Крис Тейлор - Как «Звездные войны» покорили Вселенную. История создания легендарной киносаги

В Лондоне вместо того, чтобы давать указания актерам, Лукас бо́льшую часть времени проводил в видеоконференциях с работниками ILM, находившимися в Сан-Рафаэле. Отношения ILM и Лукаса стали неким симбиозом в центре фильма: на ILM создавали компьютерный фон для сцены, Лукас его утверждал и после встречи рассказывал актерам, на фоне чего они будут играть. Авторы эффектов чувствовали большое давление, поскольку им надо было сделать для фильма 1900 спецэффектов, некоторые из которых раньше не делались. На дверях в ILM люди клеили цитату Маккаллума: «Фильм выйдет в мае 1999-го несмотря ни на что».

Нельзя сказать, что это был рецепт успеха. Съемочная площадка напоминала тюрьму; актеры были выбраны за прошлые заслуги, а не за химию друг с другом. Они не читали сценарий целиком, понятия не имели о сюжете и плохо представляли даже декорации, в которых должны якобы находиться. Режиссер до этого не снимал 22 года и имел тенденцию уходить в стиль документального кино – просто дать актерам делать то, что они делают, – и его больше заботили технологии, которые он использовал, и их влияние на мир, чем человеческое измерение собственно фильма. («Я определенно чувствую себя частью трансформации кино», – сказал Лукас на пресс-конференции в июле.) Он был озабочен такими деталями: будет ли Джа-Джа целиком компьютерным персонажем, или часть костюма Ахмеда Беста на съемочной площадке останется в фильме. Как Натали Портман сыграла в той сцене? «Отлично, – сказал Лукас, уходя со съемочной площадки с Маккаллумом в один из первых дней съемок, – просто отлично».

Портман и другие актеры, прекрасно понимая историчность момента, каменели, исполняя самые неэмоциональные роли в своей карьере. Если им и не давали указаний говорить монотонно, то они это очень хорошо изображали. Но это было нормально, потому что режиссер – который сам признавался, что пишет неестественные диалоги, и чей сценарий никто за ним не проверял – не слушал слова. Для него это была музыка, тональная поэма, немое кино.

ЗАДНИМ ЧИСЛОМ МОЖНО ТОЛЬКО УДИВЛЯТЬСЯ, НАСКОЛЬКО ХОРОШИМ ПОЛУЧИЛСЯ «ЭПИЗОД I».

Возможно, актерам надо было спорить с ним, как Харрисон Форд, или играть со своими словами, как Алек Гиннесс. Но эти инновации были сложны даже для опытных актеров, учитывая их разделение. (Теренс Стэмп, игравший покидающего пост канцлера Галактического Сената, ни разу не работал с Портман. Вместо этого он должен был общаться с листком бумаги, изображавшим, где она будет стоять.) К тому же на этом этапе карьеры Создателя кто из актеров посмел бы противиться ему? «Теперь он настолько возвысился, – говорил Хэмилл о Лукасе в 2005-м, – что никто ему ничего не говорит». Лучше дать волю физической части роли. Световые мечи в руки, мальчики. (Единственным актером, преуспевавшим на съемках, был специалист по единоборствам Рэй Парк, игравший Дарта Мола, злодея с двухклинковым световым мечом.)

Мало того что актеры играли в самой стерильной среде в своей карьере. Продюсер соглашался со всем, чего хотел режиссер, и готов был сдвинуть горы, чтобы это случилось. Центральную роль в фильме исполнял девятилетний мальчик. Весь фильм держался на плечах Джейка Ллойда, который должен был убедить зрителей, что его герой – какой-то особенный: продукт непорочного зачатия, потенциальный Дарт Вейдер – а не просто ребенок, изнывающий в 50-градусную тунисскую жару. Тем временем фанаты, разогретые Специальной редакцией, заразили новое поколение фанатов – своих детей. СМИ – особенно молодые сетевые СМИ – вовсю обсуждали единственную размытую фотографию со съемочной площадки. Фильм ожидался с интересом, которого удостоилось очень небольшое количество лент в истории.

Задним числом можно только удивляться, насколько хорошим получился «Эпизод I».

В начале 1999-го в ILM был устроен показ ранней версии фильма, получившего теперь название «Скрытая угроза», напоминавшее о радиосериалах, которые Лукас слушал в детстве. Камеры документалистов запечатлели реакцию зрителей, доверенных людей Лукаса, когда начались финальные титры и зажегся свет. Взгляды, полные ужаса, и вырывание волос.

После небольшой паузы Лукас взял слово: «Фильм постоянно кидает вас из одной сцены в другую, но… возможно, я местами перегнул палку».

