахам, что «высший Буддизм — не Будда». Может быть, выход из себя является центральной темой дзена. Дзен-буддист старается глубже понять, кем он является на самом деле, все более и более освобождаясь от его собственных идей о нем самом, нарушая все правила и соглашения, которые, по его мнению, держат его связанным, — включая правила самого дзена. Где-то на этой нелегкой тропе он может встретить Просветление. Во всяком случае (как мне кажется), надежда заключается в том, что постепенно углубляя самосознание, постепенно расширяя пределы «системы», можно прийти к ощущению слияния со вселенной.
Благочестивые размышления курильщика табака
Ахилл пришел в гости к крабу.
Ахилл: У вас, я гляжу, появилось несколько новых приобретений, м-р Краб. Особенно хороши вот эти картины.
Краб: Благодарю вас. Мне нравятся многие художники, а больше всех — Рене Магритт. Многие картины в моем доме написаны им.
Ахилл: Должен признаться, что эти образы довольно загадочны. Эти картины Магритта напоминают мне о работах МОЕГО любимого художника, Эшера.
Краб: Я вас понимаю. Оба они весьма реалистичны в исследовании парадоксальных и иллюзорных миров; оба тонко чувствуют, какие образы особенно стимулируют мысль. Кроме того, они оба — мастера грациозных линий, что часто упускают из виду даже их горячие поклонники.
Ахилл: Однако в чем-то они очень различны. Как вы думаете, как можно охарактеризовать эту разницу?
Краб: Было бы замечательно интересно сравнить их в подробностях.
Ахилл: Я нахожу, что Магритт — удивительный мастер реализма. Например, мне очень нравится рисунок дерева с гигантской трубкой за ним.
Краб: Вы хотите сказать, нормальной трубки с крохотным деревцем перед ней?
Ахилл: Ах, так вот что это такое! Так или иначе, когда я ее увидел в первый раз, мне почудился запах табачного дыма. Представляете, как глупо я себя почувствовал?
Краб: Я отлично вас понимаю. Эта картина уже обманула многих из моих гостей.
Рис. 77. Рене Магритт. «Тени» (1966)
(С этими словами он дотягивается до картины на стене, вынимает трубку из-за дерева, выбивает ее об стол — при этом комната наполняется запахом застарелого табака — и начинает набивать ее снова.)
Это превосходная старая трубка, Ахилл. Верите ли, внутри она обита медью, отчего становится только лучше с годами.
Ахилл: Неужели медью? Невероятно!
Краб (доставая коробок спичек и зажигая трубку): Не желаете ли, Ахилл?
Ахилл: Нет, спасибо. Я курю редко, и только сигары.
Краб: Никаких проблем — у меня и сигара найдется!
(Дотягивается до другого рисунка Магритта, на котором изображен велосипед, стоящий на дымящейся сигаре.)
Рис. 78. Репе Магритт. «Грация» (1959)
Ахилл: Гм-м… Нет, благодарю вас, сейчас мне что-то не хочется.
Краб: Ну, как хотите. Сам-то я — неисправимый курильщик. Кстати, это мне кое-что напоминает — вы, конечно, знаете, что старик Бах был любителем выкурить трубочку?
Ахилл: Что-то не припоминаю.
Краб: Старик Бах любил заниматься стихоплетством, философствованием, курением трубки и сочинением музыки (не обязательно в этом порядке). Он соединил все эти пристрастия в одном забавном стихотворении, которое положил на музыку. Вы можете найти его в знаменитой записной книжке, которая хранилась у его жены, Анны Магдалены. Оно называется:
«Благочестивые размышления курильщика табака»
Когда я трубку набиваюОтборным, крепким табакомИ кольца дыма выпускаю,И тает дым под потолком —Каким печальным поученьемПриходит мне на ум сравненье:Подобна дыму жизнь земная,И трубка как судьба хрупка.Ее как жизнь оберегаю,Трясусь над ней — дрожит рука.Адам из глины сотворен —Вернется в прах и глину он.Вот необкуренная трубка —Бледна как смерть, бела как мел.И я улягусь бледным трупом,В гробу как трубка буду бел.Но почернеет скоро тело —От дыма трубка почернела.Сияньем ярким ослепила —Но гаснет огонек во мгле.Так угасают власть и сила.Ищи-свищи огонь в золе.Зола и пепел — и тела,И честь, и слава, и дела.Горячий пепел обжигает,Но раскаленный уголекЧерез минуту остывает,Смягчится боль, пройдет ожог.Земная боль — одна усладаВ сравненьи с вечной мукой ада.Кто с трубкой пишет и гуляет,Тому дымок над головой,Как добрый пастырь помогаетПройти достойно путь земной.Куда б ни вел тебя твой путь,В дорогу трубку не забудь.Очаровательная философия, не правда ли?
Ахилл: Действительно. Старик Бах был, как видно, поэтом и любителем искусств.
Краб: Вы просто читаете мои мысли! Знаете в свое время и я забавлялся стихоплетством. Но боюсь что результаты получались довольно бледными. У меня нет особого дара слова.
Ахилл: Зато, м-р Краб, я уверен, что ваши стихи были не без чувства. Я был бы счастлив услышать одно из ваших творений.
Краб: Польщен вашим вниманием. Хотите услышать мою песню в исполнении автора? Не помню где я ее написал, она называется «Рассказ ни к селу, ни к городу».
Ахилл: Как поэтично!
(Краб достает пластинку из пакета и подходит к огромному сложному на вид аппарату. Он открывает крышку и вкладывает диск в зловещую механическую пасть. Внезапно по поверхности диска скользит яркий зеленоватый луч секунду спустя, диск исчезает во внутренностях этого фантастического сооружения, и в комнате раздаются звуки Крабьего голоса)
Всех смешил наш поэт до упаду.Смастерил не одну он шараду,Но в последней строке,В его каждом стишкеНе бывало совершенно никакого смысла.Ахилл: Прелестно! Только я не понимаю одного мне кажется, что в конце этой песни —
Краб: Нет совершенно никакого смысла?
Ахилл: Нет. Я хочу сказать что там нет ни складу, ни ладу.
Краб: Вы вероятно правы.
Ахилл: В остальном это прекрасная песня, но я должен признаться, что я больше всего поражен этим чудовищно сложным сооружением. Это гигантский патефон да?
Краб: О нет, это гораздо больше чем просто патефон. Это Черепахоуничтожающий Патефон!
