Фаина Османова - Истории простых вещей

Униформа не ушла вместе с Советским Союзом. И сейчас прокуроры, налоговики, лесники, таможенники и многие другие получают специальные средства на форменную одежду. По большому счету — выгодно. И опять же всегда ясно, кто есть кто.

Система опознавания

Дресс-код, как закрепленный традицией, так и сформированный властными структурами, всегда был в первую очередь свойствен обществам жестко структурированным, иерархичным. Обществам, в которых стремление встать в строй корреспондировало с желанием всех построить. Неприятие как этой иерархичности, так и навязываемых дресс-кодов вызывало к жизни самые разные формы протеста. От хипповой расцвеченности, расхристанности и волосатости, временами предельно нарочитой, до позиции Эйнштейна, всегда носившего свитер, ботинки без шнурков и говорившего, что для тех, кто любит форму и ходить строем, головной мозг — непозволительная роскошь, таким достаточно спинного.

Прошедший XX век, век иногда смертельно опасных иллюзий, породил также иллюзию своеобразного братства нонконформистов. Их дресс-код оказался таким же иллюзорным, как и многие другие. Туда, где образуется область пониженного давления, устремляются модельеры и дизайнеры, создающие новые образцы прежде демократичных и нонконформистских одежд. Тем самым они включают те же джинсы в общий потребительский оборот, попутно поднимая цены и на самые обыкновенные «джины». Не только «дольчи и габаны», но и джинсы от условной «Даши Жуковой» отличаются даже не ценой и не дорогой отделкой, а теми смыслами, которые в них вложены. Способный отличить пафосные марки одну от другой, равно как и пафосные от обыкновенных, владеет секретом дресс-кода. Что отнюдь не предполагает, что он сам пройдет фильтрацию этим кодом, получит доступ. Знание ведь не предполагает обладания.

И получается, что дресс-код не только способ определения «свой — чужой». Глубокие смыслы заключаются и в том противостоянии, которое внимательный наблюдатель отметит между разными стилями одежды, так сказать, столкнувшимися между собой в одном времени и месте. Так, облик стиляги 50-х с зауженными брюками и широкоплечим пиджаком был прямой противоположностью устоявшемуся образцу с приталенным, кургузым пиджачком и широченными, с огромной мотней штанами. Верх и низ менялись местами. Так и подмывает призвать на помощь Бахтина, да и Фрейда с его сначала последователем, а потом — противником, главой Парижской школы фрейдизма Жаком Лаканом!

Предположения, будто время дресс-кодов проходит, скорее всего, несостоятельны. Наоборот! Несмотря на якобы всеобщую демократизацию, размывание границ и условностей, дресс-код как система опознавания становится все более значимым и важным. Мужские туфли с длинными носами а-ля Маленький Мук, вручную пошитые темнокрасные полуботинки и высокие шнурованные ботинки на толстой подошве носят совершенно разные люди. Наметанный глаз определяет как раз детали, в которых, как известно, прячется дьявол. Можно накопить денег на костюм от Бриони, но полагающиеся к костюму аксессуары по стоимости во много раз превосходят стоимость костюма.

Взаимопроникновения между сообществами со своими дресс-кодами возможны, но сообщества хранят свою особенность, быть может, с еще большей трепетностью, чем джентльмены Викторианской эпохи. Исключения, как говорится, подтверждают правило. Правило же дресс-кода вечно, и его временные изменения ничего не привносят в сам принцип.

Ветреный язык

Мой веер изящен и легок,Послушен ему ветерок.Ах, дамы! Пусть воздух немногоОбдует вам пудру со щек.

Послушная штучка такая.Мой пленник! Гуляю я с ним.Пусть вам он лицо приласкаетХоть чуть дуновеньем своим.

Взмахну веерком понежнееА локон взовьется и — ох!От вздоха ушко покраснеет,Такой будет пламенный вздох.

Винюсь, но шальная потехаВзбодрит, может статься, и вас.Когда не взорветесь от смеха,Так слезы польются из глаз.

