Дмитрий Варламов - Становление академической традиции в русском народно-инструментальном искусстве XIX столетия
Основу репертуара составляли песенные и танцевальные народные мелодии[27]. Как отмечает А. Д. Алексеев, «в процессе длительного содружества с песней русская народно-инструментальная музыка выработала своеобразные композиционные приемы. Имеющие свои, чисто инструментальные, особенности, приемы эти, вместе с тем, родственны принципам народного песнетворчества. Мы встречаемся здесь с особого рода полифонией, с замечательным искусством обогащения основной мелодии выразительными подголосками».[28]
Использование классического наследия развитых инструментальных культур в репертуаре народников преследовало две задачи: просветительскую и саморазвивающую. Первая — стремление познакомить широкую слушательскую аудиторию с лучшими образцами отечественной и зарубежной музыки - была особенно актуальна в условиях дефицита музыкально-эстетического и художественного воспитания в России XIX - начала XX столетия. Вторая — совершенствование исполнительства, расширение художественно-выразительных возможностей народно-инструментального искусства на опыте сложившихся исполнительских и композиторских школ - не потеряла своего значения и по сей день. Исполнение произведений, написанных для академических инструментов, выводит народников за круг привычных образов, стилей, жанров, расширяет представление о выразительных возможностях народных инструментов и стимулирует их обогащение. Кроме того, включение в репертуар образцов музыкальной классики способствует воспитанию эстетического вкуса и развитию художественного мышления исполнителей и композиторов-народников.
Однако важнейшей составной частью репертуара в любом виде исполнительства являются оригинальные сочинения. Именно они определяют его зрелость, способность к самостоятельному развитию в русле академического направления. Основу оригинального репертуара в андреевском и ему подобных оркестрах до 1905 года составляли исключительно сочинения самого В. В. Андреева: многочисленные вальсы, марши, полонезы. В 1905 году А. К. Глазунов написал специально для Великорусского оркестра «Русскую фантазию», ставшую первым оригинальным произведением, написанным для подобного коллектива профессиональным композитором-симфонистом.
Эта тенденция нашла свое развитие в советский период. Как писал В. Б. Пополов, «сам факт обращения в своем творчестве ведущих советских композиторов к жанру народной инструментальной музыки является свидетельством признания высоких художественных достоинств, которыми обладают русские народные инструменты, возрожденные и реконструированные Андреевым, способствуя тем самым дальнейшему развитию народной инструментальной музыки, призывая молодых композиторов следовать их примеру» .[29]
Однако репертуар андреевского оркестра неоднозначно оценивался и продолжает оцениваться исследователями его творчества, равно как и его современниками, поэтому остановимся подробнее на этой проблеме.
К. А. Вертков пишет, что репертуар был «наиболее слабым местом балалаечного, а затем и великорусского оркестра, <...> и как бы Андреев ни оправдывался, он сравнительно долгое время оставался во многом уязвимым».[30] Критика отождествляла репертуар оркестра с репертуаром известного «псевдонародными» песнями Д. А. Агренева-Славянского и его хора. Высказывались обвинения в безвкусице при выборе произведений народной музыки и еще в большей степени - в антихудожественности оригинальных сочинений самого В. В. Андреева, от которых, по словам критиков, «скорее можно ожидать растления вкуса в публике, чем зарождения в ней любви к сокровищам безыскусственной народной поэзии».[31] К. А. Вертков, соглашаясь с этой критикой, пишет, что сочинения для оркестра являлись «чаще всего действительно ложкой дегтя, поскольку, за малым исключением, представляли собой модные салонные пьески или хуже того трактирно-кабацкую и кафешантанную музыку. К салонному жанру критики относили и собственные сочинения Андреева «Souvenir de Vienne», торжественные марши и полонезы, вальсы «Метеор», «Каприс» и даже популярный «Фавн».[32]
Противоположной точки зрения придерживается М. И. Имханицкий, считающий, что многие сочинения и обработки народных песен, созданные как руководителем «Великорусского оркестра», так и его участниками, занимали важное место в концертных программах коллектива и имели большое значение в деле формирования народно-оркестрового репертуара. Они отнюдь не «растлевали» вкусы многочисленной публики, а имели большое музыкально-эстетическое, воспитательное значение.[33]
