С полемическим задором (СИ) - Ивин Алексей Николаевич
Затем шла передача о Шуберте с упоминанием многих имен, в т.ч. Анатолия Ефимовича Перельмана. Шуберт - хороший человек.
21.00. Новости. Сперва передали, что введена новая АТС. Потом - что подняты цены за телефон. Выслушав сие, я непроизвольно хихикнул. Радио России нас, точно, держит за дураков. За русских терпеливых дураков.
В 21.00, после оповещения С. Маркуса «Вначале было Слово...» началась передача о писателе Викторе Некрасове. Читали его рассказ «Мраморная крошка». Наш человек, можно ставить знак (-). Но тоже странности в тексте, буквально: «Прошло дня три-четыре. В тот вечер я не пришел, а на следующий явился». Светопреставление со временем, да и только. Но кроме этого ляпсуса, на всем остальном славяно- и русофил Ивин отдохнул опять душой.
Маркус - ведущий спокойный. Представил далее упомянутого Гаркави с его ансамблем. Гаркави сочиняет православные канты. В кантах его сочинения есть и такая строка: «Утверди славу нашу, матушка Мария...» Пресвятая дева - она, конечно, и для французов пресвятая, и для американцев, и для русских, но чует мой юдофобский нюх, что что-то тут не то. Может, через сто лет придем в церкву, а там вместо русского батюшки курчавый и с пейсиками читает нараспев,- гоже ли целовать ему руку, это бабушка надвое сказала. Но канты хороши, напевны.
В 22.00. программа Бориса Ляшенко «Жизнь»: обзор писем. Этот комментатор - человек желчный, но интересный. Въедливый, но цитирует И.А.Крылова. А вот его передачу, похоже, собираются закрывать. О памятнике Жукову, что у него лошадь неестественная.
В 22.00 началась музыкально-развлекательная программа «Четыре четверти» (ведущий Александр (?) Алексеев). Зазвучал молодежный стеб и бытовая говорильня. Имена так и пестрели, возможно, пару-тройку искомых я проворонил: устал все-таки. Но некий Василий Крачковский с его песенками меня позабавил: симпатичный парень. Нынче у молодых все песни про это дело: «Зреет плод, через 280 дней вынут люди в белом». «Поможите, чем сумеете, мы не местные сами»: это пародирование вагонных попрошаек. Симпатичная молодежь: в карман за словом не лезут.
В 23.00. Новости. О безработице. Потом о том, что число вакансий везде растет. Ладно.
23.10. Канал «Четыре четверти». Звучит песня: «Я лежу на свалке, по мне стекает гной, я начинен эквантиролом». Остроумного певца В. Крачковского ведущий отпускает на Мосфильм: запись альбома. А на мои уполномоченные уши теперь и до полуночи воздействует певица Юдифь, сиречь Машенька Кац. Держится пока скромненько, но поскольку женщина вроде красивая, ведущий с ней слегка флиртует и мило пикируется. Но когда Юдифь, Мария Кац запела по-английски с негритянским прононсом в стиле блюз, я понял, что сейчас у меня поедет крыша. Все, я конченный человек, больше не могу. Они уже угнездились в племени мумбо-юмбо. Они и там свои люди. И у эскимосов Чукотки они свои, они учат, как шаманить, как камлать. Успешная участница Евровидения Маша Кац, прошу любить и жаловать. «Я рыжая», призналась она. Все песни М.Кац исполнила на таком манерном английском, что разобрать решительно ничего нельзя было. Господи Исусе, Ты же все-таки немного еврей, подумай, может, я хочу услышать из радиоприемника говорок Василия Ивановича Чапаева, Добрыни Никитича или еще какого национального деятеля. Смилуйся, Господи, не к Яхве же мне обращаться. Ведь можно же быть богоизбранным, но надо же и совесть иметь, точнее: радиовещательные пропорции соблюдать.
Маша Кац мило болтала вплоть до ГИМНА РОССИИ. Нет, лучше так: МАША КАЦ мило болтала вплоть до гимна россии. Я чувствовал себя очень измученным и несчастным. Потому что меня звали Алексей Николаевич Ивин и я знал, что за опубликование подобного материала меня сразу же привлекут к ответу по всем пунктам УК России, Гражданского права и всем статьям Конституции сразу. За что? Да за констатацию факта: в воскресенье 30 марта Радио России с 10 часов утра, начав вещание с рассказа о Соломоне Моисеевиче Старикове, закончило в 24.00 рассказом о Маше Кац, выступающей под псевдонимом Юдифь. Эта смелая девушка знает историю своего народа, любит его имена. В области негритянской музыки она снискала лавры, певец Сергей Крылов дает ей 100 тысяч долларов.
И так каждый день? Ведь логично предположить, что наугад взятый день 30 марта отражает, как в капле воды, и все другие дни радиовещания.
