Дэвид Фридман - Пенис. История взлетов и падений
Хвалебная песнь «тестостероновой мужественности» в «Нью-Йорк таймс мэгэзин», а также вызванная ею критика имеют прямое отношение к теме «политизации» пениса, поскольку многие из выводов этой статьи о поведении мужчин перекликаются с воззрениями феминисток. Личное и политическое суть одно, утверждают эти женщины, иллюстрируя свое мнение с помощью таких моделей полового акта, как «доминирование — подчинение» и «агрессор — жертва». Некоторые феминистки идут еще дальше. Угнетение женщин мужчинами носит не просто политический характер — по их мнению, это настоящая патология. Андреа Дворкин, исследовавшая пагубную природу мужчин, считала причиной всех бед эрегированный пенис. Однако статья Эндрю Салливэна свидетельствует о том, что ей следовало бы обратить свой взор чуть ниже — на мужские яички.
Возможно, феминистки могли бы узнать все о сексуальной политике мужчин, просто хорошенько изучив тестостерон. Сам по себе он не эрегирует пенис, однако увеличивает половое влечение, что для мужчин почти одно и то же. Биолог Бен Гринстейн, автор книги «Хрупкий мужчина», совершенно в этом уверен:
«Мужчины, казалось бы, полностью контролируют жизнь женщин… вплоть до того, что некоторые женщины молча сносят изуверское насилие [со стороны мужчин]… Но как мужчинам удалось заполучить такую власть? Как смогли они утвердить и столь долго удерживать свое всемогущество? Ответ на этот вопрос кроется не в аргументах относительно структуры власти, политики или социологических теорий, а в человеческом теле. Плачевное положение женщины, похоже, можно объяснить всего одной субстанцией, тестостероном».
Если это так, то мужчинам и женщинам трудно надеяться на какие-то улучшения. Но действительно ли связь между уровнем тестостерона и агрессивным мужским поведением — особенно преступным поведением мужчины по отношению женщине — настолько очевидна, как это представлялось Гринстейну, Салливэну и даже Адольфу Гитлеру?
Исследования биологов, психологов и криминологов, публикуемые в профессиональных журналах, рассчитанных на специалистов, тоже являются попыткой ответить на вопрос. Одним из самых плодовитых исследователей в этой области был Джеймс М. Дэбс (1937–2004), профессор социальной психологии в Университете штата Джорджия, написавший в соавторстве со своей женой Мэри книгу «Герои, негодяи и любовники: тестостерон и поведение мужчин». Он также участвовал в десятках исследований этого гормона, описанных во многих научных статьях. Этой теме он посвятил практически всю свою жизнь, в связи с чем газета «Нью-Йорк таймс» позволила себе следующий комментарий; «Профессор Дэбс причастен к тестостерону не меньше, чем Оливер Сакс — к сумасшествию[228]. Это первопроходец, борец с предрассудками, философ, друг».
Да, говорил Дэбс, у физически развитых, агрессивных и склонных к соперничеству мужчин, которых принято называть словом «мачо»[229] уровень тестостерона в целом выше. Однако за два десятка лет, напоминает Дэбс, еще никто не научился отличать преступников от законопослушных граждан по уровню тестостерона. В исследовании «Тестостерон, преступления и злостное поведение на примере 692 мужчин-заключенных», опубликованном в 2000 году, Дэбс вкупе со своими соавторами обнаружил, что у заключенных, отбывавших срок за убийство в одной из тюрем штата Джорджия, уровень тестостерона был выше, чем у растратчиков, и что заключенные с высоким уровнем тестостерона чаще устраивали потасовки с тюремщиками и другими заключенными. Эта информация, казалось бы, подтверждает теорию «тестостеронового отравления». Однако Дэбс обнаружил, что у всех заключенных — и у тех, кто прибегал к физическому насилию, и у тех, кому оно было несвойственно, — уровень тестостерона находился примерно в том же диапазоне, что и у обычных, законопослушных граждан. Так что даже если тестостерон «ядовит», то у большинства мужчин есть против него иммунитет.
