Основы языческого миропонимания - Михаил Фёдорович Косарев
Особенно тяжелые последствия должны были возникать при реализации теоретически возможного непосредственного соприкосновения Нижнего и Верхнего миров, т. е. двух абсолютных противоположностей минусового и плюсового значений. Видимо, именно в таких исключительных «нелогичных» случаях происходили вселенские катаклизмы, приводившие к мировому хаосу.
Из вышеизложенного следует, что в сибирском язычестве параллельно присутствуют по крайней мере два равноправных, но разных по сложности варианта понимания трехсферной структурной организации Вселенной: упрощенный общепонятный вариант, где добро и зло (свет и тьма) имеют четкую пространственную привязку (Верхний мир — свет, Нижний мир — тьма, Средний мир — пограничная сфера, где тьма и свет живут вместе, бок о бок), и второй, сложный, многоплановый, эзотерический (шаманский) вариант, где тьма и свет (зло и добро) находятся в непрерывном взаимодействии, постоянно взаимоперетекая друг в друга, но в то же время стремясь в рамках трехсферного Мироздания, трехсферных миров и трехсферных субмиров сохранять некое равновесие, не перешагивающее определенного критического предела.
Ориентироваться во всей многомерности этих пространственных и семантических соотношений может только шаман, сознающий, что в любом миропорядке таятся семена хаоса, а в любом хаосе заложено изначальное тяготение к миропорядку. Будучи избранником духов, т. е. особо предназначенной личностью, он наделен пониманием структурной и смысловой субординации разных частей Вселенной, а поэтому, в отличие от других культовых лиц (жреца, колдуна и пр.), одинаково «завязан» на Низ и на Верх и может правомочно, не во вред, а на пользу Миру, посредничать между земной и неземной сферами. Одна из самых тяжких и самых ответственных обязанностей истинного сибирского шамана заключается в поддержании динамического равновесия вселенских «плюса» (добра) и «минуса» (зла) в пограничье Верхней и Нижней сфер — во имя нормального функционирования земной жизни, а отсюда и Мироздания в целом.
Скорее всего, упрощенный вариант сам по себе никогда не был по-настоящему свойствен язычеству. Он был абсолютизирован из-за недопонимания этнографами-первопроходцами языческого способа восприятия Мира, что невольно привело их к объяснению сибирского язычества через христианские нормы миротолкования.
Рис. 35. Изображение структуры Мира на культовом сосуде. XVII-ХIV вв. до н. э. Поселение Самусь IV (низовья р. Томи, Томская обл.).
Рис. 36. Глиняный сосуд- Вселенная. Около XVI–XV вв. до н. э. Поселение Баланбаш (Челябинская обл.). Графическая реконструкция.
Рис. 37. Космический календарь (?). Символ единства пространства и времени. Бронза. V/VI–VIII/XI вв. н. э. Релкинский могильник (Томская обл.).
Рис. 38. Шаман (?) в системе Мироздания. Бронза. Вторая половина I тысячелетия до н. э. Томская обл., р. Напас.
ГЛАВА ПЯТАЯ
РОЖДЕНИЕ И СМЕРТЬ
Третий главный семантический блок сибирского язычества (помимо представлений о душе и о системе Мироздания) — это комплекс идей, связанных с осмыслением категорий рождения и смерти. Древние представляли рождение и смерть, в сущности, как взаимообратные проявления одного и того же состояния. Рождение, в зависимости от места «наблюдателя» в пространстве и времени, могло восприниматься как смерть, а смерть — как рождение.
Для наглядности приведу модель жизненного цикла у обских угров, как она вырисовывается по мифам, культам и ритуалам. Но вначале напомню, что уход человека из земной жизни, по верованиям большинства сибирских народов, сопровождался уходом из тела двух основных жизненных субстанций, а именно темной и светлой душ. Первая в виде тени, призрака отправлялась на север или на запад, в нижний Мир, в темную страну мертвых; вторая, носительница наследования жизни, улетала на юг или на восток, в верхние сферы, где жила в виде птички до тех пор, пока не приходило время вселиться в тело нового земного младенца.
Человек жив, пока душа-тень и душа-птица живут в относительном согласии, а также вне пределов досягаемости темных злокозненных сил, склонных «съесть» или «украсть» ту или иную приглянувшуюся им человеческую душу. Если шаман, колдун или иной призванный к больному врачеватель не сумеет наладить прежний внутренний душевный режим пациента, душа-тень и душа-птица расходятся в разные стороны, ибо первая сама по себе обязана жить в Нижнем мире, а вторая по оставлении тела должна переселиться на небо.
Далее, согласно обско-угорской мифологии и шаманской обрядово-ритуальной практике, происходит следующее: момент появления души-тени в стране мертвых знаменует рождение там человека, но не в младенческом состоянии, а в том возрасте, в котором он умер на Земле; т. е. тень, достигнув Нижнего мира, как бы «оживает» и, в соответствии с обратным течением нижнего времени, начинает обратную жизнь. Тень все более молодеет. Дойдя до младенческого возраста, она продолжает уменьшаться и в конце концов исчезает из нижнего пространства. Этот «исчезнувший» нулевой «зародыш» попадает в лоно женщины и прорастает там в виде утробного младенца. Одновременно или несколько позже (по одним сведениям, в миг зачатия, по другим — в момент рождения) из Верхнего мира на Землю прилетает душа-птица (как правило, принадлежавшая одному из ранее умерших сородичей) и одушевляет новорожденное тело. После этого начинается новый цикл земной жизни, и так может продолжаться многие поколения подряд.
Согласно Платону, в далекой первобытности («золотом веке») в процессе жизненного круговорота тоже имело место чередование прямого и обратного времени: «Бог то направляет движение Вселенной, сообщая ей круговращение сам, то предоставляет ей свободу — когда кругообороты Вселенной достигают подобающей соразмерности во времени; потом это движение самопроизвольно обращается вспять, так как Вселенная — это живое существо, обладающее разумом, данным ей тем, кто изначально ее построил, и эта способность к обратному движению врождена ей в силу необходимости»… Далее Платон конкретизирует свое видение обратного движения времени: «…движение началось в противоположную сторону и все стали моложе и нежнее: седые власы старцев почернели, щеки бородатых мужей заново обрели гладкость, возвращая каждого из них к былой цветущей поре; гладкими стали также и тела возмужалых юнцов, с каждым днем и каждой ночью становясь меньше, пока они вновь не приняли природу новорожденных младенцев и не уподобились им как душой, так и телом» (Платон, 1998. С. 733–735). Это уменьшение шло и далее, вплоть до некой невидимой зародышевой субстанции, которая попадала в Землю. Та рождала новых человеческих младенцев, которые росли, мужали и старели — до начала обратного движения времени. И так повторялось раз за разом, цикл за циклом.
Остановимся чуть подробнее на нулевом «зародыше» — практически невидимом «семени», из которого вырастает в конечном счете душа-тень земного
