Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Кн. I
Соломон Шварц не отрицает, что «…общее количество евреев, спасенных неевреями, оставалось ничтожным… по сравнению с количеством евреев (и тем более еврейских детей), спасенных неевреями не только во Франции, Бельгии или Голландии, но и в Польше. И если в странах Западной Европы это еще можно объяснить меньшей жестокостью гитлеровского террора и, соответственно, меньшей запуганностью населения, более высоким уровнем культуры, то для Польши эти аргументы уже не действуют: террор в Польше не уступал террору в Белоруссии и на Украине, а уровень культуры тут и там был приблизительно одинаков» [123, с. 142].
Но вот подробно объясняя причины этого явления, автор впадает в обычные еврейские стереотипы. Он отмечает, например, что перед войной антисемитизм в СССР «был гораздо слабее – кроме, может быть, некоторых частей Украины, — чем в Польше, стране (по многим причинам) широко распространенного, традиционного, народного антисемитизма. Между тем население Польши проявило гораздо больше отзывчивости к еврейскому бедствию, чем это имело место в Советском Союзе» [123, с. 142].
Соломон Шварц считает, что все дело в последствиях советской власти: в пассивности и запуганности подсоветского населения. «Советские люди так привыкли молчать, наблюдая акты насилия, подавлять в себе проявления естественной реакции на насилие, что в массе своей они даже психологически оказались неспособны к здоровой реакции на гитлеровскую политику истребления евреев. Даже испытывая чувство ужаса перед совершаемыми над евреями насилиями, они пассивно наблюдали их, и едва ли многим из них приходила при этом в голову мысль, что они сами могли бы что-то сделать, чтобы – с риском для себя – спасти того или иного еврея» [123, с. 143].
Наверное, это правильное рассуждение, но я берусь назвать и еще несколько причин, которые Шварц просмотрел:
1. Все-таки в Польше общий уровень культуры выше, чем на Украине и даже в Белоруссии. К тому же в Польше очень высока привычка к самоорганизации. Общество умеет жить и без государства, само решая свои проблемы. Тем более – у поляков есть опыт жизни и под немецкой, и под русской оккупацией с XVIII века.
А в странах Запада – это и еще более высокий уровень гражданского самосознания, чем в Польше.
2. В качестве второй причины я назвал бы то, что сами евреи в Польше, а еще больше в странах Европы сильнее интегрированы в общество. Одно дело – граждане, которые такие же, как все, ничем не отличаются от окружающих, только ходят в другую церковь. Таких граждан естественно спасать так же точно, как и всех остальных.
Совсем другое – иностранцы, живущие на той же территории, но никак не включенные в польское общество. Для поляков евреи были чужаками в гораздо большей степени, чем для датчан или французов.
3. А третья и самая важная причина: ни в Польше, ни в Дании евреи не были привилегированным слоем.
Может быть, читателю покажется сомнительным само положение о евреях как привилегированном слое в первые двадцать лет существования СССР. Тогда я отсылаю его ко второму тому этой книги и к книге А. Дикого. Она выдержала два издания, вышла в 1967 году в Нью-Йорке, в США и уже в 1994 году в Новосибирске [133]. Данные, приведенные в этой книге, до сих пор никому не удавалось опровергнуть – при том, что эмоций вызывали они очень много. Здесь тратить время на обоснование своего тезиса я не могу.
Нигде евреи не нанесли остальным народам такого количества обид, не совершили такого количества преступлений, как в СССР. Нигде и никто не имел таких серьезных оснований злорадствовать над еврейской бедой, таких веских оснований для черствости и жестокости. Порой кажется, что Холокост удивительным образом стал расплатой, проявлением закона возмездия за розовые иллюзии евреев, за их участие в революционном движении, за их поддержку советской власти.
Особенности Холокоста на территории СССР были бы невозможны, будь сами евреи другими, веди они себя иначе. Это – тоже расплата. Возмездие за бессудные расстрелы, ЧК, НКВД, лагеря, голод 1930-1932 годов.
Украинцы «не замечают» пальбы в местах массовых расстрелов? А многие ли евреи «замечали», путешествуя из Киева в Сочи, на заслуженный отдых, что вдоль полотна железной дороги валяются трупы умерших от голода украинских мужиков? В том числе маленьких детей?
