В пучине бренного мира. Японское искусство и его коллекционер Сергей Китаев - Евгений Семенович Штейнер
127
Последний их петербургский адрес: 7-я линия Васильевского острова, дом 16.
128
Исигаки Кацу 石垣香津. Сэругэй Китаэфу то дайни-но кокё Нихон (セルゲイ・キターエフと第二の故郷日本, Сергей Китаев и его вторая родина Япония) // Росиа то Нихон ロシアと日本 (Россия и Япония) / Под ред. Наганава Мицуо 長縄光男. Ёкохама. 2001. № 4. С. 109.
129
Ёкохама боэки симпо 横浜貿易新報 (Торговый вестник Йокогамы). 1918. 16 октяб-ря. Цит. по: Исигаки. С. 108. При статье была опубликована фотография Китаева.
130
Письмо М. З. Холодовской от 17 апреля 1959. С. 1v // ОР ГМИИ. Ф. 9. Оп. II. Ед. хр. 606.
131
Новое время. 1894. 13 (25) октября. № 6690. С другой стороны, упоминание “острого помешательства” было обычной формулой тех лет, применявшейся, чтобы скрыть факт самоубийства и не испытывать противодействия церкви при похоронах. На следующий день та же газета поместила объявление об отправке тела В. Н. Китаева в имение в селе Клишино.
132
Это комментарий к опубликованным им отрывкам из писем Федора Китаева и других членов семьи. См.: Кац Б. А. Письма сестрам Некрасовым от Китаевых и о Китаевых // ЖЖ. 13.09.2021: https://ext-522892.livejournal.com/8577.html
133
Бенуа. Указ. соч. С. 96–97.
134
Мне удалось обнаружить имя Иннокентия Сергеевича Китаева (Kitaeff) в ежегоднике студентов Массачусетского технологического института за 1925 год. Возможно, он приезжал после войны (точнее, разумеется, в “оттепель”: ему тогда было около 60) в Клишино, как о том рассказывали краеведам местные жители. Или это были потомки других братьев Китаевых. Об этом мне написал Борис Кац: “Я списывался с местными краеведами. Увы, памятники были еще совсем недавно. И местные уверяли, что приезжали уже после войны люди из-за границы навестить их. Но потом все было разрушено…” (имейл от 31 мая 2007 года). Со своей стороны думаю, что это маловероятно: даже в “оттепель” белоэмигрантам не разрешили бы разъезжать по бездорожью советской глубинки.
Не удержусь, чтобы не привести сходную историю с братом Китаева Николаем. После попытки самоубийства он много лет содержался в Преображенской психиатрической больнице. Неутомимый исследователь архивов Борис Кац обнаружил там письмо Николая давнему другу семьи Екатерине Некрасовой (1886): “Будьте так добры сообщить мне сведения о моих домашних, ибо я не имею от них никаких известий и не получил ответа на свои два письма, писанные прошлым летом: одно Марье Степановне, а другое матушке. Я просил их выписать мне для чтения (при Вашем посредстве) “Новь” и “Русскую мысль” с “Русскими Ведомостями”. ‹…› Я совершенно поправился здоровьем, а между тем меня не берут домой в деревню, где воздух и прочее могли бы довершить остальное” (ОР РГБ. Ф. 196. К. 13. Ед. хр. 72). См. опись фонда: https://viewer.rusneb.ru/ru/rsl01004724315?page=96&rotate=0&theme=white. Когда и где умер Николай, неизвестно.
135
Исигаки. С. 117. Звание адмирала может показаться несколько неожиданным, поскольку Китаев был уволен на пенсию с присвоением почетного звания генерал-майор. Вероятно, автор некролога, зная, что Китаев был моряк и имел генеральское звание, автоматически перевел его в морское соответствие – адмиральский чин.
136
В первые годы после передачи коллекции Китаева из Румянцевского музея ею номинально заведовала Анна Ивановна Аристова (1886–1936), хранитель итальянской гравюры и рисунка. Она, впрочем, обладала какими-то знаниями о японской гравюре: в ее отчете о проделанной работе за первый квартал 1935 года значатся “консультации по японской гравюре”, а кроме того, она написала текст о Хокусае для Большой советской энциклопедии и подготовила очерк “Японская гравюра” для учебника Изогиза в 1932 году (не вышел). После смерти Аристовой часть фонда японской гравюры была передана Нине Николаевне Водо (1892–1974), хранителю французской графики, а основная часть ксилографий (и вся живопись) была заперта. “Остальную часть японской гравюры, которая хранителя не имеет и над которой в ближайшее время работы производиться не будет, считаю целесообразным опечатать в шкафах №№ 35, 50 и 67”. Зав. Гравюрным кабинетом А. Сидоров. 29/VI-36 (из докладной записки Директору ГМИИ А. Н. Васильеву. Хранится в личном деле Аристовой // ОР ГМИИ. Ф. 9. Оп. I. Ед. хр. 1. Л. 73).
Слова “консультации по японской гравюре” намекают на то, что некоторый доступ к отдельным гравюрам был. Косвенное подтверждение этому я нашел в воспоминаниях Натальи Семпер: “Тем временем (1935. – Е. Ш.) я продолжала заниматься языком и литературой; изучала японское искусство в Музее восточных культур и в гравюрном кабинете ГМИИ” (Семпер Н. Лицом к лицу с мечтой // Toronto Slavic Quarterly. Academic Electronic Journal in Slavic Studies. 2010. № 34: http://sites.utoronto.ca/tsq/09/semper09.shtml?fbclid=IwAR3GeaBNJuAd0LY_nxDhdKsm_BMmkVI4K-xrLVV3EGgi-gLk9t0An9VsEn8).
137
Запись в ЖЖ от 06.09.2021: https://ext-522892.livejournal.com/7416.html.
138
См. их описание в: Корницки П. и др. Каталог старопечатных японских книг в ГМИИ, ГМИНВ и ГБЛ. М.: Пашков дом, 2001. Кстати, описание это, к сожалению, не полное. По неизвестной причине кембриджскому профессору Корницки в его приезды в Москву для работы по составлению каталогов книг в Российской государственной библиотеке были показаны не все книги. Некоторые остались неописанными. Эта работа была подхвачена автором настоящей книги и его студентами (НИУ ВШЭ) в рамках проекта по изучению старопечатной японской книги. По аналогии можно предположить, что хранящиеся в ГМИИ японские книги из коллекции Китаева попали в каталог Корницки не полностью.
139
Письмо П. Я. Павлинову от 20 августа 1916, л. 3v.
140
Тот факт, что в начале 1929 года раскрыли китаевские ящики, подтверждается тем, что по меньшей мере четыре его
