Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана
Эксквемелин рассказывает о «пирате по кличке Пьер Француз, родом из Дюнкерка, который довольно долго плавал в открытом море на барке с отрядом из 26 человек, прежде чем решил отправиться прямо к берегам Ранчерии, чтобы поохотиться на ловцов жемчуга»: «Когда пираты уже подошли к жемчужной отмели, то на самой большой барке приметили восемь пушек и примерно 60 вооруженных людей. Пираты подошли к этой барке и потребовали, чтобы она им сдалась, но испанцы открыли огонь из всех пушек. Пираты переждали залпы, а затем выпалили из своих пушек, да так метко, что испанцам пришлось довольно туго. Пока испанцы готовились к второму залпу, пираты взобрались на борт, и солдаты запросили пощады в надежде, что вот-вот к ним на помощь придет сторожевой корабль. Но пираты решили перехитрить стражей. Они затопили свое судно, а на захваченной барке оставили испанский флаг, испанцев же загнали в трюмы; на этом корабле они вышли в открытое море. Сначала на сторожевом корабле обрадовались, полагая, что пиратов потопили, но когда там заметили, что барка отвернула в море, то бросились за ней в погоню. Преследовали они пиратов до ночи, но никак не могли догнать барку, хотя и поставили все паруса. Ветер окреп, и разбойники, рискнув парусами, оторвались от сторожевого корабля. Но тут случилось несчастье: парусов подняли столько, что треснула грот-мачта. Но Пьер не растерялся: он связал пленных испанцев попарно и был готов сражаться против неприятельского корабля с командой всего в 22 человека, хотя многие были ранены и не могли принять участие в бою. Одновременно он приказал срубить грот-мачту и поднять на фок-мачте и бушприте все паруса, какими только можно было пользоваться при таком ветре. Всё же сторожевой корабль догнал пиратов и атаковал их так лихо, что те вынуждены были сдаться. Однако они успели выторговать условие, что ни их предводитель, ни они сами не будут в плену таскать камни или известь. (А надо сказать, когда пираты попадут в плен, то их заставляют три или четыре года подряд таскать камни или известь, словно рабов. А когда они становились непригодны для этой работы, их отправляли в Испанию на галеонах.) Кроме того, пиратам обещали при первой же возможности отослать их в Испанию всей командой. Больше всего наш пират жалел свое добро — у него на борту было на 100 тысяч реалов жемчуга, который он награбил на барках».
Чем окончилась эта история с пиратами — неизвестно; верить испанцам на слово было нельзя. Французский флибустьер Шампань, которому губернатор Сан-Доминго выдал каперский патент против испанцев и голландцев, потерял свой корабль в заливе Кампече в начале 1680 года. Вместе с командой из четырех десятков человек он укрылся на небольшом островке в лагуне Терминос. Там их захватил в плен отрад королевского наместника в Кампече Фелипе де ла Баррера-и-Виллегас. Испанец предложил французам, если они добровольно разоружатся, отправить их на Тортугу или в другую французскую колонию, как ранее поступил с захваченными английскими моряками и дровосеками. Шампань согласился, однако их отвели в Кампече, где они пробыли в заточении около двадцати дней; семь флибустьеров за это время умерли. Испанцы, нарушив свое обещание, отвезли оставшихся в Веракрус, где они работали на строительстве укреплений, а затем переправили в Мехико и продали в рабство. Шампаня же с несколькими его людьми бросили в тюрьму, где, по утверждению его товарищей, их отравили. Одному моряку из команды Шампаня удалось бежать, и в мае 1681 года он подал в Мехико петицию консулу Франции в Кадисе, чтобы добиться освобождения.
«От капера до пирата всего-навсего один шаг: и тот и другой сражаются из любви к грабежу; последний, впрочем, должен обладать большей отвагой, ибо он бросает вызов не только врагу, но и виселице», — писал Вашингтон Ирвинг в новелле «Пират Кидд». В 1536 году в Англии был принят закон «для наказания пиратов и грабителей на море». Измены, тяжкие преступления, грабежи, убийства и заговоры, совершенные в пределах адмиралтейской юрисдикции, подлежали расследованию специальными комиссиями, которые должны были назначаться короной и действовать так, как если бы эти преступления были совершены на суше. Имущество пиратов считалось лишенным юридической защиты.