Как определить социальный статус женщины? Некоторые считают самым верным показателем модель телефона. Это сегодня, а двести-триста лет назад главным социальным маркером был веер. Жермена де Сталь, современница Наполеона, утверждала, что по манере держать веер можно отличить «княгиню от графини, а маркизу от буржуазки». Есть у веера и совсем другие значения. Недаром повсюду — и в Европе, и на Востоке — его считали главным орудием женского кокетства. По легенде, им прекрасно владела уже наша прародительница Ева. Это веер, еще до яблока, помог ей соблазнить Адама. Средневековая куртуазная легенда гласит, что, когда Адам увидел только что сотворенную Еву, в руках у нее была ветка какого-то растения. Засмущавшись, кокетка стала обмахиваться и разглядывать райский сад, делая вид, будто до Адама ей дела нет. Судьба человечества была решена.

Много чести

Но прежде чем стать орудием флирта, вееру нужно было закрепиться в своей прямой функции — охлаждать в знойные летние дни или у жарко натопленных каминов. О существовании веера доподлинно известно с древнейших времен. Китайские поэты относили возникновение опахала к эпохе императора Увана (XI в. до н. э.). Позже появились круглые бумажные веера на ручке, мода на которые в I в. н. э. перешла из Китая в Японию. В Древнем Египте опахало считалось атрибутом величия фараона, символом счастья и небесного покоя. Честь нести этот символ за фараоном обычно выпадала особам царской фамилии, имевшим специальный титул — «носитель веера с левой стороны». Подобные функции веер выполнял в Индии и Персии, где лишь махарадж и шахов овевали опахалами.

В Древней Греции, в Риме, на Крите популярны были восточные опахала из листьев и перьев, чаще всего павлиньих, на деревянной или костяной ручке. В Риме такое опахало называлось флабеллумом. Этими веерами молодые красивые рабы, флабеллиферы, обмахивали своих хозяек. У Овидия встречаются еще табеллы — маленькие веера, которыми пользовались римские щеголи. Вообще же самая полная энциклопедия античных вееров — это росписи ваз, сохранившие изображения вееров самых разных форм.

В Византии веер защищал высоких особ больше от мух, чем от жары. Опахало на ручке здесь называли рипидом. Использовали его во время торжественных богослужений — сначала просто отгоняли мух, и только потом веер приобрел ритуальное значение. Из Византии веер перешел к варварам и в средневековую Европу.

Из царских кладовых

Сведения о светских веерах встречаются в описях имущества с XIV века, а чуть позже изображения вееров появляются и на портретах. Начиная с позднего Возрождения дама с веером на полотне — это уже штамп. Впрочем, на «возрожденцах» ничего не заканчивается, достаточно вспомнить хотя бы классика барокко Диего Веласкеса с его «Портретом дамы с веером». Наиболее распространенная форма веера в XVI веке — четверть круга или прямоугольный флажок на древке. В это же время в Европу приходит складной веер в форме полукруга. И открывает совершенно новую блестящую эпоху.

На XVII век в Европе приходится расцвет складного веера. В московской Руси в это время еще используют опахало — круглой формы, с экраном из страусовых перьев, который крепится на ручке из дерева, кости, серебра или золота. Украшения — финифть и драгоценные камни. Такое опахало, если судить по описям царского имущества, было у царицы Натальи Кирилловны, матери Петра I, — из черных страусовых перьев, на яшмовом с золотом черенке, украшенном изумрудами, рубинами и жемчугом.

Опахала по большей части привозили из Турции — в дар высшим лицам государства. Но и в Москве, как свидетельствуют документы того времени, мастера Оружейной палаты тоже умели делать опахала. А вот складные веера в России XVII века появляются лишь как иноземная диковинка. Редкие экземпляры, попадавшие к нам из Европы, хранились в царской казне. Так, в описи казны царя Михаила Федоровича за 1634 год встречаем «опахало харатейное, то есть пергаментное, сгибное, расписанное красками на дереве».

Модные веяния

Только в XVIII веке веер в России становится таким же элементом светской жизни, как и в Европе. А уже в начале XIX века и в Европе, и у нас приходит мода на совсем маленькие веера. Щеголихи носят костяные или роговые веера, без тканевого или бумажного экрана. Весь декор здесь сводится к ажурной резьбе, а лицевые пластины иногда украшаются золотом и драгоценными камнями.

В России в 1810–1820 годы появляются тульские веера со стальными «алмазами». С годами декор усложняется: под стать нарядам с цветами и бантами веера пушкинской эпохи часто украшаются гирляндами роз. Вообще модницы явно не скупятся — ручки их вееров куют из драгоценных металлов, а вдобавок инкрустируют бирюзой.