Ди Браун - Схороните мое сердце у Вундед-Ни

В своем годовом отчете Большие Глаза Шурц признал, что понки на Индейской территории «имели повод для серьезного недовольства», однако был решительно против того, чтобы разрешить им переселиться в родные места, под тем предлогом, что другие индейцы, обеспокоенные желанием последовать их примеру, нанесут удар территориальной системе резерваций.

В то же время Уильям Уйатмен, возглавлявший агентство понков, приносившее ему большие прибыли, попытался дискредитировать группу Стоящего Медведя, выставив их как своего рода ренегатов этого племени. Далее в ярких выражениях он писал о значительных расходах на различные материалы и орудия труда, сделанные для устройства данной резервации на Индейской территории. Уайтмен совсем не упомянул о растущем недовольстве понков, об их постоянных ходатайствах о возвращении в родные места, о своих распрях с Большой Змеей.

Большая Змея был братом Стоящего Медведя; он был гигант с руками, как окорока, и грудью широкой, как у бизона. Подобно многим людям крупного телосложения, он был спокойным и мягким в обращении. Понки называли его Миротворцем. Заметив, как агенты Уайтмена запугивают Белого Орла и других вождей, Большая Змея решил действовать по своему разумению. В конце концов, он ведь был братом Стоящего Медведя, того самого понка, который добился свободы для своих людей.

Решив проверить действие нового закона, Большая Змея испросил разрешения покинуть резервацию и отправиться на север к своему брату. Как он и ожидал, агент Уайтмен отказал ему в этом. Тогда Большая Змея сделал следующий шаг: не покидая Индейской территории, он отправился всего за сто миль в резервацию шайенов. С ним отправилось еще тридцать понков, предполагавших таким образом слегка проверить закон, гласящий, что любой индеец является юридическим лицом и передвижение его не может быть ограничено против его воли рамками какой-либо резервации. Реакция Уайтмена была реакцией любого бюрократа, власть которого оказалась под угрозой. 21 мая 1879 г. он телеграфировал уполномоченному по делам индейцев, сообщив о побеге Большой Змеи и его отряда в резервацию шайенов и испрашивая разрешения арестовать их и содержать в форте Рено до тех пор, пока «племя не оправится от деморализующего действия решения, принятого недавно окружным судом США в Небраске по делу Стоящего Медведя».

Большие Глаза Шурц дал согласие на арест, но, очевидно, опасаясь новых судебных дел, попросил Великого Воина Шермана как можно быстрее переправить Большую Змею и его «ренегатов» обратно в резервацию понков.

В своей обычной резкой манере Шерман 22 мая телеграфировал генералу Шеридану: «Достопочтенный министр внутренних дел требует чтобы понки, арестованные и содержащиеся в форте Рено на Индейской территории… были отправлены в агентство понков. Можете издать приказ». А затем, предвидя от Шеридана возражения в связи с недавним решением судьи Данди, он указал: «Освобождение понков в Небраске, согласно закону о неприкосновенности личности, является особым случаем и ни к каким другим случаям отношения не имеет». Великому Воину Шерману было проще аннулировать законы, чем местным судам интерпретировать их.

Таким образом, Большая Змея потерпел неудачу при первой же попытке проверить последствия победы брата в суде, и больше ему никогда не представлялось случая для таких попыток. После возвращения в агентство понков в Месяце, Когда Кукуруза Становится Шелковистой конец Большой Змеи был предрешен. Агент Уайтмен сообщил в Вашингтон, что Большая Змея оказывал «крайне деморализующее воздействие на других индейцев, будучи человеком мрачным и угрюмым…». В одном из пунктов своего послания Уайтмен обвинил Большую Змею в том, что тот неоднократно грозил убить его, а в другом жаловался на то, что понки ни разу не обратились к агенту с момента возвращения вождя. Уайтмен распалился настолько, что просил уполномоченного по делам индейцев «арестовать Большую Змею, отправить его в форт Рено и держать его там до конца жизни».

Наконец 25 октября Уайтмен получил от Шеридана санкцию на арест Большой Змеи и заключение его в караульном помещении агентства. Чтобы произвести этот арест Уайтмен потребовал наряд солдат. Спустя пять дней лейтенант Стэнтон Мэйсон прибыл в агентство с тринадцатью солдатами. Уайтмен сказал Мэйсону, чтобы тот послал уведомление понкам, приказав тем из них, кто ожидал выплаты денег за особую работу, на следующий день явиться в его контору. Большая Змея будет среди них, и, как только он войдет в контору, Мэйсон должен его арестовать.

