Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Основы индийской культуры
Далеко не все пороки системы давали о себе знать в значительной мере до мусульманских вторжений, но они наверняка наличествовали в ней в зародышевой форме, а в условиях патханской и могольской империй стали быстро развиваться. Эти поздние имперские системы при всей их блистательности и мощи еще более, чем те, что предшествовали им, страдали пороками централизации, вытекавшими из их автократического характера, и постоянно обнаруживали тенденцию к распаду из-за все той же особенности региональной жизни Индии, которая не поддавалась искусственной унитарности; создать же единый патриотизм, который бы успешно оградил их от вторжений извне, системы не могли в силу отсутствия у них подлинной, живой и свободной связи с народными массами. В конечном счете, механическое западное управление раздавило все еще сохранявшиеся общинные или региональные автономии, заменив их мертвым единством машины. Но мы видим, как в противоборстве ей опять возрождаются древние тенденции, тенденции к восстановлению региональной жизни народов Индии, требования провинциальных автономий, основанных на подлинном делении по расам и языкам, тяготение индийского ума к идеалу утраченной деревенской общины как живой клетки, необходимой для естественного существования национального организма, и еще не возродившаяся, но уже начинающая будоражить передовые умы идея, согласно которой индийской жизни соответствует общинная основа, обновленная и воссозданная структура индийского общества на духовном фундаменте.
Неспособность создания всеиндийского единства, последствием чего стали вторжения и конечное подчинение чужеземному правлению, имело, следовательно, своей причиной и громадность, и специфичность задачи, ибо легкий метод централизованной империи по-настоящему не мог привиться в Индии, хоть и казался единственно возможным методом, снова и снова испытывался с частичным успехом, который в течение какого-то времени как будто подтверждал его жизнеспособность, но неизбежно заканчивался провалом. Я уже высказывал предположение о том, что древняя Индия лучше понимала суть проблемы. Риши ведических времен и их последователи сделали своей главной целью дать индийской жизни духовную основу и на ней построить духовное и культурное единство множества рас и народов субконтинента. При этом они отнюдь не закрывали глаза на необходимость политического объединения. Следуя клановой тенденции арийских народов, создававших конфедерации и гегемонии различных пропорций – вайраджья, самраджья, – они пришли к заключению, что в этом и следует искать верное решение проблемы, и выдвинули идеал чакравартина, объединяющего имперского правления, объединяющего без разрушения автономий множество государств и народов Индии от моря до моря. Как все в индийской жизни, этот идеал поддерживался авторитетом духовности и религии, внешними символами которого стали жертвоприношения ашвамедха и раджасуя[143]; риши сделали идеал объединения дхармой могущественного правителя, его царским и религиозным долгом. Дхарма запрещала правителю ущемлять свободы народов, оказавшихся под его властью, низвергать с трона и уничтожать династии, заменяя местных правителей своими чиновниками и губернаторами. Его функцией было установление сюзеренной власти с достаточной военной мощью для поддержания внутреннего мира и для привлечения, в случае надобности, всех сил страны. К этой базовой функции был добавлен идеал выполнения и поддержания сильной объединяющей рукой индийской Дхармы, правильного действия духовной, религиозной, этической и социальной культуры Индии.
Полный расцвет идеала отражен в великих эпосах. Махабхарата повествует о мифической, а возможно исторической, попытке создания такой империи, дхармараджьи, Царства Дхармы. Идеал представлен здесь в настолько императивных тонах и настолько общепризнанным, что даже буйный Шишупала мотивирует свое согласие подчиниться и присутствовать на жертвоприношении раджасуйя тем, что Юдхиштхира действовал во исполнение Дхармы. В Рамаяне мы видим идеализированную картину Царства Дхармы в виде уже обустроенной универсальной империи. Здесь речи нет об автократическом деспотизме, здесь универсальная монархия, поддерживаемая свободным союзом столицы и провинций, всеми классами общества, представлена как идеал, как укрупнение монархического государства, синтезирующего в себе общинные автономии индийской системы и служащего опорой закону Дхармы. Идеал завоеваний представлен не в виде разрушительных, хищных вторжений, уничтожающих органичную свободу, политические и социальные институты, эксплуатирующих экономические ресурсы покоренных народов, но в виде жертвенного продвижения, а также испытания военной мощи, победа которой принимается с легкостью, так как не влечет за собой ни унижения, ни порабощения и страданий, только укрепляющее слияние с сюзеренной державой, заинтересованной исключительно в установлении ощутимого единства народов и в Дхарме. Идеал древних риши четок – это политическая целесообразность и необходимость единения разделенных и воюющих народов страны, но при этом риши понимали, что единение не должно осуществляться ценой свободы регионов или ценой общинных свобод, а потому не может принять форму централизованной монархии или жестко унитарного имперского государства. Самой близкой западной аналогией концепции, которую они стремились привить народу, была бы гегемония или конфедерация под имперским главенствованием.
