Игорь Кон - Клубничка на березке: Сексуальная культура в России
Миф второй. Бытует мнение, что большинство сексуальных покушений совершают посторонние. На самом же деле в 4 случаях из 5 это делает кто-то, кого ребенок хорошо знает. Очень часто (29% случаев!) этот “кто-то” один из старших членов его собственной семьи. К сожалению, в нашей стране такая статистика не ведется – этим просто никто не интересовался, но сексуальное насилие в семьях наблюдается нередко. Несколько лет назад в Артеке один 14-летний мальчик “совратил” добрую половину отряда, научив и девочек и мальчиков таким вещам, которые знает далеко не каждый взрослый. Когда же скандальная история получила огласку, выяснилось, что его самого научили отец, мать и старшая сестра. Сначала они проделывали это с ним насильно, а потом он сам “пристрастился” и начал пробовать на других...
Миф третий – полагать, что все взрослые, развращающие детей, – люди с психическими отклонениями или сексуально больные. На самом деле педофилы, т. е. люди, которых сексуально влечет исключительно к детям, составляют в этой группе меньшинство. Большинство же, как ни странно это покажется непосвященному и как это ни режет слух, – мужчины, имеющие нормальную психику, часто женатые и имеющие собственных детей.
Четвертый миф исходит из предположения, что сексуальные покушения на детей бытуют главным образом в бедной среде и в неполных семьях. На деле же они случаются во всех слоях общества, с разными уровнями дохода, во всех этнических и религиозных группах.
И последнее весьма распространенное заблуждение – считать, что, рассказывая о сексуальных покушениях, дети, как правило, лгут, выдавая воображаемое за действительное. Увы, большей частью дети говорят правду. Но нередко они молчат – из страха, что им не поверят, из боязни наказания или из чувства любви к совратившему их человеку, особенно если это близкий родственник. Из этого следует, что нам известна лишь очень малая часть подобных фактов.
Субъективные реакции детей на сексуальные совращения также неоднозначны. Если грубое насилие и причинение боли вызывают страх и стойкое – на долгие годы – отвращение, то эротические игры воспринимаются совсем иначе. Ведь для ребенка куда важнее психологическая атмосфера контакта, нежели его сексуальное содержание, которого ребенок не осознает.
Следует также иметь в виду, что некоторые, рано созревшие в этом отношении дети иногда сами провоцируют и поощряют взрослых к сексуальным контактам, начиная приятные им эротические игры, добиваясь соответствующих прикосновений, ласк и т. д. Чаще всего это делается бессознательно, но иногда, особенно подростками, и сознательно. Так что слово “совращение” не всегда правильно отражает характер таких взаимоотношений.
Тем не менее, подобный “опыт” влияет на всю последующую жизнь ребенка. Не говоря уже о нравственных аспектах проблемы, многие сексуальные и общепсихологические трудности взрослого человека нередко коренятся именно в сексуальных переживаниях его детства. И хотя детские травматические переживания часто полностью вытесняются из памяти, сохранившись лишь в подсознании, они проявляются в различных неврозах. Многие женщины, которые в детстве были жертвами сексуального насилия или совращения, испытывают трудности в установлении интимных отношений с мужчинами. Их сексуальные контакты лишены эмоциональной полноты и не приносят чувственного удовлетворения. Некоторые сексуально травмированные дети, став взрослыми, отличаются пониженным самоуважением, гипертрофированными чувствами вины и стыда, чувством отчуждения от других, отвращением к прикосновениям, склонностью к пьянству и наркомании. Наконец, среди них очень высок процент самоубийств, предрасположенности к наркомании, они нередко становятся жертвами всякого рода злоупотреблений.
Какова профилактика сексуальной эксплуатации детей и несовершеннолетних? Меры правовой защиты известны. Однако и здесь много трудностей.
Прежде всего, проблематичны юридические рамки, так сказать, сексуального совершеннолетия – то есть определение того, с какого возраста можно легально вступать в половые отношения. Если эта норма формулируется в понятиях абсолютного возраста, скажем 15 или 17 лет, то не учитываются индивидуальные различия в сроках полового созревания. Если же закон говорит о половой зрелости, понятие это кажется недостаточно определенным. Для судебной же практики любые нюансы в этом деликатном деле очень важны.