Нефед, Федор, Влас, Илья, Пров, Савва, Фрол, Глеб, что же вы молчите? Разве на вашем языке говорит Радио России?
24.00. Звучит Гимн России.
Послесловие:
Проснувшиеся в понедельник, 31 марта 1997 года в шесть часов утра, и включившие радиоприемник на первом канале Радио России могли слышать повторение передачи о Соломоне Моисеевиче Старикове, директоре музыкального училища.
Алексей ИВИН
(, и др.)
------------------------------
©, ИВИН А.Н., автор, 2011 г.
СЕМЕЙНЫЙ ЗВЕРИНЕЦ
1
Вы скажете: «Это донос». Я скажу: «Нет, это челобитная». Уже в средние века на Руси дозволялось жаловаться на обиды и притеснения, хотя челобитчики редко добивались пересмотра дела. И тогда они обращались к общественному мнению и сочиняли довольно ядовитые жалобы («Калязинская челобитная», «Шемякин суд»). Я тоже ищу справедливости. Если кому-то покажется, что недостойными методами, значит, либо я плохо аргументировал свое челобитье, либо его эта проблема вообще не волнует.
2
Слонялся в лесу за Киржачом. Проезжаешь весь город насквозь и в конце улицы Ленинградской, где корпуса городской больницы, сворачиваешь на просеку линии электропередач, а там, метров через сто, направо на тропу на болото. Собственно, болото там уже сильно и густо заросло, но местами клюква и голубика еще встречаются (где прогалызины). Слонялся, размыкивал свою ненужность. Еще недавно в тех же примерно местах Пришвин ходил с ружьем и кормил свою семью охотой, я же за 12 лет проживания встретил в лесу лишь пару рябчиков да зайца: дичи нет. Дичи нет, лицензии мне не выхлопотать, рыбы в речке нет (я это понял в первые же полгода); проверяется это просто: бросаешь с моста в речку горсть семечек или какого-нибудь сора и, если рыба не всплывает и не начинает играть, значит, ее нет. Вообще нет. А пустота в лесу весной – она особенная. В прежние бы годы возле этой вот толстой ели с наплывами смолы я обязательно использовал бы зажигалку – посмотреть, как ручьи черного огненного расплавленного вара текут по стволу и с воем исчезают во мху. А теперь, видно, остарел: смотрю, отличная смола, а поджечь не хочется. И на многое другое нет достаточного отклика.
В нескольких местах тропу завалило соснами, рухнувшими в прошлогоднюю бурю; уже образовался обход, а я, минуя вывороток, подумал только, что такому здоровенному дереву не стелиться бы горизонтально по кочкам, а вглубь зарываться, - тогда бы его не свалило. То есть, без любви, без сочувствия отнесся. Подумал еще, что лесники здесь, видно, совсем без квалификации и черт те чем заняты и что в какой-нибудь Голландии от этих завалов и щепочки не осталось бы назавтра после бури (а эти стволы гниют уже скоро год). Что уж проход – и тот не хотят распилить. А когда я прихожу наниматься на работу в лесничество, говорят на голубом глазу: нет, нет никакой работы. Так вот, думал я, еще Пришвин кормился от леса, не особенно рассчитывая на литературный заработок, а мне, очевидно, и вовсе загибаться надо, потому что, в противность ему, меня даже картофелеводы и сапожники не привечают. Человек есть, но его как бы и нет. Вероятно, потому, что «широка страна моя родная»: на больших пространствах он как бы теряется. У нас по-прежнему большая территория. А когда территория большая, значат что-либо лишь люди, допущенные к власти и к средствам массовой информации.
С утра до вечера молотит языком пустой Д.Л.Быков, а В. Л. Забабашкина как бы нет. В 2003 году умерла Ия Арепина, артистка из крестьян, но все эти годы ее как бы не было, а щеголяла и всех пленяла только Л. М. Гурченко. Русского художника и публициста Игоря Синявина убили сионисты за его критику И.Христа, и Игоря Синявина не стало как бы совсем, а с утра до вечера толкутся перед телекамерами Никита Михалков и Илья Глазунов, оба тоже православные, но как-то не так, как-то иначе, чем неудачник Синявин. И вот я иду по пустому весеннему лесу, по всем тем же параметрам неудачник, чужой в своем народе, тотально ненужный, потому что, хоть черника уже цветет, но поспеет только через пару месяцев, а из съедобного под ногами стелется только и тоже цветет лишь кислица. «Меня как будто нет, никто не ждет меня», - вспоминаю еще одного, и тоже русского неудачника Ивана Жданова, и, поскольку в голове цензуры никакой, а поток сознания, выуживаю из потока и мечу мысль, что о н и, конечно, как минимум, странные, эти евреи: антисемит Луи-Фердинанд Селин в переводе еврейки Эльзы Триоле: то есть, лишь бы деньги виднелись на горизонте, а прочие соображения для них не важны.
