Александр Васильев - Этюды о моде и стиле
В 1773 году во время пожара сгорели все деревянные постройки в костромском кремле, пострадала и значительная часть посада. Существует легенда о том, что Екатерина II, когда ее спросили, какой бы она хотела видеть вновь отстроенную Кострому, ненароком обронила свой развернутый веер и, глянув на него, произнесла: «Так и стройте!»
Так и построили. Центр города образовала обращенная к Волге площадь, к которой сходятся улицы радиальных направлений, в самом деле напоминая, если смотреть с высоты птичьего полета, развернутый веер, будто бы оброненный императрицей.
На центральной площади, как ось, скрепляющая створки веера, по сей день стоит уникальная пожарная каланча в стиле ампир, редкой красоты гауптвахта с деревянным забором с кадуцеями и маскаронами «дней Александровых прекрасного начала», роскошный дворец генерал-губернатора. Все это в сочетании с желтыми фасадами и белыми дорическими колоннами соседних зданий создает неповторимую картину пушкинской России, которую мы так любим, но которой уже почти не видим.
Конечно, все эти шедевры русского градостроительства ветшают. Конечно, требуют ухода редчайшие кованые железные фонари на площади, карнизы и лепнина особняков, но в недостатке денег в городе есть, как ни странно это прозвучит, и некоторые преимущества. Отсутствуют стеклопакеты, не изуродованы еще двери, рамы и лестницы домов евроремонтом, и старая Кострома открылась для меня в блеске, о котором я лишь читал до того в великолепном путеводителе по этому городу, написанном русским искусствоведом Георгием Лукомским в 1913 году. Он у меня в Париже — среди любимых русских книг. И почти все, что в этом путеводителе упоминается, по сей день цело!
Какая радость сознавать, что стоит еще в целости городской театр в стиле ампир, основанный в 1808 году, и построенный в красно-черно-белых помпейских тонах с ложами и парадизом, то есть с райком — галеркой под самым потолком. Или великолепное здание Художественного музея в стиле древнерусского терема а-ля княгиня Тенишева, с собранием русских пейзажей и первородной иконописи. А как интересна и познавательна экскурсия в Ипатьевский монастырь, где стоят величественные стильные храмы и дом бояр Романовых, откуда в 1613 году они стали править страной. Из потерь укажу на взорванный большевиками костромской кремль. На его месте был разбит парк имени Ленина (как же иначе!). Вождь попирает постамент снятой с него скульптуры, изваянной когда-то к 300-летию Дома Романовых. В парке — пустоты под цветниками. Это остатки потайных ходов, проделанных когда-то монахами, и будто бы здесь похоронена библиотека древних книг.
В центре площади валяется колонна от разрушенного старинного памятника Ивану Сусанину. Новый, весьма невыразительный Сусанин современной работы стоит спиной к площади.
Ночной поезд из Москвы приходит в Кострому очень рано, в пять утра, но можно скоротать время до открытия присутственных мест в находящейся поблизости гостинице «Кострома» постройки 1958 года с вестибюлем и лестницей, напоминающей стилистически какую-нибудь станцию Московского метрополитена того же времени. На стене моего номера — полотно художника Бобылева «Весна в Николо-Тростино», образец советского пейзажа 1973 года. Турецкая мебель в велюровых цветах — на каштановом фоне голубые фиалки. Два овальных полиэстеровых ковра с цветочным же рисунком поверх крашеного, довольно приличного, но не циклеванного паркета. Кружевные гардины, через которые просвечивает берендеев лес. Островский сочинял свою «Снегурочку» здесь, неподалеку — в Щелыково.
Главная магистраль города — Советская улица, на которой располагается тюрьма — СИЗО. Но попадается и кое-что поинтереснее, к примеру, в доме № 44 — «Старая лавка», которой заправляет настоящий старьевщик, такого, видимо, можно было встретить на Сухаревском рынке в Москве XIX века. Все — скопом, всего — навалом! Цены от 10 рублей до двухсот. Имеется английский писсуар викторианской поры, каслинского литья дверцы от печек в манере неоготик, бесчисленные кузнецовские масленки, старые ассигнации, фотографии, вышивки, подносы и бокалы. Настоящее богатство!
В городе, в старинных торговых рядах, которые обожал рисовать Мстислав Добужинский и которые подходят к гоголевскому «Ревизору», есть еще два антиквара. У них все с большей претензией, но самоваров и у них предостаточно.
Уникальное здание, бывшее дворянское собрание — между Художественным музеем и театром — с замечательной ажурной лестницей 1800-х годов, которую приходилось застилать ковровыми дорожками во избежание конфуза у поднимавшихся в бальную залу дам в кисейных платьях. А сам двухсветный зал и выставка платьев, ради которой я, собственно, в Кострому и отправился, просто прекрасны!
