Вильгельм Райх - Психология масс и фашизм
Даже в наше время психическая жизнь остаётся для человека чем-то неопределённым и загадочным. В лучшем случае он рассматривает её как некое выделение мозга, которое аккуратно хранится в отдельных ячейках. Она имеет не больше значения, чем испражнения, извергаемые из кишечника. На протяжении многих столетий человек не признавал существования души и, что хуже, отказывался от попыток исследовать ощущения и психический опыт. В то же время человек создавал мистические представления, отражавшие его эмоциональную жизнь. Тех, кто подвергал сомнению его мистические представления о жизни, преследовали и наказывали смертью. Таким образом, человек одновременно формировал механистические, механические и мистические представления о своей личности. Поэтому его понимание биологии значительно отстало от умения создавать машины, и он отказался от попыток понять себя. Созданной человеком машины было достаточно для объяснения отправлений его организма [53].
Вызван ли только отсутствием знаний этот разрыв между замечательными производственными достижениями и биологическим пониманием? Можем ли мы предположить, что здесь реализуется бессознательная интенция, бессознательно-произвольное отторжение интуитивного проникновения в сущность своей структуры? (При проведении экспериментальных исследований оргона меня неизменно поражал тот факт, что тысячи выдающихся исследователей не обратили внимания на атмосферный оргон.)
На поставленный вопрос существует неопровержимый ответ: отставание нашего понимания жизни, её механическая неправильная интерпретация и завышенная оценка роли машины обусловливались и обусловливаются бессознательными интенциями. Непонятно, почему человек не мог создавать машины и одновременно исследовать живые, немеханические явления с помощью живых методов. Внимательное изучение поведения человека в важных жизненных ситуациях позволяет понять природу этой интенции.
Машинная цивилизация означала для человека не только улучшение его существования как животного; в субъективном отношении она выполняла более существенную, иррациональную функцию, постоянно подчёркивая, что человек не является животным, он принципиально отличается от животного. Далее возникает вопрос: почему в науке, религии и искусстве человек постоянно вопит о том, что он действительно человек, а не животное, высшее предназначение человеческой жизни составляет «умерщвление его животной части» и культивирование «ценностей», ребёнка необходимо превратить из «маленького дикого животного» в «высшего человека»? Почему человек должен отмежеваться от биологической ветви, на которой он вырос и частью которой он является? Затем мы должны задать такой вопрос: почему человек не видит опасностей (психические заболевания, различные виды биопатии, садизм и войны) для своего здоровья, культуры и разума, которые вызвали это отречение от биологии? Может ли человеческий разум допустить, что с человеческим страданием можно покончить только в том случае, если человек полностью осознаёт свою животную природу? Должен ли человек понять, что он отличается от животного лишь более высоким уровнем безопасности жизни и ему необходимо отказаться от иррационального неприятия своей подлинной природы?
«Долой животное! Долой сексуальность!» Таковы основные принципы формирования всей человеческой идеологии. Эти принципы остаются неизменными, независимо от того, рядятся ли они в фашистскую форму расово чистого «сверхчеловека», коммунистическую форму чести пролетариата, христианскую форму «духовной и нравственной природы» человека или либеральную форму «высших духовных ценностей». Во всех этих идеях звучит один и тот же монотонный мотив: «Мы не животные; это мы открыли машину, а не животное! У нас нет таких гениталий, как у животных!» Всё это усиливает завышенное значение интеллекта и «чисто» механического аспекта. При этом логика и разум противопоставляются инстинкту, культура – природе, разум – телу, труд – сексуальности, государство – индивидууму, высший человек – низшему человеку.
Как объяснить тот факт, что из миллиона шофёров и радиослушателей лишь очень немногие знают имена изобретателей автомобиля и радио, тогда как любой ребёнок знает имена генералов «политической чумы»?