Кстати говоря: а многие ли современные евреи, авторы сборников про Холокост, замечают, что параллельно с истреблением евреев шло точно такое же, ничуть не менее страшное и жестокое, истребление цыган? Ах, это их совсем не интересует! Они взволнованы другим: какие-то злонамеренные личности смеют отрицать уникальность их собственных страданий! Но тогда почему они считают, эти милейшие люди, что их страдания должны интересовать кого-либо, кроме них самих? Долг платежом красен, господа. Как аукнется, так и откликнется.
Глава 6. На чьих руках кровь?
И покуда на свете на белом,
Где никто не безгрешен, никто,
В ком-то слышится: «Что я наделал?!»,
Можно сделать с землей кое-что.
Е. ЕвтушенкоТрудно не согласиться с паном Адамом Михни-ком: «Коллективную ответственность я считаю видом преступления». Но сказано это уже на рубеже XXI века; совсем недавно с паном Адамом не согласились бы не только евреи, но и поляки. С идеей коллективной ответственности произошло то же, что и с идеей военного решения конфликтов. До Первой мировой войны не было в Европе народа, который не готов был бы к крутым военным решениям конфликтов.
А. Тойнби хорошо показал, как исчезла эта идея в Британии, — за поворот в сознании было заплачено гибелью половины (!!!) всей мужской молодежи между 1914 и 1918 годами. В Германии эта идея просуществовала до конца Второй мировой войны, а в России, похоже, с ней до конца не расстались и по сей день.
Так же и идея коллективной ответственности кажется преступлением – сейчас. Века, тысячелетия люди всех племен и народов поступали достаточно просто: патриархально резали друг друга. Еще в XVIII веке, даже в начале XX, принцип коллективной ответственности вовсе не рассматривался, как варварство. За преступление одного преспокойно уничтожали других, и, в свою очередь, сородичи уничтожавших расплачивались за чужие грехи.
Есть ли народ, который никогда не принимал в этом участия? Народ, не пятнавший одежд кровью невинных? Если кто-то из читателей сможет мне назвать такой народ, я буду совершенно счастлив: такое открытие тянет на Нобелевскую премию! Пока же мне не предъявили столь ошеломляющего открытия, позволю себе утверждать: такого народа не существует. Нет того, кто был всегда только беспомощной жертвой и никогда не становился бы палачом. Нет того, кто всегда терпел унижения и никогда не унижал других.
История Европы в годы Второй мировой войны очень типична в этом отношении. После войны победители дружно сбросили на побежденных ответственность, обвинив даже в том, чего они никогда не совершали. Но ведь и англосаксы прямо виновны в чудовищных бомбардировках, пытках, насилиях, изгнании побежденных с их исконных земель, ограблении побежденных стран, разделе их территории и так далее.
Считать евреев исключением? Но евреи (по крайней мере ашкенази) были последовательными проводниками советизации, агентами влияния и местной агентурой СССР – одной из сверхдержав того времени, делившей Европу с Третьим рейхом. На этом пути они совершили множество актов предательства, вплоть до прямой государственной измены, множество преступлений, выдавая Советам граждан своих стран и сами становясь функционерами советской системы, принимая участие в убийствах и пытках ни в чем не повинных людей. Поражает удивительная тупость, с которой большинство евреев так и не удосужилось понять: их ненаглядный социализм – вовсе не вековая мечта человечества, а всего лишь их племенной миф. И что они не имеют никакого права навязывать свою блажь всем остальным народам. Не меньше поражают чудовищная жестокость, злобность и злопамятность, с которыми евреи вколачивали свой племенной миф в жизнь всех народов, до которых сумели дотянуться.
На еврейских руках очень большое количество человеческой крови, — ничуть не меньше, чем на немецких, польских, украинских или русских. Палачи становились жертвами, а после того, как откатывались нацисты, они опять становились палачами. Значит ли это, что евреи – народ особенно злокозненный? Ни в коем случае! Это означает всего лишь, что еврей – не исключение. Они в точности такие же, как все. И только.
В преступлениях виновны не все евреи! Большевики – выродки! Большевики – исчадия, исторгнутые из общин религиозных евреев!
…Но евреи Литвы, Латвии и Польши, бежавшие навстречу Красной армии, как правило, не были большевиками. По крайней мере, членами ВКП(б) они не были, а атеистами были лишь некоторые из этих бежавших. Это раз.
