Творчество Гоголя в мифологическом и литературном контексте - Аркадий Хаимович Гольденберг
В качестве преподавателя богословских дисциплин он применил новый метод изложения богословия - исторический и историкосравнительный, широко использовал в своих трудах сочинения западных богословов и философов. Иннокентий оживил интерес к ученым занятиям, ввел новые предметы преподавания, такие, например, как сравнительное богословие и «экклезиастика», соответствующие уровню научного развития на Западе.
Высокую оценку современников святителя получили его церковноисторические сочинения «Жизнь святого апостола Павла», «Жизнь священномученика Киприана, епископа Карфагенского», «Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа», «История христианской церкви в Польше». Для рассмотрения событий Священной истории он первым в России использовал историко-археологический метод. В своих философских взглядах Иннокентий был близок немецкой натурфилософии, Шеллингу, а особенно Баадеру, которого высоко ценил. «Однако, как ни труден и опасен был этот “западнический” этап, он был неизбежен <...> Ибо от опасностей мысли нельзя укрыться в запретах, но только в творчестве», - писал об истории духовного образования в России протоиерей Георгий Флоровский [Флоровский 1983: 201].
На формирование Иннокентия-проповедника оказал серьезное влияние известный французский церковный оратор рубежа 17-18 вв. Ж.Б. Массийон, книгами которого он увлекался в студенческие годы. Но главной заслугой Иннокентия как духовного писателя стало творческое преобразование русской проповеди, освобождение её от схоластики, избытка славянизмов, выработка нового языка и слога - по определению современника, «чистого» и живого. За свои научные заслуги в 1836 г. он был избран действительным членом Российской Академии наук по Отделению русского языка и словесности.
Проповеди Иннокентия широко распространялись в печатном виде и принесли ему всероссийскую известность. Несметные толпы почитателей собирались в киевских и харьковских храмах, многие специально приезжали из далеких мест, чтобы послушать и увидеть Иннокентия. Его проповеди, по свидетельству современников, одновременно умиляли, трогали, поражали и восторгали слушателей. Уже при жизни за ним закрепилось имя Русского Златоуста. Проф. И.И. Малышевский написал через 12 лет после кончины Иннокентия: «Едва ли не более всех заставил он современное ему русское общество полюбить свою русскую проповедь, едва ли не шире всех распространил он просветительское влияние её на общество» [Русский Златоуст 2006: 97]. Изданные в Киеве за время ректорства в духовной академии «Собрание слов и бесед» Иннокентия в 2 томах, сборники проповедей «Страстная седмица», «Светлая седмица» и «Первая седмица Великого поста» вызвали большой резонанс среди образованной части русского общества. Восторженными рецензиями на них откликнулись И.В. Киреевский и С.П. Шевырёв.
Первый из них писал в 1842 г. «Читая проповеди преосвященного Иннокентия, вы чувствуете, что ему не безызвестны все ваши мысленные волнения, что вся гордость разумного развития, все хитросплетения современной науки не могут представить ему никакого нового возражения, незнакомого его много трудившейся мысли, еще не побежденного в глубине его внутреннего сознания. Этим, кажется, объясняется всеобщее действие его проповеди, равно согревающей сердце человека безграмотного и многоученого...» [Киреевский 1861: 2, 208]. Иннокентий стал одним из любимых авторов журнала «Москвитянин», в котором печатались и его сочинения, и отклики на них. Издатель журнала М.П. Погодин, друживший с архиепископом до самой его кончины и много сделавший для распространения трудов и сохранения памяти о личности духовного писателя, выпустил в 1843 году трехтомное собрание его сочинений [Иннокентий 1843].
Письма Гоголя 1840-х годов содержат неоднократные просьбы прислать ему творения Иннокентия. Он рекомендует их для чтения самым близким людям. Так, в письме С.П. Шевырёву из Неаполя от 20 февраля 1847 г., есть просьба «купить на мои деньги» проповеди Иннокентия для передачи их в Васильевку сестре писателя Ольге. От сестры он ждет отчета о том, «как они тебе показались и чем именно для тебя полезны» (XIII, 239). 6 декабря 1847 г. Гоголь снова обращается к Шевырёву: «Если хватит денег, то, пожалуйста, присовокупи к книгам новую, недавно вышедшую книгу Иннокентия, в которой, говорят, очень хорошие поучительные слова...» (XIII, 415).
Иннокентий находился в дружеских отношениях и переписке со многими литературными деятелями, входившими в круг общения Гоголя. Это И.В. Киреевский, М.П. Погодин, С.П. Шевырёв, О.М. Бодянский, В.А. Жуковский, Н.В. Кукольник, Н.И. Надеждин, М.А. Максимович, И.М. Снегирев, О.М. Сомов, А.С. Хомяков. В Киеве началась многолетняя дружба Иннокентия с М.А. Максимовичем, исполнявшим должность первого ректора открытого в 1834 г. университета Св. Владимира. В книге «Письма о Киеве и воспоминания о Тавриде» (1871) Максимович посвятил ему немало проникновенных строк. Планам Гоголя переехать в Киев вместе с Максимовичем и стать там профессором по кафедре всеобщей истории сбыться, как известно, не удалось. Но о подробностях киевской жизни своего друга, в том числе о его общении с Иннокентием, Гоголь, несомненно, был хорошо осведомлен.
Первая встреча Гоголя с Иннокентием в апреле 1842 г. стала для писателя судьбоносной. Приехавший в Москву уже в качестве главы харьковской епархии Иннокентий благословил Гоголя на поездку в Иерусалим. О том, какое впечатление это произвело на Гоголя, нам известно из воспоминаний С.Т. Аксакова: «.вдруг входит Гоголь с образом спасителя в руках и сияющим, просветленным лицом. Такого выражения в глазах у него я никогда не видывал. Гоголь сказал: “Я все ждал, когда кто-нибудь благословит меня образом, и никто не сделал этого; наконец Иннокентий благословил меня, теперь я могу объявить, куда я еду: ко гробу господню”. Он провожал Иннокентия, и тот, прощаясь с ним, благословил его образом. Иннокентию, как архиерею, весьма естественно было благословить Гоголя образом; но Гоголь давно желал, чтобы его благословила Ольга Семеновна (жена С.Т. Аксакова - А.Г), а прямо сказать не хотел <.> На вопрос, надолго ли едет он, Гоголь отвечал различно. Сначала сказал, что уезжает на два года, потом, что на десять, и, наконец, что он едет на пять лет. Ольга Семеновна сказала ему, что теперь она ожидает от него описания Палестины, на что Гоголь отвечал: “Да, я опишу вам её, но для того мне надобно очиститься и быть достойну”» [Аксаков 1960: 63-64].
Между тем, посылая
