Иван Клулас - ЛОРЕНЦО ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ

Лоренцо показал всем пример политики, основанной на равновесии и гармонии государств, который вполне мог быть очень скоро забыт. Но оставался образец его собственной жизни, которую Лоренцо удалось не подчинить политическому честолюбию, мелочной суете денежных дел, непосильных подчас условий светской жизни.

Он шел по стопам великих флорентийцев: Данте, Петрарки, Боккаччо. Как и они, он пел и плакал на жизненном поприще. Но кроме того, он, подобно своему деду Козимо, искал смысл человеческой комедии в поучениях платоновской философии. Он поднялся на тот уровень, где разум открывает единство всех вер и религий в их общей цели — стяжании высшего блага, а благо это в том, чтобы душа в мире созерцала божественный первоисточник всех вещей.

Истина, Добро, Любовь к жизни могут, полагал Лоренцо, соединить всех людей помимо догм и слишком тесных рамок вероисповеданий. Христос и Платон, сивиллы и пророки, мифы и примеры святых, зрелище природы и красота юности — все это символы, все это вехи на пути к высшему знанию. Как истинный человек Возрождения, Лоренцо страстно и рьяно следовал этим путем.

Эпилог

17 ноября 1494 года к Флоренции подходила огромная кавалькада. Это была армия Карла VIII Французского. Двадцатичетырехлетний король, призванный Лодовико Моро, надеявшегося с его помощью уничтожить Арагонскую династию в Неаполе, шел на завоевание Неаполитанского королевства, наследственные права на которое получил от Анжуйского дома.

На пути он наткнулся на сильные крепости в Тоскане: Сарцану и Рипафратту. Флоренция, союзница Неаполя, вполне могла остановить нашествие. Чрезмерная осторожность (иные говорили трусость) Пьеро Медичи повернула дело иначе. Сын Лоренцо Великолепного явился к французскому королю. Чтобы сильная неприятельская армия не разграбила Тоскану, он предпочел не сопротивляться, а капитулировать. 30 октября Пьеро передал королю в залог своего нейтралитета пограничные крепости и опорные пункты Флоренции на море: Пизу и Ливорно. Но он дорого заплатил за эту инициативу, на которую никем не был официально уполномочен. Когда он вернулся, синьория постановила изгнать его вместе с братьями за государственную измену. Народ бросился грабить богатства Медичи. Кардиналу Джованни с огромным трудом удалось спасти часть сокровищ, спрятав их в монастыре Сан-Марко.

В этом внезапном перевороте, случившемся через два с половиной года после смерти Лоренцо Великолепного, народ увидел перст Божий. Брат Савонарола возглавил делегацию к чужеземному королю в Пизу. Он признал в нем меч Божий, царя-помазанника, освободителя от тирании и разврата. Не страх воинов отдал Флоренцию Карлу VIII, a факт его появления, подтверждавший пророчества доминиканца.

От этой посланной Богом иноземной силы город, изгнавший Медичи едва завидев ее, ожидал возрождения своего свободного прошлого.

Горожане приветствовали пришельца как героя, избавившего их от тиранов. Зрелище было потрясающее. Под звуки рожков, барабанов и труб к городу двигались десять тысяч пехотинцев: швейцарцев, немецких ландскнехтов, гасконских арбалетчиков, сорок пять артиллерийских орудий, восемьсот вельмож в великолепных доспехах — цвет рыцарства заальпийской страны, колонной по четыре шли страшные королевские лучники в шитых золотом шапках — «люди звероподобные», как выразился глядевший на них флорентиец Черретани. Короля окружали сто телохранителей. Сам он был маленький, некрасивый лицом — с огромным крючковатым носом и голубыми глазами навыкате. Но этот невзрачный человечек был стальным наконечником живой пирамиды, окружавшей его. На великолепном черном иноходце, под парчовым балдахином, потрясая боевым копьем, он победителем вступал в столицу Тосканы.

Ради него ворота Сан-Фредиано сняли с петель, выломали часть стены и засыпали ров вокруг города. По пути его следования все горожане украсили свои дома. На транспарантах было написано: «Слава королю, миру и возрожденной вольности!»

Король остановился во дворце Медичи на Виа Ларга. Он принял титул покровителя флорентийской вольности. Карл подтвердил синьории условия договора, заключенного с Пьеро Медичи, — залог союза, связывавшего Францию и Флоренцию. 28 ноября он, не мешкая больше, покинул Флоренцию и продолжил поход, казавшийся не завоевательным походом феодала, а божественной миссией.

