По страницам «Войны и мира». Заметки о романе Л. Н. Толстого «Война и мир» - Наталья Григорьевна Долинина
На Николая Ростова, как мы знаем, имела виды Жюли – невеста столь же богатая, как и княжна Марья. Но даже мысль жениться на её деньгах не мелькнула у него: он не Борис Друбецкой и не Анатоль.
Получается, что быть плохим человеком легче, чем хорошим. Может быть, это и верно. Но, мы видели это на примере Элен, плохому человеку просто не д а н ы многие радости, доступные хорошему. Никогда в жизни Анатоль не испытал того чувства, которое охватило Николая Ростова в церкви при виде молящейся княжны Марьи, – это чувство нужно было заслужить духовной работой.
Но ведь Николай не слишком-то любил задумываться! Мы и раньше знали, что он человек простой, рассуждать не любит, «затем в гусары и пошёл». Даже когда на его глазах совершилась чудовищная несправедливость: царь отказался оправдать Денисова – Ростов предпочёл остаться нерассуждающим солдатом: подчиниться царскому слову и пить, чтобы не задумываться. И теперь, на войне, он твёрдо знал, «что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие…» Более того, ему даже враждебными, неприятными кажутся всякие «умствования», склонность мыслить. «В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью…»
Но это же «выражение высшей, духовной жизни» он ценил в своей сестре; потому так поразило его Наташино пение в вечер рокового проигрыша; потому так любовался он Наташей, когда она плясала у дядюшки, и так любил вечерние поэтические разговоры с ней. Его чувство к Соне вспыхнуло в тот единственный вечер, когда она стала похожа на Наташу, – на святках, в морозную сказочную ночь.
Сам того не зная, Николай ждал женщины, живущей духовной жизнью. Княжна Марья, возникнув на его военной дороге, оказалась именно этой женщиной, но он чувствовал себя несвободным, потому что дал слово Соне; он боялся самого себя и придирчиво искал правду: хотел понять до конца, что влечёт его к княжне Марье, и боялся – а вдруг её богатство всё-таки имеет для него значение? Вот почему он сердился, когда товарищи подшучивали над его знакомством с княжной Болконской. Вот почему, встретившись с княжной Марьей во второй раз – в Воронеже, – «Николай долго один ходил взад и вперёд по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось».
Он приехал в Воронеж «в самом весёлом расположении духа», чувствуя себя вправе развлекаться после сражений, к которым ему ещё предстояло вернуться. В этом провинциальном городе, «где мужчин не было никого, кто бы сколько-нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтёром-гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым», Николай ведёт себя вовсе не благовоспитанно, а развязно и даже пошло, но всё это – ДО встречи с княжной Марьей.
Когда губернаторша сказала, что его хочет видеть важная дама, племянницу которой он спас, Николай ответил: «Мало ли я их там спасал!»
Эти хвастливые слова – последнее, что он сказал в пошлом тоне. Как только до его сознания дошло, что речь идёт о княжне Марье, он покраснел. «При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха».
Ему ещё и в голову не приходило, что это любовь. Но когда губернаторша, желая сосватать ему княжну Марью, сказала, что она «совсем не так дурна», Николай почувствовал себя обиженным. Конечно, в его глазах княжна Марья вовсе не дурна!
И совершенно так же, как Пьер в занятой французами Москве вдруг рассказал о своей любви к Наташе чужому человеку Рамбалю, «Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли… этой почти чужой женщине» – воронежской губернаторше.
Кто виноват, что не сложилось счастье Николая и Сони? Есть много причин, одна из них – война, задержавшая Николая в полку и столкнувшая его с княжной Марьей. Виновата, конечно, его мать, мешавшая этому браку, и воронежские дамы, которые решили женить графа Ростова на княжне Болконской. Но главная причина разрыва Николая с Соней – характеры обоих, потому что нигде так полно не раскрывается характер человека, как в любви.
Казалось бы, Ростов преобразился от встречи с княжной Марьей: он обдумывал свою жизнь, он «с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи…» Но в то же время он оставался собой, и Толстой напоминает об этом: «Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим», так и теперь он поддался влиянию воронежских дам: ему т а к л е г ч е – предоставить событиям идти, как идут…
«Мне часто в голову приходило, что это судьба», – сказал Николай губернаторше. Стремление свалить всё на судьбу так характерно для него: ведь против судьбы не пойдёшь! Но мысль о Соне мучит Николая, и ему приятно слышать от губернаторши те самые слова, которых он не хотел слышать от матери, – о бедности Сони, о невозможности его брака с ней. Он обманывает себя, потому что в душе уже знает, что с Соней всё кончено, – казнит себя и презирает, но знает это непреложно.
А княжна Марья ничего не знает о Соне. У неё свои муки совести: сейчас, когда только что умер отец, брат тяжело ранен, несчастье нависло над всей страной, она не считает себя вправе думать о своих личных мечтаниях и надеждах. Отсюда «не радостное, но болезненное чувство», овладевшее ею, когда опять появился Ростов, и её решение держать себя с ним сдержанно…
Но все эти сомнения, все решения, принятые обоими, – всё рушится само собой, стоит им увидеть друг друга. «Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки».
Мадемуазель Бурьен с изумлением смотрит на княжну Марью: она-то умеет ловко принарядить себя бантиками и причёской, но не знает она, что любовь преображает человека сильнее, чем любое искусство.
Здесь, рассказывая о княжне Марье, Толстой впервые прямо говорит о той внутренней духовной работе, которая делает человека прекрасным. И это была «недовольная собой работа»! Как в Элен самое уродливое – её постоянное довольство собой, так красота княжны Марьи – в её