Исторических доказательств того, что концепция была когда-то воплощена на практике, не существует, хотя эпическая традиция повествует о нескольких таких империях, предшествовавших Дхармараджье Юдхиштхиры. Во времена Будды и позднее, когда Чандрагупта и Чанакья создавали первую историческую империю Индии, страна все еще изобиловала независимыми княжествами и республиками, и не было объединенной империи, которая противостояла бы великому набегу Александра Македонского. Очевидно, что если некая гегемония и существовала прежде, то найти способ или систему прочности и постоянства она не сумела. Возможно даже, такая система была бы выработана, если бы достало времени, но раньше, чем это произошло, начались крупнейшие перемены, которые потребовали отыскания немедленного решения. Исторической слабостью субконтинента до последнего времени была его досягаемость через перевалы на северо-западе. Слабость не давала о себе знать, пока Индия простиралась далеко на север, на значительное расстояние от Инда, а могущественные государства Гандхара и Валика служили прочным заслоном от чужеземных вторжений. Они пали под натиском организованной Персидской империи, и с того времени трансиндские государства, перестав быть частью Индии, из ее заслона превратились в отличный плацдарм для каждого последующего завоевателя. Прорыв Александра Македонского показал политическому уму Индии масштабность угрозы, и с того самого времени мы видим, как поэты, писатели, политические мыслители постоянно выдвигают имперский идеал и разрабатывают методы его реализации. Непосредственным политическим результатом этого было становление империи, возведенной с поразительной быстротой государственным гением Чанакьи и постоянно сохранявшейся или возрождавшейся на протяжении последующих восьми или девяти веков династиями Маурья, Сунга, Канва, Андхра и Гупта, вопреки периодам слабости и тяготения к распаду. История империи, ее замечательной организации, администрации, общественных работ, великолепной культуры, мощь, блеск, щедрость жизни субконтинента, процветавшей под ее защитой, известны только по разрозненным и недостаточным упоминаниям, но и по ним видно, что индийская империя стоит в одном ряду с величайшими из тех, что были построены и жили гением великих народов мира. В этом аспекте Индия может только гордиться своими древними достижениями в строительстве империи и не имеет никаких оснований соглашаться со скоропалительным приговором, отрицающим мощный практический гений и высокую политическую ценность ее древней цивилизации.
В то время империя пострадала от неизбежной спешки, насильственности и искусственности первой фазы строительства, вызванных безотлагательной необходимостью, что не дало ей развиться обдуманно, естественно и последовательно, в соответствии со старым надежным индийским методом, в соответствии с истиной ее глубочайшего идеала. Попытка построить централизованную имперскую монархию привела не к свободному синтезу, но к разрушению региональных автономий. Хотя по индийскому принципу региональные институты и обычаи уважались, а поначалу не разрушались полностью и региональные политические институты, по крайней мере, в значительном числе случаев они включались в имперскую систему, но процветать в тени имперской централизации не могли. Начал исчезать мир свободных народов древней Индии, его обломки в иных случаях становились основой создания ныне существующих индийских рас. И я думаю, что в целом можно сделать заключение, что хотя на протяжении долгого времени великие народные ассамблеи продолжали сохранять жизнеспособность, к концу они уже механически выполняли свои функции, а их активность понемногу иссякала. И городские республики тоже все больше и больше становились неким подобием муниципалитетов в организованных царствах или империи. Умственные установки, возникшие в результате имперской централизации, ослабление или исчезновение более серьезных свободных народных институтов образовали своего рода духовную пропасть, по одну сторону которой находились те, кем правили, готовые принять любое правительство, обеспечивающее им безопасность и не слишком вмешивающееся в их веру, жизнь и обычаи, а по другую сторону – имперская администрация, несомненно благожелательная и блистательная, но уже не живое руководство живых и свободных народов, замышлявшееся ранним и истинным политическим умом Индии. Все это стало заметно и окончательно только с наступлением упадка, но такой исход был практически неизбежен вследствие механического метода объединения. Преимуществом стала возможность более мощных и единых военных действий, лучше организованные единые формы администрации, но все это не могло компенсировать конечное ущемление свободной и органичной многообразной жизни, которая была подлинным выражением ума и темперамента народа.
