Исторические корни волшебной сказки - Владимир Яковлевич Пропп
Таким образом, сказка переняла от более ранних эпох их социальную и идеологическую культуру. Но было бы ошибкой утверждать, что сказка — единственный преемник религии. Религия, как таковая, также изменялась и содержит в себе реликты чрезвычайно древние. Все представления о загробном мире и судьбе умерших, получившие развитие в Египте, Греции и позже в христианстве, возникли гораздо раньше. Здесь нельзя не указать также на шаманизм, точно так же воспринявший много из доисторических эпох, сохраненных сказкой.
Если собрать шаманские рассказы о своих камланиях, о том как шаман отправился в поиски души в иной мир, кто ему при этом помогал, как он переправлялся и т. д., и сопоставить их со странствием или полетом сказочного героя, то получится соответствие. Для отдельных элементов мы это проследили, но и для целого получится совпадение. Так объясняется единство композиции мифа, рассказа о загробном путешествии, рассказа шамана, сказки, а в дальнейшем — поэмы, былины и героической песни. С возникновением феодальной культуры элементы фольклора становятся достоянием господствующего класса, на базе этого фольклора создаются циклы героических сказаний, как Тристан и Исольда, Песнь о Нибелунгах и т. д. Другими словами, движение идет снизу вверх, а не сверху вниз, как это утверждают реакционные теоретики.
Здесь дается историческое объяснение тому явлению, которое всегда считалось трудным для объяснения, явлению всемирного сходства фольклорных сюжетов. Сходство это гораздо шире и глубже, чем это представляется невооруженному глазу. Ни теория миграции, ни теория единства человеческой психики, выдвигаемая антропологической школой, не разрешают этой проблемы. Проблема разрешается историческим изучением фольклора в его связи с производством материальной жизни.
Проблема, считавшаяся такой трудной, все же оказалась разрешимой. Но всякая разрешенная проблема немедленно выдвигает новые проблемы. Изучение фольклора может идти по двум направлениям: по направлению изучения сходства явлений и по линии изучения различий. Фольклор, и в частности сказка, не только единообразен, но при своем единообразии чрезвычайно богат и разнообразен. Изучение этого разнообразия, изучение отдельных сюжетов представляется более трудным, чем изучение композиционного сходства. Если предложенное здесь разрешение действительно окажется верным, то уже по-новому можно будет приступить к изучению отдельных сюжетов, к проблеме их истолкования и их истории.
Примечания
1
Путилов Б. И. В. Я. Пропп (1895–1970) // Вестник ЛГУ. 1971. Вып. 1. № 2. С. 151.
2
Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946. С. 59; 2-е изд. Л., 1986. С. 33. Далее ссылки в тексте даются на 2-е изд.
3
Пропп В. Я. 1) Специфика фольклора // Пропп В. Я. Фольклор и действительность. С. 16–32; 2) Об историзме фольклора и методах его изучения // Там же. С. 116–131.
4
Пропп В. Я. Специфика фольклора. С. 25.
5
Налепин А. Л. Проблемы реконструкции мифологических систем: Работы Дж. Д. Кёртина // Фольклор и историческая этнография. М., 1983.
6
Пропп В. Я. Специфика фольклора. С. 22.
7
За новизну и продуктивность идей Пьера Сентива называли французским Фрэзером. «Сентив был убежден, что фольклорист должен обладать качествами и естествоиспытателя, и историка, но он был далек от того, чтобы рассматривать фольклор как биологическую науку». (Коккьяра Дж. История фольклористики в Европе. М., 1960. С. 521). Фольклор, по Сентиву, исходит из традиции, а это факт не биологический, а социальный и психологический. С обрядом инициации Сентив связывает объяснение многих мотивов в сказках Перро, при этом он приводит множество тонких, удачных и убедительных параллелей (см.: Saintyve. Р. 1) Les Contes de Perrault et lee recite parallels. Paris, 1920; 2) Pondes enfantines et quotes saisonuidrcs. Paris, 1919, и др.).
8
Жирмунский В. М. Проф. В. Я. Пропп. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946 // Советская книга. 1947. № 5. С. 101.
9
Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946, с. 59. (с. 72 2-го издания).
10
Веселовский А. Н. Сравнительная мифология и ее метод // В кн.: Веселовский А. И. Собр. соч., т. 16. М.; Л., 1938. С. 92.
11
Жирмунский В. М. Проф. В. Я. Пропп. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946. — Советская книга, 1947, № 5. С. 99.
12
Жирмунский В. М. Проф. В. Я. Пропп. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946. — Советская книга, 1947, № 5. С. 100.
13
Пропп В. Я. Русская сказка. Л., 1984. С. 243.
14
Жирмунский В. М. Проф. В. Я. Пропп. Исторические корни волшебной сказки. С. 103.
15
Жирмунский В. М. Проф. В. Я. Пропп. Исторические корни волшебной сказки. С. 9.
16
Мелетинский Е. М. Структурно-типологическое изучение народной сказки. С. 134.
17
Путилов Б. Н. Проблемы фольклора в трудах В. Я. Проппа // Типологические исследования по фольклору. Сб. статей памяти Владимира Яковлевича Проппа (1895–1970). М., 1975. С. 15.
18
M. Сперанский, Русская устная словесность. М., 1917, стр. 222.
19
А. Н. Веселовский, Сравнительная мифология и ее метод. Соч., т. XVI, 1938. стр. 83–128.
20
L. Frobenius, Die Weltanschauung der Naturvölker, 1898, S. 242.
21
Подробнее см. А. И. Никифоров в Изв. II Отд. АН., т. XXXI, 1926. рецензия на книгу «Царь и аббат» В. Андерсона.
22
В. Пропп, Морфология сказки. Вопросы поэтики, вып. XII, Л., 1928.
23
J. Polivka, Närodoplsný Věstnik, XVII, стр. 3 и сл.; Radermacher. Arch. f. Rel. IX, 1906. Baumgarten, Jephthas Gelübde, ARW, XVIII, 1915.
24
Mackensen L., Der singende Knochen. Ein Beitrag zur vbergleichenden Märchenforschung. FFC, № 49, Hels., 1923 Liljeblad S. Die Toiasgeschichte und andere Märchen mit toten Helfern. Lund, 1927.
25
Маркс-Энгельс, Соч., т. XII, ч. I, стр. 6.
26
Маркс-Энгельс, Соч., т. XII, ч. I, стр. 7.
27
Маркс-Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 16.
28
Маркс-Энгельс,
