Наталья Шишова - История и культурология

Выборные органы власти, демократические права и свободы, провозглашенные Конституцией 1936 г., носили формальный характер. Реальная власть была у партийно-государственного аппарата, опиравшегося на социальную демагогию и революционный энтузиазм масс, с одной стороны, и на карательно-репрессивные органы — с другой. Новая власть стремилась контролировать все без исключения сферы общественной жизни — экономику, культуру, социальные отношения, духовную жизнь. Огосударствление общественной жизни — важнейшая тенденция развития советской политической системы в 20–30-е годы, что позволяет характеризовать ее как тоталитарную.

В сфере экономических отношений большевики считали необходимым ликвидировать частную собственность на средства производства как основу эксплуатации, товарно-денежные отношения как инструмент классового насилия. Их должны были заменить общенародная собственность, организация общества по типу коммун, широкое самоуправление трудящихся. По мнению ряда философов (С. Франк, Н. Бердяев), призывы большевиков к уничтожению частной собственности были поддержаны миллионами потому, что соответствовали глубинным устремлениям национального характера. У русского народа не было «бескорыстной веры в святость принципа собственности» (С. Франк). Россия была страной, где большие деньги не вызывали безусловного уважения, и заслужить общественное признание нужно было другими путями. По замечанию М. Цветаевой, «осознание неправды денег в русской душе неистребимо».

Теоретические представления большевиков определили первые шаги в экономической области. В 1917–1920 гг. были национализированы земля, тысячи промышленных предприятий, банки, транспорт и связь, торговля, жилой фонд. Таким образом, в экономике был создан мощный государственный сектор. Очень скоро стало ясно, что в условиях войны, острой нехватки сырья, топлива, рабочих рук, продовольствия необходимы чрезвычайные меры для того, чтобы наладить работу экономики. В основу складывающейся системы управления были положены принципы монополизации произведенного продукта, централизованное распределение, приказной (директивный) метод управления, принуждение к труду. Такие меры, как свертывание денежного обращения, уравнительность в оплате и распределении, отмена оплаты за отопление, продовольствие, коммунальные услуги, транспорт, товары широкого потребления, создавали внешнее, формальное сходство с коммунистическим общество, каким оно представлялось в то время. Отсюда название экономической политики периода гражданской войны — военный коммунизм.

Постепенно меры, которые сама правящая партия первоначально оценивала как вынужденные, стали рассматриваться как оптимальные для продвижения к коммунизму. В партии крепло убеждение в том, что политика военного коммунизма может быть использована и после окончания войны для восстановления экономики и построения социализма. Однако попытки сохранения и усиление военно-коммунистических мер привели к резкому обострению социальной напряженности, вызвали тотальный кризис советской системы. Особенное недовольство, вплоть до открытого сопротивления, вызывала у крестьян продразверстка — система заготовок сельскохозяйственной продукции, которая лишала их заинтересованности в увеличении производства сверх самого необходимого, так как «излишки» изымались в пользу государства. Стало ясно, что необходим пересмотр путей преодоления кризиса и продвижения к социализму. Эти сложные задачи были решены в рамках новой экономической политики (НЭП), к проведению которой партия приступила в 1921 г.

Новая политика базировалась на идее допущения различных форм собственности в экономике страны, в том числе частной. Главными в управлении народным хозяйством должны были стать экономические рычаги, именно с их помощью предполагалось наладить обмен между городом и деревней, вместо свертывания товарно-денежных отношений провозглашалась свобода торговли. Продразверстка заменялась продналогом, который создавал экономическую заинтересованность крестьян в восстановлении и расширении производства.