31 октября около полудня Большая Змея вошел в контору Уайтмена, его попросили сесть. Лейтенант Мэйсон и восемь вооруженных солдат окружили его, и Мэйсон сообщил ему об аресте. Большая Змея хотел узнать, за что его арестовали. Тут Уайтмен громко заговорил, заявив, что, в частности, он обвиняется в том, что угрожает ему» [Уайтмену], смертью. Большая Змея спокойно отрицал это. Согласно свидетельству гарнизонного торговца Дж. Шербура, Большая Змея встал, сбросил одеяло, чтобы показать, что при нем не было оружия.

Свидетельство Косматого Медведя: «Офицер приказал Большой Змее следовать за ним — встать и идти. Большая Змея не встал, а спросил офицера: «Что я сделал?» Он сказал, что никого не убивал, лошадей не крал и вообще не делал ничего плохого. После этих слов Большой Змеи офицер обратился к агенту, а затем сказал Большой Змее, что якобы тот пытался убить двоих людей и вел себя достаточно низко. Большая Змея отрицал это. Агент сказал, что ему лучше идти и разобраться во всем уже на месте. Большая Змея отвечал, что он не делал ничего плохого и умрет, прежде чем двинется с места. Тут я подошел к Большой Змее и сказал ему, что этот человек (офицер) не собирается арестовывать его без причины, что лучше ему пойти, а потом он, возможно, вернется, и все будет хорошо; я всячески уговаривал его идти, сказал, что у него жена и дети, что надо помнить о них и не дать себя убить. Большая Змея, обращаясь ко мне, сказал, что не хочет идти, а если его хотят убить, то пусть убивают. Большая Змея вполне владел собой. Офицер приказал ему встать, и сказал, что если тот не пойдет, то все может случиться: «Говорить больше нет смысла; я прибыл сюда, чтобы арестовать тебя, и требую, чтобы ты шел». Офицер пошел за наручниками, которые были у одного из солдат, и принес их. Офицер и один из солдат попытались было надеть наручники на вождя, но Большая Змея оттолкнул и того и другого. Затем офицер обратился к солдатам и приказал четырем из них попытаться надеть наручники, но Большая Змея оттолкнул их всех. Один из солдат, с сержантскими нашивками, тоже пытался надеть на вождя наручники, но Большая Змея снова их всех оттолкнул. Потом несколько раз они все вместе пытались схватить и удержать его. Большая Змея сидел, когда шестеро солдат навалились на него. Он поднялся и сбросил их. В этот момент один солдат, стоявший против него, ударил его в лицо прикладом, другой — по голове стволом ружья. Большая Змея ударился о стену. Все же он выпрямился. Кровь текла по его лицу. С испугом я увидел направленное на него ружье. Я не хотел видеть, как его убивают, и отвернулся. Затем раздался выстрел, и Большая Змея мертвым повалился на пол».

Министерство внутренних дел сначала сделало заявление о том, что брат Стоящего Медведя, Большая Змея, — дурной человек и был «убит случайно». Однако американская пресса, которая после процесса Стоящего Медведя все более чувствительно относилась к тому, как обращаются с индейцами, потребовала от конгресса расследования этого случая. На этот раз чиновники военно-политической системы резерваций действовали в привычном политическом климате Вашингтона, и расследование ни к чему не привело.

Понки, проживающие на Индейской территории, получили горький урок. Закон белых оказался иллюзией; на индейцев он не распространялся. Таким образом, подобно шайенам, убывающее племя понков было расколото пополам: одну половину составила группа Стоящего Медведя, обретшая свободу на севере, другую — узники Индейской территории.

XVI. «Юты должны уйти!»

Армия победила индейцев сиу. Вы можете помыкать ими как угодно. Но мы, юты, никогда не беспокоили вас, белых. Так что вам нужно подождать, пока мы научимся поступать по-вашему.

Я сказал тому чиновнику, что так поступать очень дурно; очень дурно, что уполномоченный мог отдать такой приказ. Я сказал, что это очень дурно; нам не следует сражаться, потому что мы братья, но офицер сказал, что наше братство тут ни при чем; американцы стали бы сражаться, даже если бы нас родила одна мать.

Юты жили в Скалистых горах и в течение трех десятилетий наблюдали, как белые захватчики, подобно тучам саранчи, вторгались в их страну Колорадо. На их глазах белые люди согнали с долин Колорадо их старых врагов, шайенов. Некоторые из воинов-ютов встали на сторону Метателя Лассо Кита Карсона, во время войны белых людей с племенем навахо. В те времена юты верили в то, что белые — их союзники, и с удовольствием посещали Денвер, чтобы обменивать шкуры бизонов на броские товары в тамошних складах. Но с каждым годом этих странных людей с Востока становилось все больше; они вторгались в горы ютов в поисках желтого и белого металлов.