В Риме перед ним капитулировал папа Александр VI Борджа, в августе 1492 года сменивший Иннокентия VIII. Неаполитанский король Альфонс II, занявший престол по смерти своего отца Фердинанда I, скончавшегося в январе 1494 гола, бежал, не пытаясь сопротивляться.

Правду сказать, из похода ничего не вышло. Неаполитанское королевство, легко завоеванное в феврале 1495 года, французы столь же легко и потеряли полгода спустя. Карл VIII был вынужден отступить и 6 июля едва избежал полного разгрома при Форнове.

Вскоре итальянцы пришли в себя и заключили нечто вроде священного союза против чужеземных «варваров». Флоренция, несмотря на поражение Франции, оставалась ее союзницей. Она продолжала политическую и мистическую затею, толчок которой дал приход короля: восстановление республиканского строя. В декабре 1494 года упразднили учреждения, созданные Медичи в 1434 году: Совет ста, Совет семидесяти, чересчур сильные правящие комитеты, Двенадцать прокураторов, Восемь практиков. Совет народа и Совет коммуны символически сохранялись, но их мнения больше не спрашивали. Остались три главные должности исполнительной власти, а также синьория, Коллегия именитых людей, Коллегия гонфалоньеров. Право же законодательной инициативы передали Большому совету, члены которого избирались по жребию, невзирая на политические взгляды, из числа граждан не моложе двадцати девяти лет, родственники которых когда-либо занимали одну из главных должностей. В этом списке было около 2400 имен при общем числе населения Флоренции 50 тысяч человек.

Отчетливо проявилась воля уничтожить безраздельную, исключительную власть сторонников Медичи. Довольно свободный порядок кооптации позволял прибавлять к избранным и граждан, не получивших привилегий благодаря должностям своих предков, а также молодых людей, не достигших установленного возраста. Чтобы решения Большого совета имели законную силу, вся тысяча его членов должна была быть налицо. Отсутствующие наказывались штрафом. Государственные акты вместе с синьорией принимал Малый совет из восьмидесяти граждан.

Большой совет сразу же осудил вопиющие злоупотребления прежнего режима. Лоренцо и его предки правили, покупая верность своих сторонников налоговыми льготами. Отныне со всех взималась одна и та же подать — десятина, десятая часть доходов на основании их оценки, подобной кадастру 1427 года.

Под влиянием Савонаролы началась активная политика социальной помощи. Он сам подал пример, распродав излишки собственности своего монастыря. Благотворительная касса должна была выдавать нуждающимся необходимые суммы.

Все эти меры были чрезвычайно важны. Это была весьма здравая реакция на злоупотребления, на кризис, который оставил после себя Лоренцо и который крайне обострился при его наследнике.

Действия новых властей побуждали народ к укреплению нравственных устоев. С этим совпадало и направление религиозной реформы, ширившейся благодаря проповедям Савонаролы. Доминиканец принялся давать советы политикам. Он критиковал систему голосования, принятую в синьории и полицейском комитете, добился запрета созыва народных собраний, посредством которых Медичи не раз навязывали свое господство с помощью пресловутых балий.

Наконец в мистическом порыве Савонарола провозгласил Иисуса Христа Царем Флоренции и истово стал обличать «свиноподобную» жизнь флорентийцев. Он потребовал от синьорин принять чрезвычайные меры: предать повес публичному поруганию, игроков — пытке, клеветникам проколоть языки, содомитов обоего пола сжечь живыми.

В знак окончания страшного времени распутства, которое связывали с правлением Медичи, статую Юдифи с головой Олоферна — один из шедевров Донателло — вывезли из их дворца и поставили перед Дворцом синьории как «пример спасения народа». Добродетель и свобода вместе сражались против порока и тирании.

Невозможно даже вообразить более радикального переворота в сравнении с эрой Лоренцо. Повсюду люди приносили покаяние. Полициано и Пико делла Мирандола, оба умершие в 1494 году, перед смертью в знак покаяния попросили на смертном одре облечь их в доминиканские рясы. Марсилио Фичино вспомнил, что он каноник, и также весь предался церковной жизни. Художник Боттичелли публично выражал сожаление, что поддался духу язычества, и писал теперь только картины духовного содержания. Члены лучших семейств шли в монахи. В короткий срок число насельников монастыря Сан-Марко выросло с 50 до 238! Во всех церквях собирались толпы кающихся со слезами — «братишки» (сторонники брата Джироламо) или, как их еще называли, «плаксы». Но их чрезмерное благочестие вскоре породило и усилило оппозицию «бешеных», с которыми заодно были и «паллески» — члены партии Медичи.