НЭП представлял собой цикл последовательных мероприятий по выходу из кризиса. Они диктовались объективными обстоятельствами (как в свое время военный коммунизм), но постепенно стали рассматриваться Лениным и некоторыми другими большевистскими лидерами как возможная программа построения социализма экономическими методами. Однако к концу 20-х годов ситуация изменилась. 1927 г. стал годом «военной тревоги», вызванной осложнением дипломатических отношений СССР с рядом стран, в 1929–1932 гг. разразился мировой экономический кризис. Руководство коммунистической партии пришло к выводу о росте агрессивности империализма, о приближении новой полосы войн и революций. В связи с этим ставилась задача укрепить СССР как базу мировой революции, создать мощный военно-политический потенциал. Это предполагало ускорение темпов социалистических преобразований и прежде всего осуществление форсированной индустриализации страны.

Переход к новому политическому курсу — наступлению социализма по всему фронту — был обусловлен и сохранением у значительной части правящей элиты «военно-коммунистической» идеологии — быстро, на основе энтузиазма, штурмом ввести социализм. Годом «великого перелома» стал 1929 г. Новый курс в экономике включал в себя: свертывание НЭП, отмену самостоятельных предприятий, замену товарно-денежных отношений между ними директивным планированием и государственным снабжением; значительное расширение капитальных вложений в промышленность при сокращении вложений в социальную сферу; сплошную коллективизацию на основе применения насильственных методов, резкое увеличение государственных заготовок хлеба на основе принуждения; переход от преимущественно экономических к преимущественно командным, административным методам управления.

Результатом экономического рывка 30-х годов стало создание мощной промышленности, способной освоить выпуск продукции любой степени сложности, открытие около 9 тыс. промышленных предприятий. По объему промышленного производства страна вышла к началу 40-х годов на второе место в мире после США. Однако отставание нашей экономики от уровня западных стран удалось преодолеть лишь в базовых отраслях тяжелой промышленности, развитию которых было уделено особое внимание, поскольку они являлись самыми передовыми в ту эпоху (энергетика, металлургия и машиностроение, химическая промышленность), были основой военно-промышленного комплекса и одновременно «индустриализующей промышленностью» — передаточным механизмом индустриальной технологии в другие секторы экономики.

Форсированная индустриализация погрузила страну в состояние всеобщей, как на войне, мобилизации и напряжения, потому что планы, как правило, были невыполнимы. Усиливая экономический хаос и общественный беспорядок, они вызывали все большую необходимость государственного руководства экономической сферой, которое заменяло собой законы рыночной экономики.

Административно-командная система, ставшая главным средством и результатом форсированных преобразований 30-х годов, содержала в себе глубокие противоречия, в ней были заложены ограниченные возможности экономического развития. Базируясь на исполнении приказов центра, она гасила и ограничивала инициативу и самостоятельность производителей, не создавала условий их заинтересованности в росте производства.

Конец 20-х–30-е годы стали временем, когда правящая партия вновь и вновь пыталась реализовать свои представления о социалистическом обществе, полностью отказаться от использования экономических рычагов (в том числе денежного обращения) при организации хозяйственной жизни, опираясь на энтузиазм, порыв и революционное нетерпение масс. Однако каждый раз это оказывалось невозможным и приходилось отступать, смягчать жесткую экономическую политику, искать возможности стабилизации ситуации в промышленности и сельском хозяйстве.

Утверждение политической системы, преобразования в области экономики были связаны со сложными процессами, происходившими в социальной сфере. По окончании гражданской войны российский социум являл собой общество разорванных общественных пластов и связей. Кардинально изменилась социальная структура. Огромными были людские потери — начиная с 1914 г. они составили около 20 млн человек; более 2 млн человек эмигрировали из России. Происходила ликвидация остатков эксплуататорских классов — дворянства, буржуазии, чиновничества, духовенства, офицерства, буржуазной интеллигенции. Сократилось городское население, численность промышленных рабочих в ведущих индустриальных центрах уменьшилась в 5–7 раз, начался процесс деклассирования пролетариата — рабочие возвращались в деревню к крестьянскому труду. Белый и красный террор, разруха, голод, эпидемии унесли тысячи жизней, породили детскую беспризорность (в 1922 г. насчитывалось около 7 млн бездомных детей), привели к резкому росту преступности. Общество в целом устало от войны, потрясений, нуждалось в передышке.