В начале 1980-х годов психолог Роберт Пренки получил грант от Общенационального института юстиции на написание работы «Нейрохимия и нейроэндокринология сексуальной агрессии». Пренки надеялся обнаружить причинную связь (если таковая вообще существует) между тестостероном и изнасилованием. Его выводы во многом предвосхитили расплывчатые результаты позднейших исследований Дэбса. У самых жестоких насильников, протестированных Пренки, действительно были высокие уровни тестостерона — и самым высоким он был у единственного насильника, который убил свою жертву. Однако их средние показатели совпадали с цифрами в исследованиях Дэбса, то есть были такими же, как у всех нормальных американских мужчин. Два года спустя расхожие представления о том, что между высоким уровнем тестостерона и насильственными преступлениями существует явная связь, были публично опровергнуты в статье «Британского журнала психиатрии», посвященной двум весьма необычным преступникам. Один из них был кастрирован за много лет до совершения преступления, другой же страдал синдромом Клейнфельдера — генетическим нарушением, при котором яички отличаются крайне малым размером и, соответственно, низким уровнем производства андрогенных гормонов. Тем не менее оба находились в тюрьме за убийства, совершенные на сексуальной почве.
Через несколько дней после публикации статьи Салливэна в «Нью-Йорк таймс мэгэзин» на сайте интернет-журнала Слейт» появился материал, в котором Джудит Шульвиц писала, что он сильно преувеличил факты. «Каким бы показательным ни был этот опыт для него самого, — аргументировала она, — он не может рассматриваться как универсальный и применимый к кому-то другому». Она также критиковала Салливэна за вольную интерпретацию данных, что позволило ему приписать свою собственную агрессивность влиянию тестостерона. Даже если здесь и есть статистическая зависимость, добавляла Шульвиц, то это свидетельствует лишь о корреляции, а не о причинно-следственной связи. Это мнение разделял и Роберт М. Сапольски, профессор биологии и неврологии в Стэнфордском университете, получивший в 1987 году «грант за гениальность» от Фонда Макартура. Более подробно он изложил свои взгляды в книге «Тестостероновые беды», посвященной биологическим проблемам человеческого существования.
«Представьте, что вы обнаружили связь между уровнем агрессии и уровнем тестостерона у нормальных мужчин, — писал Сапольски. — Это может быть потому, что…
а) тестостерон повышает уровень агрессивности; б) агрессия повышает выработку тестостерона; в) эти факторы никак не влияют друг на друга. Казалось бы, все говорит в пользу варианта а), однако правильным будет ответ б). Исследования неизменно показывают, что когда мужчины впервые оказываются в одной социальной группе, то, замеряя у них уровень тестостерона, нельзя предсказать, кто будет потом проявлять агрессивность, а кто нет. Последующие различия в их поведении влияют на гормональные изменения, а не наоборот».
Отсюда вывод: повышенное содержание тестостерона у молодых мужчин, населяющих центральные районы американских городов, не является причиной насилия, которого так много в их жизни. Напротив, именно насилие вызывает рост уровня тестостерона в их крови. Если у кого-то из этих парней «сносит крышу» или если один из них затевает драку с прохожим во время местных соревнований в беге на четвереньках, то вовсе не потому, что у него вдруг подскочил уровень тестостерона. Если Салливэн действительно хочет понять, что с ним произошло, Сапольски рекомендует ему просто внимательно посмотреть в зеркало. «Сам тестостерон не вызывает в человеке агрессии, — пишет он. — Он лишь усиливает агрессию, которая в нем уже есть».
* * *Итак, нельзя утверждать, что тестостерон толкает мужчин на насилие. Но можно смело сказать, что именно он контролирует тот орган, который многие мужчины считают своим «мужским началом», а многие феминистки сравнивают с тараном. Надо ли пояснять, что речь идет о пенисе.
Первые восемь недель после зачатия человеческий эмбрион не является ни «мужчиной», ни «женщиной». В нем есть гонады (половые железы) и ткань, которая называется половым бугорком, но они не принадлежат к тому или иному полу — это лишь «сгусток клеток», как называет их писательница Дебора Блум, «с безграничными возможностями». В этом эмбрионе есть два протока — вольфов (мужской) и мюллеров (женский), существующие в состоянии догендерной готовности, то есть в ожидании, когда они смогут начать действовать. Если у эмбриона есть Y-хромосома (набор хромосом XX определяет женский пол, а XY — мужской), то ген «делает заказ» на тестостерон, и тогда «строительная площадка» оживает. Гонадные сгустки превращаются в яички, где клетки Лейдига начинают производить тестостерон, который играет на этой стройке роль прораба. Благодаря тестостерону происходит расширению вольфового протока, из которого образуются эпидидимис, семявыводящий проток и семенные пузырьки. Ствол пениса и его желудеобразная головка развиваются из полового бугорка, как только часть тестостерона в эмбрионе превращается в родственный ему, но более узконаправленный гормон дигидротестостерон[230].