Суд по всем правилам — для пирата это был последний шанс. За время, отведенное на разбирательство, могло случиться многое, да и приговор мог оказаться оправдательным. Например, пирата Джозефа Баннистера в первый раз судили в Порт-Ройале, но оправдали. Тогда губернатор Ямайки Моулсворт, прекрасно знавший, с кем имеет дело, решил устроить второй процесс. Пока суд да дело, Баннистер совершил побег и февральской ночью 1685 года вырвался из Порт-Ройал а на своем судне «Золотое руно». Он отправился прямиком на Сан-Доминго, где примкнул к флотилии Де Граммона. Французы, чтобы помочь ему, составили ложную купчую, по которой владельцем «Золотого руна» становился капитан Дюшен. Для усиления юридической защиты Баннистер попытался получить каперский патент от губернатора Де Кюсси, но тот ему отказал. Решив, что и так сойдет, Баннистер ограбил в 1686 году два английских судна и продолжил пиратствовать; губернатор Ямайки отрядил для его захвата два военных корабля. Фортуна отвернулась от Баннистера: «Золотое руно» он потерял, французы из его команды покинули его, с горсткой верных людей он добрался до Никарагуа, где и был взят в плен капитаном Томасом Спраггом. Чтобы избежать нового процесса в Порт-Ройале, где у Баннистера было много сообщников, Спрагг тотчас повесил его и еще трех пиратов на рее своего судна «Дрейк».
Повешение было самым распространенным наказанием за пиратство. Казнь сопровождалась установленным ритуалом. Перед повешением к пирату приходил священник, но не столько для того, чтобы отпустить грехи, сколько с целью в очередной раз показать милосердие церкви и дать возможность кому-нибудь внести за приговоренного выкуп, что случалось крайне редко. Преступника проводили в кандалах по всем большим улицам города. По прибытии на место казни священник читал долгую проповедь о пагубности пиратства, потом зачитывалось обвинение, после которого пират мог сказать свое последнее слово, но чаще всего он ограничивался грубой бранью. Затем на голову ему накидывали мешок или капюшон, надевали петлю и выбивали опору из-под ног. Тело потом еще долго болталось на виселице в назидание всем пиратам и простым морякам.
Казни тогда играли роль общедоступного бесплатного развлечения, и в публике недостатка не было. Те, кто не смог лично присутствовать на этом зрелище, могли узнать о нем из газет, где подробно рассказывали обо всех деталях: последние слова осужденного, молитвы священника, агония…
Уильям Кидд до последней минуты отказывался раскаяться и признать себя пиратом. Его казнь состоялась 23 мая 1701 года. В первый раз веревка оборвалась под тяжестью тела, и осужденный, который был в стельку пьян, шатаясь, поднялся на ноги. К нему бросился священник, снова требуя покаяться. Покаялся он или нет — вопрос спорный, но его снова вздернули, после чего мертвое тело, вымазанное дегтем, провисело более двух лет в железной клетке. Таким же образом поступили с Чарлзом Вейном и Джоном Рэкемом (их казнили в Кингстоне на Ямайке соответственно в 1719 и 1720 годах). Многие пираты предпочитали смерть в бою подобному концу: считалось, что непогребённое тело обрекает душу на мучительные вечные скитания по просторам океана, а поскольку пираты были очень суеверными, эта перспектива внушала им просто священный ужас. Так что восьмерым пиратам, казненным вместе с Киддом, можно сказать, повезло: после повешения их тела были преданы земле.
В Лондоне местом казни пиратов был Exemtion dock на Темзе. Эшафот устанавливали во время отлива. После повешения тело оставалось на виселице, пока его трижды не покроет приливом, после чего труп снимали и хоронили в безвестной могиле. Казнили не только англичан, но и иностранцев: как-то за один год были повешены 224 французских пирата.
Во Франции пиратов судили и казнили в портах. Так, в январе 1574 года суд Ла-Рошели вынес приговор экипажам трех судов под командованием дворянина Лукани, между прочим, постельничего короля: они грабили торговые корабли, плывущие в Ла-Рошель. Десятерых повесили, остальных били кнутом во всех районах города. Сам Лукани и его брат были «казнены» заочно — экзекуция была произведена над их изображением.
Везти пиратов куда-то на суд было небезопасно: они запросто могли сбежать по дороге. Например, капитан Де Вильпар, крейсировавший в районе Антильских островов специально для борьбы с пиратами, захватил флибустьера Требютора, которого должны были судить. Однако корабль Вильпара, «Мазарини», выбросило на камни вблизи Тортуги. Пока судно пытались починить и снова спустить на воду, Требютор сбежал.
Осенью 1718 года Стид Боннет ремонтировал свой корабль на реке Кейп-Фиа-Ривер в Северной Калифорнии. Известие об этом достигло Чарлстона, и на поимку пирата отрядили два шлюпа. Разразилась жестокая битва. После пяти часов сражения пираты — сам Боннет и еще 29 человек — сдались и были посажены в тюрьму в Чарлстоне, однако предприняли попытку побега. Их изловили и повесили.