Естественная наука постоянно вдалбливает человеку в сознание, что в основе своей он ничтожный червь в мироздании. Честолюбивые политиканы постоянно твердят, что человек не животное, а «зоон политикон», т. е. хранитель ценностей, «существо нравственное». Сколько вреда причинила платоновская философия государства! Понятно, почему человек лучше знает политиканов, чем учёных. Он не желает, чтобы ему напоминали о том, что в основе своей он сексуальное животное. Он не желает быть животным.
С этой точки зрения животное обладает не разумом, а «порочными инстинктами», не сознанием ценностей, а «материальными потребностями». Такие «различия» любит подчёркивать тот человек, который видит смысл всей жизни в зарабатывании денег. Если нынешняя смертоносная война и обладает какой-то разумностью, то эта разумность заключается в обнажении бездонной иррациональности и лживости таких идей. У человека было бы достаточно оснований для счастья, если бы он был столь же свободен от садизма, извращений и подлости и так же проникнут естественной спонтанностью, как любое животное, будь то муравей или слон. Если предположение о том, что Земля является центром мироздания и единственной обитаемой планетой, свидетельствует о тщеславии человека, то представление о животном как «бездушном», абсолютно лишённом нравственности существе не имело под собой оснований и оказало пагубное влияние. Если, считая себя великодушным святым, я возьму топор и расколю череп моего соседа, тогда меня вполне могут отправить в психиатрическую больницу или на электрический стул. Это сопоставление, однако, точно отражает существующее в душе человека противоречие между его идеальными «ценностями», с одной стороны, и действительным поведением, с другой. Хотя это противоречие и облекается в форму таких высокопарных социологических выражений, как «век войн и революций», «возвышенные фронтовые переживания» и «высшее развитие военной стратегии и политической тактики», тем не менее остаётся непреложным факт безнадёжной путаницы в представлениях человека о своей биологической и социальной структуре.
Ясно, что эта структура сознания сформировалась не естественным путём, а в результате развития машинной цивилизации. Нетрудно доказать, что в период замещения матриархального уклада патриархальным подавление и вытеснение генитальной сексуальности детей и подростков служили основными механизмами адаптации личностной структуры к условиям авторитарного строя. Подавление природы, «животного» в ребёнке было и остаётся до сих пор основным средством формирования механических субъектов [54]. Социальноэкономическое развитие общества до настоящего времени имело механический и независимый характер. Основа всех идеологических и культурных структур развивалась и расширялась одновременно с социально-экономическим развитием: «Долой генитальность!» и «Долой животное!» Стремление человека отмежеваться от своих биологических истоков нашло отчётливое и полное выражение в двух процессах: социальном и психологическом. Садисткая жестокость в экономической деятельности и войне, характерологическая механичность, двусмысленное выражение лица, защищённость чувств, извращённые и преступные стремления – всё это постепенно приобрело отчётливые очертания.
Прошло сравнительно немного времени с тех пор, как мы обратили внимание на пагубные последствия биологического развития, которое шло окольным путём. В связи с этим можно легко поддаться искушению смотреть на существующее положение слишком оптимистично. Чрезмерный оптимизм выражается в следующем рассуждении. Несомненно, человек сбился с пути, когда истолковал свою природу в рамках машинной цивилизации. Теперь, когда мы признали ошибку, её будет нетрудно исправить. Цивилизация должна быть механистической, но механистическое отношение человека к жизни можно без труда превратить в отношение, опирающееся на процессы живой деятельности. Проницательный министр образования мог бы издать соответствующие указы с целью изменения системы образования. Ошибка будет исправлена на протяжении жизни нескольких поколений. Так говорили некоторые умные люди во время русской революции 1917 – 23 гг.
Вышеприведённое рассуждение действительно было бы верным, если бы механистическое мировоззрение было лишь «идеей» или «точкой зрения». Характерологический анализ поведения обычного человека во всех социальных ситуациях выявил факт, который мы не вправе недооценивать. Оказалось, что механистическое мировоззрение служит не только «отражением» социальных процессов в психической жизни личности (как полагал Маркс), но и составляет нечто значительно более важное.