Звуковой дизайнер Бен Бёртт, один из самых опытных и уважаемых работников Lucasfilm в зале, высказал свое мнение: «В течение девяноста секунд вы переходите со скорби по умершему герою к побегу, к комедийной сцене с Джа-Джа, к возвращению Энакина… Это много».

«Это мне мозг разрывает, – признается Лукас. – Я об этом много думал, и сложность в том, что ни одну из деталей нельзя выкинуть».

Они говорили о последних катушках киноленты, которые состояли из четырех параллельно развивающихся сцен: Джедаи против Дарт Мола, Энакин против космической станции Торговой Федерации, команда Амидалы против Торговой Федерации, гунганы против боевых дроидов. Это крайне амбициозная последовательность, но Лукас нацелился именно на такую структуру. В первых «Звездных войнах» в финале была одна сцена действия: атака на Звезду Смерти со вставками реакций персонажей на борту станции и на базе повстанцев. В финале «Империи» друг друга сменяют две сцены действия: дуэль Люка с Вейдером на световых мечах и побег Леи, Чуи и Лэндо из Облачного города. «Возвращение Джедая» заканчивался тремя параллельными сценами действия: Хан, Лея и эвоки на луне Эндора; Люк, Вейдер и Император на борту второй Звезды Смерти; Лэндо, ведущий атаку повстанцев на боевую станцию Империи.

Как же было «Скрытой угрозе» не попытаться совместить четыре сцены действия?

Но при этом даже Лукас, заставлявший своих мастеров спецэффектов делать невозможное в течение последних двух лет, казалось, понимал, что зашел слишком далеко. В разговоре с Маккаллумом вскоре после просмотра Лукас отнес комментарий уже ко всему фильму: «За фильмом очень сложно уследить, – сказал он. – Я сделал его более экстремальным, чем мои предыдущие фильмы. Это часть его стиля, и исправить это нельзя, но можно снизить эффект. Мы можем его немного замедлить».

Так, впервые в своей карьере, режиссер «быстрее и интенсивнее» стал делать фильм медленнее и менее интенсивным. При этом сцены, которым не помешала бы скорость и интенсивность, – а конкретно сцены на Корусканте и в Галактическом Сенате, когда все сидят и говорят, – остались практически без изменений. За четыре недели до премьеры в ILM еще велись работы над сценой финального парада; монтаж звука был окончен лишь за неделю до премьеры. Даже со всеми ресурсами ранчо Скайуокера, с гениями спецэффектов и гуру анимации, очередной фильм из серии «Звездные войны», как и первый, еле успел к премьере.

На этот раз фанаты прибыли к «Коронету» заранее, более чем за месяц до первого сеанса, назначенного на 19 мая 1999 года. Они прибыли отовсюду. Крис Гиунта переехал из Мэриленда в Сан-Франциско со своей девушкой – Бет – специально для того, чтобы посмотреть «Эпизод I» в знаменитом среди фанатов кинотеатре «Коронет», эпицентре феномена «Звездных войн», где Джордж Лукас любил устраивать показы. Гиунта устроился на работу в Bank of America мастером по ремонту банкоматов и сказал своему начальнику, что возьмет отпуск на бо́льшую часть апреля и мая 1999-го. Когда босс узнал причину, то посмеялся, а затем спросил: «Можешь мне достать билет?»

В начале апреля Гиунта взял за правило каждые несколько дней проезжать мимо «Коронета», чтобы проверить, не появилась ли очередь. Когда он впервые увидел палатку, он побежал домой за собственным походным снаряжением. Он вернулся к «Коронету», но палатка таинственным образом исчезла. Кассирша понятия не имела, куда делась палатка, но она была не против, чтобы он поставил собственную палатку, предположительно, в начале очереди. Гиунта провел ночь в палатке и как раз ел взятый из дома завтрак, когда прямо перед ним, заехав на тротуар, резко затормозила машина. Оттуда выскочила пара парней и стала закидывать его вопросами: Кто ты? Почему ты здесь? С какой ты группой?

Это были обозреватель видеоигр Фрэнк Паризи и его друг Шанти Сигел, они провели последние полгода, планируя свою стратегию поведения в очереди на «Скрытую угрозу», по большей части с группой «Братство Охотников за головами». Паризи и Сигел познакомились и сдружились на этом самом месте в ожидании Специальной редакции, в начале очереди. Сигел ходил в «Коронет» с тех пор, как в четыре года посмотрел «Империя наносит ответный удар», и одно место в зале ему нравилось больше, чем все остальные, – третий ряд, шестое место – в свое время он даже вырезал на нем свое имя. «У каждого была своя причина оказаться в этой очереди, – говорит Сигел, – одни хотели быть первыми; другие хотели прославиться, а кто-то просто считал, что это весело. Мне на все это было насрать. Мне просто надо было быть уверенным, что на премьере я буду сидеть на своем месте».