Александр Попов - Русский Берлин

Образцом Александрова (полное название по-немецки Kolonie Alexandrowka с ударением на «о») послужила деревня Глазово под Павловском, построенная по проекту Карла Росси в «русском стиле». Фридрих Вильгельм впервые увидел ее во время своего визита в Россию в 1818 г. [46]

Немецкий ландшафтный архитектор, директор королевских садов, инженер Петер Йозеф Денне в основу плана застройки поселения в Потсдаме положил диагональный крест Андрея Первозванного. Две длинные аллеи, пересекаясь в центре, делят вытянутую в форме овала усадьбу на четыре сектора, в северной части на холме стоит построенная специально для поселян церковь Александра Невского. Строительством руководил капитан Адольф Шнетлаге, побывавший в России и соорудивший «избу Никольское» на берегу реки Гафель. Перед ним была поставлена задача и в Александровке в мельчайших деталях следовать традициям русского избостроения. В подчинении капитана находилась рота военных строителей. Всем проектом руководил полковник Редер (фон Родерс).

Идея декоративных крестьянских павильонов в придворных парках и создания тем самым иллюзорной близости к народу пришла из эпохи Просвещения. Декоративный «хутор» был устроен, например, для Марии-Антуанетты в Версале. В России эта концепция обрела прикладное значение в виде военных поселений, включавших в себя хозяйственные постройки, земляные угодья, школу, больницу. В России к 1825 г. в подобных поселениях проживало около 750 тысяч человек.

К весне 1827 г. планировочно-строительные работы в Александрова были закончены. За год на глазах жителей Потсдама выросла колоритная русская деревенька с необычными для прусской местности домиками-теремами и обширными садовыми участками, где были высажены плодовые деревья из королевских питомников.

К тому времени от хора осталось 12 человек: фельдфебель, три унтер-офицера и восемь рядовых. Двое были не женаты.

Персонально каждого из поселенцев кратко представил протоиерей А. П. Мальцев[47]

«— фельдфебель Иван Вавилов (40 лет), добродушный по характеру человек, но любитель выпить, занимался также мелкой торговлей;

— унтер-офицер Иван Яблоков, резонер и хитрован, но непьющий, имел табачную торговлю, содержал танцевальную беседку, крестным отцом одного из его детей был сам Фридрих Вильгельм;

— унтер-офицер Стефан (Степан) Волгин (49 лет), по характеру был доброго нрава, но любитель выпить (по другим источникам, непьющий. — Авт.), вместе с женой-француженкой занимался шитьем перчаток;

— унтер-офицер Иван Тимофеев (32 года), трудолюбивый, добронравственный человек, вместе с женой-немкой держал перчаточную мастерскую, имел хорошее хозяйство;

— рядовой Дмитрий Сергеев (39 лет), был дважды женат, по характеру не злой человек, но страшный пьяница из «неподдающихся», вел крайне ненормальный образ жизни; пьянством довел себя до истощения, поэтому ничего не мог заработать;

— рядовой Петр Анисимов (52 года), кавалер российских и прусских военных наград, женат на немке, человек доброго характера, но сильный пьяница, по причине чего семья жила бедно, поскольку жена его тоже ничего не зарабатывала;

— рядовой Петр Алексеев (41 год), непьющий, некурящий, добрый по характеру, но несдержанный, портной по профессии, хороший мастер по шляпному делу, был, видимо, самый богатый из хористов;

— рядовой Иван Григорьев (51 год), был женат на немке, имел козлиную бороду, отчаянный пьяница, доведший себя до полубезумия;

— рядовой Ефим Гавриленко (42 года), человек доброго характера и веселого нрава, с очень хорошим голосом, после женитьбы «завязал», любил покопаться в саду, на жизнь зарабатывал поденными работами, был все время в долгах;

— рядовой Петр Ушаков (41 год), добрый человек с мягким, но упорным характером, отличался большим трудолюбием, работал каменщиком и сумел скопить небольшое состояние в размере 100 талеров;

— рядовой Василий Шишков (41 год), добродушный по природе и большой любитель выпить, заботы о хлебе насущном свалил на жену, которая занималась торговлей шерстью и имела в торговом обороте значительный капитал;

— рядовой Федор Фокин (41 год), имел 11 детей, сапожник по профессии, он занимался также плотничеством, работал ночным сторожем, был большой любитель поговорить, пофилософствовать».

Новоселье отпраздновали 12 (2) апреля 1827 г. Гудели по-русски, с размахом, половина гвардейского полка отходила потом три дня.

