Алла Черных - Мир современных медиа
Журналистику в целом (и телевидение – наиболее влиятельное ныне медийное средство) Бурдье относит к полю культурного производства, рассматривая его как особое социальные пространство, связанное со специфической культурной практикой, – производством и распространением информации. «Поле журналистики» он определяет как место сил, внутри которого агенты занимают позиции, статистически определяющие их взгляды на это поле, и их практики, направленные на сохранение либо на изменение структуры силовых отношений, порождающих это поле. Для того чтобы быть полем, нечто не должно сводиться только к внешним факторам. Поле – это микрокосм, универсум невидимых силовых отношений и одновременно – арена борьбы за изменение или сохранение данного поля сил.
Анализируя поле журналистики (и субполе телевидения), Бурдье показывает, что в них действует логика микроскопических отличий: чтобы существовать, надо немножко отличаться, ибо слишком отличаться – значит рисковать. Поэтому существует во многом бессознательная цензура поля, когда журналист «пропускает» только то, что соответствует его системным, т. е. сформированным полем, категориям мышления (о личных категориях речь не идет).
Особое внимание уделяет Бурдье анализу функционирования специфической социальной среды, а именно телевидения, которое из инструмента отображения действительности все более превращается в инструмент создания реальности. По его словам, «мы все больше и больше приближаемся к пространству, в котором социальный мир описывается и предписывается телевидением», фактически определяя доступ людей к социальной и политической жизни.
Специфика телевидения, заставляющая зрителей верить в то, что оно показывает, – порождать в изображении эффект реальности, приводит порой к совершенно неожиданным последствиям политического характера. Сила внушения телевизионных изображений столь высока, что они могут продуцировать мобилизационные (или демобилизационные) эффекты у реальных социальных групп, вызывая страх, ненависть, расизм или ксенофобию в отношении лиц других национальностей. Сутью политической борьбы (на всех уровнях – от бытового до глобального) является способность навязать свои принципы видения мира и, как следствие, разделение на группы в зависимости от интересов, которые в результате политической мобилизации могут добиться признания, оказывать давление и получить определенные привилегии. В этой борьбе современному телевидению отводится решающая роль. Массовые акции, которые ранее были важны сами по себе, демонстрируя отношение населения к тем или иным проблемам, ныне организуются так, чтобы они могли заинтересовать телевизионщиков и, усиленные эффектом реальности, вызвать наибольший отклик.
Символическое воздействие телевидения, как считает французский исследователь, заключается в привлечение внимания публики к событиям omnibus – фактам, представляющим интерес для максимальной аудитории, которые никого не шокируют, за которыми не стоят сложные проблемы, которые не разделяют враждующие стороны и вызывают всеобщее согласие. Примером таких омнибусных событий (омнибусных сообщений) является хроника происшествий [Бурдье, 2002. С. 30].
Ныне существует фактическая монополия журналистов как на производство информации и ее широкое распространение, так и на доступ к этому публичному пространству всех остальных. Именно журналисты располагают ныне властью над средствами публичного самовыражения и технологиями публичного признания.
В основе журналистского выбора всегда лежит стремление к поиску сенсационного и зрелищного, чего-то исключительного, т. е. эксклюзивного, по сравнению с другими изданиями или передачами. Но поскольку все копируют друг друга, чтобы опередить остальных, быть раньше других или сделать нечто, отличное от других, в итоге оказывается, что все делают одно и то же, следуя логике минимальных различий. В современных СМИ, как показывает Бурдье, конкурентная борьба за эксклюзив, которая в других сферах человеческой практики порождает нечто оригинальное и действительно единственное в своем роде, здесь ведет к единообразию и банализации. Бросающиеся в глаза отличия, связанные с политической окраской тех или иных изданий или передач, на деле скрывают глубинное сходство, связанное с ограничениями, накладываемыми источниками информации и целой серией механизмов, главным из которых выступает логика конкурентной борьбы. Кажется, налицо противоречие, ибо, согласно либеральному кредо, именно конкуренция – источник разнообразия. Однако в поле журналистики, где конкурируют журналисты или издания (каналы), работающие в одних и тех же условиях, в рамках одного и того же рейтинга, с одними и теми же рекламодателями, конкуренция работает как фактор единообразия. Достаточно сравнить обложки еженедельников за две недели, чтобы увидеть примерно одинаковые заголовки; то же относится к выпускам новостей основных теле– и радиостанций, где, в лучшем случае, меняется очередность передаваемой информации.
