Круглый год. Детская жизнь по календарю - Марина Костюхина
Хотя календарь верно и преданно служил рупором государственной власти, в сознании людей он оставался оплотом неподкупной истины, посягать на которую грешно даже великим и всемогущим (египетские фараоны перед вступлением на царство давали клятву не менять календарь). Исторический опыт показывает, что попытки власть имущих объявить себя хозяевами времени и вечности оказываются в итоге тщетными. Так, не оправдались надежды советских атеистов на изменение начала летоисчисления (такое событие, как Рождество Христово, не внушало им доверия, зато дату 7 ноября 1917 года они считали надежной для отсчета мирового времени)[64]. Не вечной оказалась и объявленная на века система государственных праздников и памятных дат[65]. Общественное сознание дает негативную оценку попыткам календарного самоуправства (об этом ироничная шутка советского времени: «Прошла весна, настало лето – / Спасибо партии за это!»)[66]. Сошлемся на слова современного писателя:
Все меняется. Другое на дворе время – другие и календари. Одна лишь долгота дня продолжает незыблемо меняться в соответствии со своими незыблемыми принципами. И четверг, невзирая ни на какие тектонические сдвиги истории, все еще следует после среды[67].
В драматические периоды российской истории немудреная календарная истина о том, что за средой обязательно следует четверг, служила для многих лучом надежды в беспросветном мраке политического беззакония.
Сопротивлялся властному давлению и сам печатный календарь, размещая на своих страницах пестрый набор житейской и досуговой информации. Этот материал, набранный мелким шрифтом и помещенный на обратной стороне календарного листка, считался незначительным приложением к тому главному, что было выделено крупной печатью и цветом. Он воспринимался как неизбежная дань людским слабостям, человеческим глупостям и бытовым привычкам, но на самом деле выражал неподконтрольную стихию человеческого своеволия (der Eigensinn – термин Альфа Людтке)[68]. Эта стихия просачивалась сквозь жесткую сетку календарных дат в виде случайных, но значимых для ежедневного быта мелочей и фактов.
Принцип своеволия, контрастно сочетающего идеологическое и личное, лежит в основе автоисторий, написанных современными авторами в жанре календаря. Календарь задает матрицу, которую автор заполняет своими датами и событиями или комментирует те, что продиктованы календарем[69]. В книге Льва Рубинштейна «Мой календарь» каждая календарная страница сопровождается комментариями из личной и семейной памяти. День 6 января 1943 года отмечен следующими событиями:
В СССР введены погоны для личного состава Советской армии. У меня есть фотография отца именно с такими погонами. Она была прислана с фронта в 1943‑м году. Мой старший пятилетний брат страшно гордился этой фотографией. Однажды, когда он вместе с мамой стоял в очереди за хлебом, он громко спросил: «Мама, а кто главнее – папа или Сталин?» Мама сделала вид, что не услышала. Те, кто стоял рядом, тоже[70].
Соединение по принципу оксюморона событий из разных культурных эпох дает иное понимание советской истории. Происходит своеобразная деконструкция прошлого: сопоставимыми оказываются разновеликие в масштабе истории величины. За этим стоит позиция авторов, которые с беспощадной иронией относятся к претензиям идеологического календаря на вечное и главное в жизни человека.
Идеологические перемены в государственной системе и обновление круга интересов в обществе всегда сказывались на оформлении и тематике календарной продукции. Быстрое реагирование на запросы государства и гибкость в подаче материала для общества – характерные особенности печатного календаря, роднящие его с публицистическими и информационными изданиями. Тематическая и содержательная актуальность сочетаются в календаре с традиционностью формата, бытовой консервативностью, устойчивостью житейских стереотипов и эстетических стандартов. Неудивительно, что в календарях XIX века перепечатывались предсказания и приметы из календарей Петровской эпохи, в советских численниках воспроизводились домашние рецепты из дореволюционных изданий, а сегодняшние настенные календари украшены славянской вязью на манер старинных месяцесловов.
ДЕТСКИЕ И ШКОЛЬНЫЕ КАЛЕНДАРИ
Детские и школьные календари с указанием чисел и дней недели появились в обиходе российских детей и школьников только в последней трети XIX века. Значительная масса неграмотных детей жила по устному народному календарю, где сезонные приметы были привязаны к дням поминовения святых. Дети, владевшие грамотой, узнавали календарь и хронологию из общеупотребительных месяцесловов, издававшихся брошюрами (с постраничным делением по месяцам) и печатными листами большого формата (на целый год). Каждый лист представлял собой графический иконостас с указанием числа, месяца и изображением святого или мученика. Понятие о днях недели такие листы не давали и использовались в течение многих лет в качестве ежедневного духовного чтения или созерцания. Для большинства детей из малограмотных слоев русского общества именно месяцесловы были первыми печатными изданиями и попадали им в руки намного раньше, чем азбуки и книги для чтения[71]. Понятие «детского календаря», как и особого «детского времени» (со своими датами, значимыми событиями, праздниками и личностями), долго отсутствовало не только в календарях, но также в отечественном быту и воспитании.
Для детей образованных сословий предназначались так называемые нравственные календари (по образцу европейских изданий)[72]. Моральные сентенции и исторические анекдоты с поучительными концовками распределялись в них по дням и месяцам, и читать их надо было в хронологическом порядке. Такие календари использовались для нравственного и досугового чтения в кругу европейской семьи, но в России они не прижились. Утилитарного значения, связанного с определением времени, эти издания не имели (счет времени был по юлианскому календарю), а для целей религиозно-нравственного воспитания годились синодальные издания с проповедями и наставлениями. Отдельные истории из переводных календарей вошли в отечественные альманахи для детского чтения.
Запоздалое появление в России детского и школьного календаря с функциями численника объясняется низким уровнем грамотности среди детей и подростков, а календарь как вид печатной продукции рассчитан на массового грамотного потребителя. Ограниченным было и количество учебных заведений, которые могли издавать календари для учащихся. Первым и долгое время единственным в своем роде был «Месяцослов к сведению и пользе юношества, воспитывающагося в Императорском Сухопутном Шляхетном Кадетском Корпусе на 1777 год». Напечатанный гражданским шрифтом, он включал в себя календарную часть (месяцеслов) и справочную. Календарная часть полностью повторяла месяцеслов без какой-либо скидки на юный возраст кадетов, зато справочная часть была ориентирована на интересы учащихся. Материал для нее составляли преподаватели корпуса (в основном это были иноземные педагоги, хорошо знакомые с традициями европейских календарей для обучающегося юношества). Их трудами был написан раздел «О четырех временах года и прочих небесных явлениях» (смена времен года, лунные и солнечные затмения), составлены хронологическая таблица и список изобретений человечества от Античности до XVIII века (изобретение персидской шахматной игры, нот, пороха пушек, карточной игры, книгопечатания, резания на меди и многое другое с датами и, где это было известно, именами),