За образец при строительстве был взят традиционный крестьянский дом новгородского типа, представлявший собой сруб с седловидной крышей и жилыми комнатами на высоком цоколе. Внешне дома выглядели как настоящие деревянные терема. Но при строительстве была применена техника фахверка, по которой кирпичный каркас дома обивался горбылем с имитацией углов сруба. Особое внимание было уделено резьбе по дереву, главному признаку «русского стиля» в оформлении фасадов. Это ярко проявилось в тщательно «прорисованных» оконных наличниках, затейливом деревянном орнаменте, украсившем балконы и скаты. Работа была выполнена с русским вдохновением и немецкой основательностью. Немудрено, что строения сохранились до наших дней.

Под каждый дом был выделен обработанный участок земли с двором, хозяйственными постройками и садом. Границы между владениями обозначались штакетником и живыми изгородями. Каждый поселенец фактически получал в свое владение полноценную усадьбу. Фельдфебелю и унтер-офицерам полагались двухэтажные дома. Один дом был отведен под королевскую чайную, еще один — для немца смотрителя-надзирателя. Всего построили 14 домов. Первым старостой был определен Конрад Тарновский (Иван Кондратьевич Ермолаев), происходивший из церковного звания, суровый по характеру человек. Он прекрасно пел, хорошо знал правила и обряды церковной службы. Он также присматривал за чайной, которая в любой момент должна была быть готова к приему высокого гостя. Посуда в чайной была из лучшего немецкого и российского фарфора. Смотрителем назначили фельдфебеля Карла Риге. Его дом размещался посреди поселения.

Новоселам выделили в пользование мебель, постельное белье, посуду, другую кухонную утварь, инвентарь для работы по дому. Поселенцам с малыми детьми полагались колыбельки. Жилье оставалось в королевской собственности. Его нельзя было перестраивать (без особого разрешения это запрещено и сегодня) или сдавать в аренду, следовало строго соблюдать семейную преемственность по праву первородства сыновей: хозяйство переходило старшему сыну, который мог быть либо православным, либо протестантом. В случае смерти мужа и при наличии несовершеннолетнего сына вдова получала права управления имуществом вплоть до достижения сыном возраста 24 лет, но при условии, что она не вступит в повторный брак. Дочери прав наследования не имели, а вдова в этом случае после смерти мужа была обязана покинуть деревню через три месяца, получив для обустройства на новом месте «подъемные» в размере 50 талеров. Примечателен случай с вдовой гренадера Яблокова, описанный в материале Европейского совета по селам и малым городам.

«…Вдова Яблокова решила вновь выйти замуж и обратилась к надзирателю с просьбой разрешить ей остаться в поселке после замужества, пока ее старший сын не вернется с военной службы. Надзиратель сообщил в полк, что он отказал в просьбе, поскольку, в соответствии с частью V приказа, вдова могла распоряжаться собственностью, только если не вступала в повторный брак. Если бы он сделал исключение для вдовы Яблокова, другие вдовы в будущем могли бы ссылаться на этот пример. В конце донесения надзиратель дружелюбно прибавил: «Я сомневаюсь, что предполагаемая женитьба вдовы Яблокова будет благотворна для нее или ее детей, но она настолько захвачена своей страстью, что ожидает полного счастья от мужчины, которому 27 или 28 лет от роду, в то время как ей 31 августа исполнится 51 год» Тем не менее, вдова не послушалась уговоров и вышла замуж за молодого человека. Она жила счастливо и управляла хозяйством до 1846 г., пока сын не вернулся из армии, после чего переехала в Потсдам, где она и скончалась в 1856 г.».

«Русская деревня» под Берлином привлекла внимание состоятельных потсдамцев и жителей столицы, увидевших в уютной Александровке прекрасную возможность «пожить в России», не выезжая из Германии. Благо просторные избы с устроенным по-немецки бытом позволяли сделать это, не жертвуя повседневными привычками. На возникший спрос поселенцы ответили соответствующим предложением, и летом Александровка стала превращаться в своеобразный дачный поселок.

Гости жили в домах, хозяева переселялись на время в достаточно комфортабельные сараи или другие хозяйственные постройки. Особенно полюбили «русскую деревню» представители столичной творческой богемы. Жены поселенцев хлопотали на кухне, стараясь угостить постояльцев «русскими» кушаньями, мужья при случае могли усладить слух гостей застольной русской песней.