В чем же причина столь взаимно противоречивых точек зрения на творчество В. В. Андреева и его сподвижников? Думается, что причины следует искать в социально-культурной обстановке того времени. Так, широко разрекламированная как первое оригинальное сочинение профессионального композитора для великорусского оркестра «Русская фантазия» А. К. Глазунова имела скорее «политическое»,[34] чем художественное значение, ибо круг музыкальных образов фантазии оставался в рамках привычной фольклорной традиции, уже освоенной в обработках народных песен и танцев. Композитор, конечно, значительно расширил художественно-выразительные возможности народного оркестра с помощью приемов симфонического развития, тем самым продемонстрировав потенциальные возможности русского оркестра, но в конечном счете Фантазия А. К. Глазунова как художественное произведение оставалась в рамках традиционного репертуара. Задача оригинального репертуара состояла в выходе за рамки отражения узкого круга этномузыкальной действительности и концентрации на социально обусловленном индивидуально-личностном восприятии разнообразных явлений действительности (один из признаков академизации), а этому более соответствовали сочинения самого В. В. Андреева. Вместе с тем, на этих сочинениях, безусловно, лежала печать салонной музыки.
Однако, как известно, плохих жанров не бывает, и лучшие произведения В. В. Андреева убедительно доказывают эту банальную истину. Опусы основателя русского народного оркестра выдержали главную проверку - временем, до сих пор оставаясь репертуарными и наиболее часто включаемыми в концертные и учебные программы народников. Художественные достоинства сочинений В. В. Андреева - это отсутствие в них подражательности по отношению к салонному жанру при очевидном использовании отдельных его приемов, рельефная выразительность мелодики, ритмическое разнообразие фактуры и одновременно простота и ясность формы. В конечном счете, жизненность произведений музыканта определялась ярким талантом автора, не случайно прозванного «русским Штраусом».
Тем не менее, критике подвергался не только репертуар Великорусского оркестра, но и вся деятельность В. В. Андреева по реконструкции и воссозданию русского народного инструментария, предпринятая им на рубеже XIX-XX веков.
В связи с этим, прежде всего следует обратить внимание на то, как сам В. В. Андреев отвечал своим оппонентам в лице журналистов и музыкальных критиков, отрицательно настроенных по отношению к деятельности Великорусского оркестра. В статье «О русских народных инструментах» он пишет о том, что «разница между примитивной и усовершенствованной балалайкой лишь качественная, а не существенная, так как типические особенности народной балалайки (строй двух струн в унисон и третьей в кварту с ними, треугольная дека) сохранились и в усовершенствованной».[35] В другой статье дано уточнение, что усовершенствования балалайки коснулись «материала, правильности форм, размеров частей, вообще внешности, благодаря чему тип ее и национальность остались неприкосновенными точно так же, как и во всех других мною усовершенствованных инструментах».[36]
Обратим внимание на то, что В. В. Андреев говорит о «типических особенностях», сохраненных им в усовершенствованном инструменте. Этот факт является наиглавнейшим в определении народности инструментария. Проведенное нами ранее исследование проблемы народности музыкального инструментария определило в качестве сущности народного инструмента единство двух противоположностей: типического и специфического.[37]
Говоря далее о других инструментах оркестра, В. В. Андреев постоянно подчеркивает неизменность присутствия в них типического. Так, он говорит: «Усовершенствованная мною домра сохраняет в точности тип старинного инструмента»,[38] а «для музыкальной передачи русских народных песен такой (великорусский. - Д. И.) оркестр является наиболее типичным» [там же, стр. 38] и т. п. Тем самым типическое становится важнейшим фактором, определяющим отношение усовершенствованного инструментария к группе «исходных» народных инструментов. Специфичность же вытекает из самой природы последних, не заимствованных, а оригинально русских по своей сущности. Сам В. В. Андреев писал в этой связи: «Усовершенствованные инструменты нашего народа являются независимыми и вполне самобытными, чисто русскими представителями в семье народных инструментов...» [там же, стр. 46].