Основой этого навязываемого медиа единообразия оказывается коллективный характер производства информации. В кругах, где общая деятельность определяется жесткими условиями, прежде всего конкуренцией, каждый вынужден делать то, что он, возможно, не стал бы делать, не будь других участников (например, совершать определенные действия с целью опередить других участников гонки). Реагирование на ту или иную информацию внутри поля журналистики – как правило, результат появления сообщения в сравнимом по рейтингу издании, поэтому важной составляющей этой профессиональной деятельности является чтение (слушание) друг друга. Никто не читает столько газет и не смотрит телепрограмм, сколько журналисты: для того, чтобы знать, что сказать, нужно знать, что сказали другие. Поэтому поле журналистики Бурдье определяет как «игру взаимных отражений», деятельность в котором, в силу описанных особенностей, создает и усиливает невероятный эффект профессиональной замкнутости и интеллектуальной ограниченности.
Механизм круговорота информации, запущенный с появлением современных СМИ и постоянно воспроизводимый журналистами в своих повседневных практиках, обусловливает не только эффект закрытости информации, но и самоцензуры, оказывающейся гораздо более действенной, чем воздействие централизованных бюрократических регламентов или прямое политическое давление. Нередко возникает наивный вопрос: откуда получают информацию люди, которые нас информируют? Ответ прост: от других информаторов, причем на долю неофициальных источников, к которым не относятся информационные агентства, министерства, органы охраны правопорядка и т. д., приходится наибольшая доля сообщений. И это обстоятельство приводит к своеобразному уравниванию в иерархии значимости.
Специфическим капиталом масс-медиа, за обладание которым идет постоянная борьба, является капитал известности и признания того или иного издания, программы или журналиста как авторитетного, профессионального, объективного, честного и т. п. Однако иерархия позиций и в этом поле определяется совокупностью культурного, экономического и политического капитала в общем объеме и структуре имеющихся в распоряжении агента ресурсов; иными словами, влиятельность того или иного органа информации в поле СМИ определяется объемом и структурой его финансов. Занятие той или иной позиции в поле медийного производства определяется не только профессиональным авторитетом того или иного информационного органа или персоны, но и стоящего за ними экономического капитала, хотя самое богатое издание отнюдь не всегда самое авторитетное.
В масс-медиа, как и в других полях культурного производства, существует два типа признания: узкое – среди коллег-профессионалов, и широкое, внешнее – со стороны публики, непрофессиональных потребителей. (Исторически поле журналистики, считает Бурдье, возникает в XIX в. на основе оппозиции между газетами сенсаций и газетами аналитических комментариев.) Серьезная пресса, соответствующая высоким профессиональным требованиям и претендующая на «четвертую власть» в обществе, но обычно не отвечающая требованиям экономической реальности, противостоит «бульварной», или «желтой», прессе, выходящей огромными тиражами и следующей логике максимальной прибыли. Основным мерилом работы журналистов, особенно на телевидении, которое сегодня является господствующей моделью для всего поля журналистики, становится рейтинг.
Рейтинг – это измерение доли зрителей, смотрящих тот или иной канал (на сегодня существуют технические возможности измерения рейтинга каждые 15 минут и даже выявления его для разных социальных категорий населения), что позволяет получить весьма точные данные о том, что (или кто) пользуется успехом. Во всех редакциях, издательствах, студиях господствует, как считает Бурдье, рейтинговый менталитет, т. е. мышление в терминах коммерческого успеха. Начиная с середины XIX в. и практически до 70-х гг. XX в. в творческих и интеллектуальных кругах быстрый коммерческий успех рассматривался как что-то подозрительное – в нем видели компромисс по отношению к деньгам. Сегодня рынок все более признается подлинной инстанцией легитимации, а его отражением является появление списка бестселлеров. Через механизм рейтинга коммерческая логика управляет творчеством, а рейтинговый менталитет завоевывает даже научные круги, начинающие заниматься маркетингом.
