История античной литературы - Наталия Александровна Чистякова
Как торопятся в путь веселый ноги!
(Пер. А. И. Пиотровского)
Единственное застольное стихотворение перевел А. С. Пушкин:
Пьяной горечью Фалерна
Чашу мне наполни, мальчик,
Так Постумия велела,
Председательница оргий.
Вы же, воды, прочь теките
И струей, вину враждебной,
Строгих постников поите.
Чистый нам любезен Бахус.
Пушкин оставил без перевода одну строчку стихотворения, в которой Постумия сравнивалась с пьяной виноградной ягодой.
Любовные стихотворения Катулла обращены к женщине, которая носит псевдоним Лесбия (лесбиянка). По античным свидетельствам, героиней его романа была римлянка Клодия, сестра трибуна Клодия, прославившегося своей враждой к Цицерону. В любовных стихотворениях чаще чем в других поэт использует привычные мотивы древнегреческой любовной лирики, встречающиеся у Сапфо, Мимнерма и в эллинистической эпиграмме. Он даже переводит одно из стихотворений Сапфо («Мнится мне, как боги, блажен и волен...»). Однако перевод неожиданно заканчивается обращением поэта к себе самому:
От безделья ты, о Катулл, страдаешь,
От безделья ты необуздан слишком.
От безделья царств и царей счастливых
Много погибло.
(Пер. С. Ошерова)
Прося поцелуев у своей возлюбленной, Катулл употребляет сравнения, встречающиеся уже в древнейшей поэзии греков, но при помощи этих сравнений он иллюстрирует мысль о беспредельности глубокого всепоглощающего чувства:
Ты спросила меня о поцелуях —
Сколько, Лесбия, мне б довольно было.
Сколь великое множество песчинок
Покрывает Ливийскую пустыню,
Меж оракулом знойного Аммона
И священною Баттовой гробницей,
Или сколько несчетных звезд на небе
Смотрят вниз на любви немые тайны.
Столько раз целовать тебя хотел бы,
Чтобы страстную мне насытить жажду.
(Пер. Н. В. Вулих)
Катулл обращается к сфере особо почитаемых в Древнем Риме семейных отношений, несколько неуклюже сравнивая свои чувства к Лесбии с любовью отца к своим детям и зятьям.
Поэт не стыдится своей высокой страсти и впервые в античной лирике воспевает всепоглощающую безумную любовь без шутливой иронии и игривой улыбки, свойственных эллинистическим эпиграмматистам. Любовь предстает в его поэзии как могучее чувство, возвышающее человека, и его стихотворения, обращенные к Лесбии, напоминают лучшие образцы любовной лирики нового времени.
Однако эта возвышенная любовь вступает в резкое противоречие с реальной действительностью. Лесбия изменяет Катуллу, и он клеймит ее стихами, полными глубокой боли и злой издевки:
Со своими пусть кобелями дружит,
Пусть три сотни их обнимает разом,
Не любя душой никого, но печень
Каждому руша.
Пусть мою любовь поскорей забудет!
По ее вине моя страсть погибла,
Как цветок в лугах, проходящим плугом
Раненый насмерть!
(Пер. А. Фета)
Поэт обращается к богам, моля их, чтобы они исцелили его от этой мучительной страсти, похожей на тяжелую болезнь. Свое душевное состояние он пытается проанализировать в эпиграммах:
Я ненавижу любя. Возможно ли это, ты спросишь.
Сам не знаю, но так чувствую я и томлюсь.
(Пер. Н. В. Вулих)
Крупные произведения Катулла свидетельствуют о его «учености». Поэт хорошо знал эллинистическую литературу и особенно увлекался, по-видимому, творчеством Евфориона Халкидского.
Евфорион был последователем Каллимаха и противником классического искусства[123]. Его произведения отличались сложной ассиметричной («барочной») композицией, пестрели редкими словами (глоссами) и поражали изысканными звуковыми сочетаниями.
Эпиллий Катулла, посвященный свадьбе Пелея и Фетиды, свидетельствует об увлечении Евфорионом. Поэма сложна по композиции. В рамку основного повествования неожиданно вставляются все новые и новые эпизоды. Вступление посвящено плаванью Аргонавтов и внезапно вспыхнувшей любви Пелея и Фетиды, затем рассказывается о свадьбе, справляемой в богатом фессалийском дворце; взоры гостей поражает своим убранством брачное ложе, покрытое пурпурным покрывалом, на котором изображена покинутая Тезеем на острове Наксосе Ариадна. Как бы забывая об основном сюжете эпиллия, поэт описывает драматические переживания героини.
Эпизод, посвященный Ариадне, заканчивается полным интересной звукописи описанием экзотического вакхического кортежа во главе с самим Дионисом — новым возлюбленным Ариадны. Вновь возвращаясь к прерванному повествованию о Пелее и Фетиде, Катулл дает еще одну вставку: он рассказывает, как во время свадебного пира дряхлые парки, прядущие дрожащими руками белоснежную шерсть, поют песню, в которой предсказывается рождение могучего богатыря Ахилла. В песне часто повторяется рефрен:
Мчитесь быстрей, выводящие нити, быстрей веретена!
Заканчивается поэма меланхолическим рассуждением о том, как все изменилось в мире к худшему со времени блаженного «героического века».
Прежде бессмертные боги являлись в собраниях смертных,
Было тогда благочестье в почете в домах у героев.
...
Но осквернилась земля преступлением тяжким, и люди
Прочь справедливость изгнали из сердца алчного, братья
Братьев кровь проливают, залиты братскою кровью.
Сын не рыдает уже над прахом отца дорогого,
И желает отец преждевременной смерти для сына.
(Пер. Н. В. Вулих)
В эпиллии встречается много редких вариантов мифологического предания, которые всегда разыскивали и «ученые» александрийские поэты, тщательно отрабатываются различные детали и многочисленные побочные темы. Многие описания свидетельствуют о тонкой наблюдательности Катулла.
Катулл сознательно избегает в своих крупных произведениях гармонической, классически ясной композиции.
Тема эпиллия — счастливый брак мифологических героев и горе покинутой Тезеем Ариадны — была близка Катуллу и как бы перекликалась с постоянными мотивами его лирических стихотворений. Другие крупные его произведения также в той или иной мере связаны с волновавшими его глубокими чувствами.
К числу крупных произведений Катулла относятся два эпиталамия (61 и 62), в которых традиционные мотивы греческой свадебной поэзии сочетаются с обрядовыми элементами римской свадьбы. В эту группу входит и элегия «К Аллию» (66), в которой поэт пишет о смерти своего брата и о любви к Лесбии. Эти две темы как бы переплетаются между собой. Катулл рассказывает о своей любви и об ответном чувстве Лесбии, вспоминает о счастливых днях и приводит мифологический рассказ о любви Лаодамии к Протесилаю, трагически погибшему под Троей вскоре после свадьбы (73—86). Упоминание о Трое вызывает горькие чувства в душе поэта, так как именно там находится могила его умершего брата (91—100). Описав свое горе, вызванное тяжелой утратой, поэт вновь возвращается к теме любви к Лесбии.
Подобного рода композиция, когда отдельные эпизоды связаны определенной последовательностью и как бы заключены в известную рамку, называется «рамочной».
В эпиллии «Аттис»