И все-таки даже самая идеальная система права не в состояния охватить полностью столь тонкую сферу человеческих отношений, особенно в семье. Здесь важен не столько контроль, сколько просвещение. Взрослые, в первую очередь родители и учителя, должны обладать хотя бы самыми элементарными знаниями в этой области. Раздевая, купая, наказывая или лаская детей, родители невольно могут вызвать у ребенка эротические чувства. В этом нет ничего противоестественного, однако нужно быть внимательным к физиологическим и психологическим реакциям ребенка, избегать стимулирования его эрогенных зон, уважать право ребенка контролировать собственное тело. Особенно опасны в этом смысле телесные наказания, которые вызывают у некоторых детей острые и болезненные эротические переживания. И девочек, и мальчиков необходимо предупреждать в доступной им форме, что определенных контактов со взрослыми им следует избегать. Однако делать это нужно в высшей степени осторожно не запугивая ребенка и не пробуждая в нем болезненной подозрительности к окружающим людям и страха перед собственной сексуальностью.
Здесь как нигде требуются сдержанность и такт, ибо это палка о двух концах: плохо, когда родители, учителя, общество не знают, что такое сексуальная эксплуатация детей, но не менее опасно, если об этом говорят слишком много и чересчур публично. В 1988 году, когда я был в США, меня поразило обилие телепередач на тему о совращении детей и инцесте (кровосмешении). Женщины и мужчины, ставшие в детстве жертвами сексуальной эксплуатации, в том числе и в собственной семье, детально рассказывают о своем опыте, об интимных подробностях, выворачивая наизнанку свою прошлую и настоящую жизнь. Смотреть и слушать это было с точки зрения научной познавательности поучительно, но вместе с тем неприятно – слишком уж велики “дозы”.
Я подумал: не получится ли так, что некоторые родители, напуганные этой информацией, станут – от греха подальше – вообще избегать телесных контактов с детьми? Это было бы настоящей катастрофой. Ибо прикосновение – важнейший способ передачи эмоционального тепла, в котором человек вообще, а ребенок в особенности остро нуждается. Можно ли представить себе, чтобы любящая мать, заботливый отец не обняли своего ребенка, не прижали к груди, не приласкали? Разве это не обед нило, не обесцветило бы жизнь? С другой стороны, поток информации о том, что детей совращают буквально все – родители, родственники, учителя, священники, даже сексотерапевты, – способен вызвать волну подозрительности и даже паники, которая отравит жизнь и взрослых, и детей. Массовая истерия по этому поводу может только породить “охоту на ведьм”. Кстати, в 1990 году, вторично посетив США, я обнаружил, что американская пресса почувствовала эту опасность, и мои коллеги-сексологи уже не обвиняли меня, как тогда, в перестраховке...
Убежден, что и у нас эту проблему надо обсуждать спокойно и взвешенно, не делая вид, что “этого” у нас нет, но и не запугивая себя и других.
Но что же все-таки делать, если ваш ребенок подвергся сексуальному нападению? Вот несколько простых правил.
Прежде всего, сохраняйте самообладание. От вашей реакции во многом будет зависеть, как ребенок переживет вызванное инцидентом потрясение.
Поговорите с ребенком доверительно. Постарайтесь узнать точные факты, но не давите, не вымогайте исповедь насильно, а лишь помогайте быть откровенным, внимательно вслушиваясь в то, что он расскажет вам сам, добровольно. Не оскорбляйте ребенка недоверием, но учитывайте и то, что он может фантазировать, придумать то, чего не было, или по-своему интерпретировать события.
Успокойте ребенка, избавьте его от чувства вины. Дайте ему понять, что вы не перестали его любить и ни в чем не обвиняете. Не заставляйте делать то, к чему он не готов, зато помогите ему как можно скорее вернуться к привычному ритму жизни.
И наконец, последнее. Обратитесь за профессиональной помощью – не только правовой, но и психологической, и медицинской.
В зарубежных учебниках (да, есть многочисленные учебники на эту тему) и в массовых брошюрах обычно указываются адреса и телефоны, по которым следует обращаться в таких случаях. Увы, я не могу последовать этому доброму примеру по той простой причине, что у нас, насколько мне известно, таких телефонов доверия и специализированных центров попросту нет и никто не готовит кадры для них. Впрочем, телефон доверия для взрослых жертв изнасилования, о необходимости которого я писал в “Труде” (1.7.90 г.) тоже, конечно, нужен. К сожалению, никто не обратил на этот призыв внимания. Что ж, обличать падение нравов и “охранять нравственность” средствами цензуры куда как проще, чем сделать что-то конкретное для пользы дела. Только нужна ли такая “бумажная нравственность?”»
