Ольга Семенова - Повседневная жизнь современного Парижа
Власти предложили для склада даров пустовавший тогда вокзал Орсе, превращенный ныне в музей, а 3 февраля пристыженное правительство выделило на строительство десяти тысяч жилищ десять миллиардов франков и разработало закон, запрещающий насильственное выселение жильцов в холодное время года. До глубокой старости аббат Пьер продолжал яростно, нарушая законы, защищать интересы бездомных. 18 декабря 1995 года он с представителями ассоциации «Право на жилье» захватил принадлежащее фирме «Кожедим» пустое здание в три тысячи квадратных метров на набережной де Конти в 6-м округе и расселил в нем 63 бездомные семьи. За годы непосильной работы аббат Пьер сгорбился, превратившись в этакого гнома-добряка с похожим на ареол белым пухом на голове, серебристой бородой и посохом в прозрачной от худобы руке. «Эммаус» открыла филиалы в Латинской Америке и Индии, и аббат до конца жизни ездил по свету, помогая сотням тысяч людей. Король Марокко Мухаммед IV обратился к нему с просьбой решить проблему бидонвилей, наводнивших страну, и аббату это удалось. Побывал он в Вифлееме и Сараеве, в Чили и Алжире во время массовых убийств. Этот современный святой разрушил все теологические каноны, став военным и политиком, предпочтя компанию громкоголосых старьевщиков церковной тишине и уединению, и революционный вызов власти молчаливому с нею согласию. Друг матери Терезы, он не соглашался с ней в одном. «Ты говоришь индийским нищим, что им повезло, потому что они присоединились к испытаниям Иисуса. Неужели ты считаешь, что люди должны всю жизнь страдать, как Создатель?! — горячился аббат Пьер. — Нет, Тереза, это слишком тяжелая ноша. Они родились на этот свет и для радости, и, пожалуйста, дорогая сестра, не пытайся убедить меня в обратном!»
В одно время с аббатом Пьером жил в Париже другой священник — отец Жозеф Врезинский. Нищета ему была знакома не понаслышке. Он вырос с братьями в бидонвиле парижского предместья — без электричества, без отопления, без воды. Мама выбивалась из сил, чтобы заработать на хлеб. Его детство пришлось на послевоенные годы, молодость на правление генерала де Голля. Отец Жозеф тоже занимался политикой и выступал в парламенте. Его главной заботой были самые бедные. «Нищета, — говорил он, — творение людей. И только люди смогут добиться ее исчезновения». Он прожил меньше, чем аббат Пьер. Тысячи шедших за гробом малоимущих плакали: «Сегодня мы потеряли отца. Кто теперь будет нас защищать?»
Благодаря аббату Пьеру и отцу Жозефу в неблагоустроенных квартирах живет теперь всего 3 процента парижан, и речь идет не о бидонвилях, а о жилье, требующем ремонта. Хотя в последние годы бидонвили стали вновь появляться из-за приехавших во Францию румынских цыган. Самый большой французский бидонвиль (600 человек) вырос в пригороде Парижа Сент-Уан в 2005 году. Префектура департамента Сена-Сен-Дени его разогнала, выдала жителям по 300 евро и отправила на родину. Двадцати четырем семьям, владеющим языком, разрешили остаться. Отъезжавшие обещали вскоре вернуться: «В Румынии нищета. Там нам не выжить».
…Самые необычные жилища Парижа — это пришвартованные к берегам Сены кораблики, зажигающие по вечерам уютные огоньки. Французы называют их пениш. Снаружи они ничем не примечательны, но внутри хозяева оборудуют их в удобные апартаменты. Пениш дешевле квартир и нарасхват у парижских романтиков. Из такого жилища можно круглый год наблюдать за жизнью реки. Осмелевшие бобры строят свои домишки, уставшие во время перелетов цапли доверчиво садятся передохнуть на палубу, а зимородки тревожно перекликаются в деревьях на набережных.