Эта выставка моды называлась «Минувших дней очарованье» и представляла собой личное собрание Ольги Ростиславовны Ильиной. Бабушка Ильиной была из рода дворян Балиных, текстильных фабрикантов, богатых людей с отменным вкусом. В Париже я знал ее родственницу, балерину «Русского балета полковника де Базиля» Ирину Балину, тоже даму весьма элегантную. Так вот нынче в Костроме в мой приезд было выставлено полтора десятка редких платьев 1910–1920-х годов — муслиновых, кружевных, шитых бисером и стеклярусом. Манишки из вышитого тюля, воротнички «валансьен», шарфы из брюссельской аппликации, вставочки ирландского гипюра прекрасно дополняли экспозицию. Все это из бережно сохраняемой семейной коллекции Ольги Ростиславовны.
Другой замечательный музей, Литературный находится в старинном здании гауптвахты, в которой в советское время располагались ЗАГС и детский сад. Там — мебель Островского — такие уютные «самосоны» и ореховый туалетный стол.
Публика на улице следит за модой — много мусульманских, модных сейчас белых вязаных шапочек. Парни в ботинках с острыми носами в стиле «Емеля», на девушках — приталенные шубки, расстегнутые, чтобы видны были их голые животики.
Возвращаясь в Москву, я с горечью думал о том, как мало мы знаем о той замечательной архитектуре и прикладном искусстве, которые сохраняются в российской провинции.
Эльдорадо
Открывая в 1492 году Америку, великий мореплаватель Христофор Колумб даже не подозревал, на какой благодатный континент он попал. Испанские миссионеры и конкистадоры были поражены богатством и роскошью правителей ацтеков и инков. Индейцы, испуганные невиданными ими ранее лошадьми и огнестрельным оружием колонизаторов, в смятении бежали, и в течение последующих ста лет Испания стала самой богатой империей мира, и в ней никогда не заходило солнце.
В Европу потекли мешки с золотом, тем самым металлом, из-за которого весь континент окрестили словом «Эльдорадо», что, собственно, и означает «Золотая страна» в переводе с испанского.
Первое, с чем пришлось бороться конкистадорам, так это с индейской языческой религией. Были безжалостно разграблены и разрушены индейские храмы, обезглавлены ступенчатые пирамиды ацтеков и майя, опустошены их города. Испанцы-католики насильно обращали в свою веру индейцев, ставших позднее, уже в наше время, самыми ярыми приверженцами Ватикана на земле. Для строительства соборов и монастырей из Испании, а в Бразилию — из Португалии приехали европейские архитекторы, которые проектировали здания, естественно, в стилях метрополии, приспосабливая их, разумеется, к местному жаркому климату и местным же материалам. Как ни удивительно это звучит, но Латинская Америка познала таким образом еще в конце XV века готику, затем, в XVI веке, Ренессанс, позднее — барокко, рококо, неоклассицизм.
Все те, кто думает о Новом Свете как о чем-то действительно очень новом, ошибаются. За века колонизации Эльдорадо успело состариться и радует нас сегодня безумным количеством монастырей и дворцов самой удивительной архитектуры и хорошо сохранившимися интерьерами.
Столица Доминиканской Республики город Санто-Доминго сегодня «самый готический» город Нового Света, но элементы готической архитектуры вы можете в изобилии найти и в Мексике — в столице и в городах Пуэбла и Оахака, а также в Коста-Рике, на Кубе, в Колумбии. А уж Ренессанса и счесть невозможно. От Чили до Эквадора, от Гондураса до Техаса — везде сохранились замечательные культовые и светские постройки XVI века. Конечно, жить среди индейцев в то время было очень неспокойно. Вот почему строились трехслойные каменные стены, окна с мощными решетками более походили на бойницы, тяжеленные двери с огромными замками и заклепками в толстых железных шинах, массивные лестницы.
Но чего в Америке было более всего, так это простора. Строили добротно, с размахом, на века. Но с меблировкой этих гигантских интерьеров дела обстояли сложнее. Поначалу мебель привозили из Испании, Португалии, Фландрии и Нидерландов. Брали часто вещи некрупные, с которыми можно было путешествовать с места на место, способные к тому же переносить тропический климат и атаки термитов. Особенно распространились кованые испанские сундуки для одежды и денег, а также секретеры для письменной работы. В ту эпоху без написанной пером корреспонденции, которую каравеллами отправляли в Европу, обойтись было невозможно.
