История античной литературы - Наталия Александровна Чистякова
...Заклинаю и десницей, и ланитой,
Материнскою любовью, честью имени, которым
В западню нас заманили, истерзали, убивают...
У царицы Клитеместры нет прибежища на свете,
Кроме праха ног Ахилла, — а над ней с ножом безумец...
Благородный юноша Ахилл клянется защитить Ифигению, он готов выступить один против своей дружины и всего ахейского войска, подстрекаемого демагогом Одиссеем. Ахилл жалеет обманутую беззащитную девушку и негодует на тех, кто воспользовался его именем для прикрытия своих замыслов. Благородный порыв Ахилла встречает неожиданное сопротивление Ифигении, которая после некоторых колебаний побеждает страх смерти. Она добровольно жертвует собой ради благополучного исхода ахейского похода на Трою и торжества эллинов над варварским Востоком:
...Я готова... Это тело — дар отчизне...
Грек, цари, а варвар — гнись! Не подобает гнуться грекам
Перед варваром на троне: здесь свобода, в Трое ж — рабство.
Мотив добровольного самопожертвования встречался уже в других драмах Еврипида, но в «Ифигении в Авлиде» он стал центральным, позволив поэту по-новому раскрыть героический образ Ифигении, сознательно идущей на смерть ради спасения родины.
Для древних человеческий характер представлялся врожденным и неизменным. Считалось, что свой характер человек приносил в мир и с ним уходил в могилу. Но Еврипид не удовлетворился таким пониманием. Он впервые сумел показать, как созрело у Ифигении ее героическое решение, объяснил, почему она, прибывшая вступить в брак с лучшим витязем Эллады, полная сил и даже не помышлявшая о смерти, вдруг отвергла все попытки спасти ее, сама избрав для себя смерть. Еврипид так правдиво и ярко изобразил начало и конец сложной психологической драмы Ифигении, что современный читатель не требует показа всей сложной гаммы чувств героини. Однако древняя критика не смогла объяснить и понять нового отношения Еврипида к человеку[78]. Причем поразительное открытие Еврипида распространялось не только на главную героиню, Ифигению. Так, Ахилл вначале слишком резонерствует и кажется недоступным неожиданным чувствам. За Ифигению он вступается только ради восстановления поруганной справедливости. Но затем он вдруг влюбляется в Ифигению и обращается к ней с несвойственной ему страстью:
...Элладе
В тебе дивлюсь, тебе ж — средь дев ее...
Дивлюсь словам твоим, достойным нашей
Отчизны, и теперь, когда смотрю
На благородный стан твой, то желанье
Меня пьянит — твоей руки искать,
Сберечь тебя, укрыть тебя в чертоге...
По традиции античного театра жертвоприношение не могло происходить на глазах у зрителей. Поэтому о нем в эпилоге рассказывал вестник. По его словам, боги похитили лежащую на алтаре девушку, подменив ее ланью. Но Клитеместра не верит вестнику, считая, что история чудесного спасения придумана Агамемноном для собственного оправдания. Такой эпилог уже заранее подготовлял психологическую мотивировку будущего преступления Клитеместры, которое Еврипид в ряде своих драм объяснял местью убийце-отцу за смерть дочери. Однако эпилог не принадлежал Еврипиду, а являлся поздней византийской переработкой, возникшей под влиянием прочих еврипидовских драм об Атридах. Некоторые исследователи считают, что смерть помешала Еврипиду окончить эту драму и перед постановкой кем-то был дописан финал. Другие думают, что концовка не понравилась зрителям и потому была переработана[79].
Сюжет «Вакханок» Еврипид нашел в мифах о Дионисе, где рассказывалось о том, как распространялся и устанавливался в Элладе культ Диониса. Поэт написал эту драму в Македонии. Однако своим возникновением она обязана тем настроениям, которые царили в Афинах накануне трагического исхода тридцатилетней Пелопоннесской войны. Тревога й беспокойство, распространившиеся в это смутное время среди афинян, способствовали увлечению мистикой и суевериями, в которых люди искали временного успокоения и некой иллюзии личного благополучия. Культ греческих богов предусматривал прежде всего соблюдение внешних формальностей и носил общегосударственный характер. Афиняне почитали своих богов как хранителей государства, учредителей и блюстителей его незыблемых социальных институтов и всех полисных связей. В процессе распада последних менялось отношение к богам, в которых пытались искать личных покровителей, заступников и хранителей, способных обеспечить человеку утраченное им душевное спокойствие. Таким богом представлялся Дионис, к которому можно было приобщиться путем экстаза, т. е. выхода из привычного состояния ради достижения последующего блаженства.
В конце V в. в Афинах наряду с усилением культа Диониса распространились новые иноземные культы, носившие еще более дикий оргиастический характер с той же самой экстатической целью. С некоторыми из них Еврипид познакомился в Македонии. Итогом размышлений умудренного долгой жизнью поэта о человеческом счастье и о противоречии между разумом и верой в богов стала трагедия «Вакханки» — лебединая песня Еврипида.
Действие происходит в Фивах, куда на родину матери прибыл Дионис, окруженный свитой вакханок. Его мать, Семела, погибла, сожженная молнией Зевса, когда, подстрекаемая сестрами, пожелала увидеть своего возлюбленного во всем его блеске. Сестры, подобно всем фиванским женщинам, не верили, что Семелу сделал своей избранницей Зевс; они открыто смеялись над нею, а в ее смерти усмотрели заслуженную кару богов. Теперь Дионис, сын Зевса и Семелы, извлеченный некогда отцом из тела мертвой матери и вскормленный нимфами, пришел, чтобы наказать всех фиванских женщин, и поверг их в безумие. Правитель Фив Пенфей, двоюродный брат Диониса, всеми силами пытается предотвратить культ нового бога, считая его ложным и развратным. Тогда Дионис вселяет в Пенфея желание тайно проникнуть на ночные вакханалии, чтобы посмотреть, как происходит служение пришельцу. Когда же исступленные женщины во главе с матерью Пенфея Агавой и ее