Глава вторая КОНСЬЕРЖИ
Во Франции работают 120 тысяч консьержей и консьержек и у них даже есть своя газета «Эхо консьержей». Париж без них сложно представить. Во всех приличных кварталах и домах живут в махоньких однокомнатных квартирках на первом этаже эти замечательные (хотя и невероятно любопытные) люди, которых Бальзак окрестил самыми большими болтунами и болтушками. Поговорить они действительно любят — и о себе, и о других. Да и как иначе, если про нас, жильцов, они знают все. Мы у них как на ладони, со своими проблемами, болезнями, ремонтами, конфликтами и радостями. Но в рабочее время у консьержей на болтовню нет ни минутки. В их обязанности входит ежедневный вынос огромных, по грудь взрослому человеку, пластиковых мусорных бачков — пубеллей, названных так в честь придумавшего их более ста лет назад префекта Эжена Пубелля. Отходы во Франции сортируются. Одни пубелли предназначены для пищевых отходов, другие для пластиковых бутылок, третьи для стекла и… устричных раковин. В старинных домах пубелли стоят во внутренних двориках с тихонько курлыкающими голубями, в современных — в подземных гаражах. Вытаскивать их оттуда каждый день тяжело. Пустые бачки надо тщательно вымыть — дело, учитывая запах, не из приятных. Потом следует протереть полы на всех этажах, полить цветы, пропылесосить ковры, украшающие старинные подъезды и лестницы, вымести листья, упавшие за ночь у подъезда, в одиннадцать утра встретить подъехавшего на велосипеде почтальона в темно-синей кепочке и разложить полученные письма по почтовым ящикам. Только вздохнет консьерж или консьержка после трудового утра, перекусит и подремлет перед телевизором, как надо подниматься и в четыре часа пополудни продолжать работу: протирать стеклянные входные двери, полировать тяжеленной полировальной машиной потускневшие мраморные полы в холле, проверять барахлящий водонагревающий бачок или застревающий лифт. А тут прибегают из школ дети допоздна работающих жильцов, просят ключи от квартир. Хранить ключи консьержи не обязаны, но по доброте душевной идут навстречу: «Не доверять же несмышленышам таскать их в школу, обязательно где-нибудь потеряют». В самом начале XX века в Париже работали французские консьержки. (В те давние времена случалось, что они по просьбе полиции информировали о происходящем в доме. Ныне эта нехорошая традиция забыта.) В 1930-е годы столицу захлестнула волна консьержек-испанок Простые и трудолюбивые женщины искали во Франции спасения от гражданской войны, Франко, были рады любой работе и вытеснили француженок Постепенно испанки уступили место приезжавшим на заработки португальским супружеским парам. Мужья трудились на стройках (португальцы — умелые строители), жены консьержками. Теперь экономическая ситуация в Португалии наладилась, молодые предпочитают работать на родине, и в Париже снова все чаще можно встретить отечественных консьержек.
Говорят, что представители одной профессии очень часто похожи друг на друга. Может, это и так, но парижские консьержи и консьержки разительно друг от друга отличаются. Вот метет субботним утром тротуар перед подъездом обрюзгшая консьержка с жидким хвостиком засаленных волос на голове, в выцветшей бесформенной майке и застиранных трениках. Неподалеку трудится консьерж профессорского вида — худой, говорящий на безукоризненном французском образованных буржуа. Какая нужда заставила его пойти на такую простую должность? Чуть дальше работает супружеская пара. Она энергичная, властная, больше похожа на хозяйку отеля, а он затерявшийся в тени супруги тихий субъект с незапоминающимся лицом. В следующем доме семья консьержей: муж — бывший полицейский с лицом в красных прожилках и светло-голубыми глазами, с въевшимися солдафонскими замашками и громким голосом, а жена — тише мышки. Всех этих разных людей объединяет человеколюбие. Злыдней среди консьержей нет. Злой человек на такую работу не пойдет, потому что знает, как часто придется приходить людям на помощь. В летнюю жару консьержи приглядывают за одинокими пенсионерами, вызывают в случае надобности врача. Сядет у кого-нибудь из жильцов аккумулятор — консьерж деловито тащит свой. Уезжает кто-то на каникулы — консьержка поливает цветы. Потек кран — консьерж тут как тут с гаечными ключами, все за пять минут исправит. (А позовешь сантехника, тот придет через три дня и счет выставит, как за возведение дамбы.) За небольшую плату они приберут в квартире, посидят вечером с ребенком. Главный праздник консьержей и консьержек — Рождество. Каждый жилец вручает им конвертик, приятно просвечивающий на зимнем солнце голубоватыми, коричневатыми, а иногда и зеленоватыми бумажками (20, 50 или 100 евро). Эту тринадцатую зарплату ангелы-хранители дома ждут с нетерпением, за много недель планируя, на что полезное потратить. Горе забывчивому или пожадничавшему: в глазах консьержки застынет до будущих рождественских праздников выражение такой кроткой печали, что даже самый черствый сухарь почувствует себя неловко.
Консьержку в 16-м округе в доме у моей подруги зовут Коринн Бьенаси. Эта худенькая блондинка с ясными голубыми глазами не любит слово «консьержка», предпочитая ему «смотрительница», но все остальное ей в этой профессии по душе. Уроженка севера (края шахтеров), она с гордостью говорит:
