Роман Белоусов - О чём умолчали книги
Какие книги окружали Тувима? Почему его библиотеку называли удивительной? А так о ней отзывались все, кто бывал у поэта и видел тесно заставленные полки. Здесь трудно было найти богатое издание, из современной литературы имелось самое необходимое. «Моя книжная коллекция ныне не существующая, — писал Тувим о своей довоенной библиотеке, — состояла, конечно, не целиком, но в доброй своей половине из необычных, редких, странных произведений». Но ведь еще Гёте говорил, что нет книги, из которой человек не мог бы научиться чему‑нибудь хорошему. Все то, что в каталогах помещалось в разделах «курьезы», все то, в чем обостренный нюх Тувима–библиофила угадывал нечто достопримечательное — все это, как он сам говорил, стекалось из Лондона и Лейпцига, Парижа и Москвы, Рима и Варшавы в квартиру на Мазовецкую.
На полках красовались труды о благовониях, устрашающе выглядели книги по демонологии, о чудовищах, о ядах и наркотиках, учебники «черной магии», брошюры о табаке и кофе. Здесь широко была представлена история медицины и естественных наук. Рядом со старинными поваренными книгами хранились программы и афиши странствующих зверинцев, цирков, шарлатанов и хиромантов. Особый отдел занимали грамматики и словари «экзотических» языков и диалектов. Старые календари, сборники анекдотов, либретто старинных опер и водевилей, забытые поэты, описания путешествий и карты, учебники для парикмахеров, каллиграфов, часовщиков, учителей танцев — все это можно было видеть в этой необычной библиотеке.
К услугам любопытных была литература о тайных союзах, орденах, монастырях, произведения о пытках, истории чудаков и фантазеров. Среди этих «дива дивных» нельзя не перечислить, ибо сам хозяин библиотеки никогда не забывал их назвать, — самое крупное в Польше собрание книг о крысах, книги на цыганском языке, иллюстрированный альманах времен французской революции величиной с почтовую марку, малайская рукопись на листьях какого‑то заморского растения, польский молитвенник, который можно было читать только при помощи лупы, брошюра львовского чудака, изданная в прошлом веке в одном экземпляре, библиография книг о блохах и сотни других роскошных безделушек, как отзывался о них Юлиан Тувим. В шутку иногда поэт называл все это «великолепным мусорным ящиком», но только в шутку, ибо гордился своим редчайшим собранием. Конечно, у Тувима была неплохая и «нормальная» библиотека, состоящая из многих книг по различным знаниям, но истинную гордость составляли эти «несолидные» курьезы.
И ни одна из этих книг, побывавшая в руках Тувима и вставшая на полку его собрания, не была обойдена его вниманием, каждую он прочитывал, изучал. В своей памяти он держал неисчислимое множество «никому не нужных знаний» и также полушутя признавался, что если бы существовала кафедра дивологии, он мог бы с чистой совестью, из‑за отсутствия подходящих квалифицированных конкурентов преподавать этот предмет. Тувим не хотел быть копилкой редких знаний. И одно время, еще в двадцатых годах, даже намеревался создать журнал «Дилижанс» — для библиофилов, любителей редкостей и исторических диковин.
В наш век радио, кино, спорта, говорил Тувим, в назойливой крикливости событий, среди спешки, гонки автомашин и курьерских поездов по улицам шумных городов будет тащиться странный, старомодный «Дилижанс», развозя курьезы старины, воспоминания, любопытные истории из календарей и пожелтевших хроник.
К мысли о создании подобного издания Юлиан Тувим вернулся и после войны, приехав из эмиграции. А когда он узнал, что ежемесячник «Проблемы» уже отчасти осуществляет его замысел, он с готовностью согласился сотрудничать с ним.
С этих пор до самой смерти Тувим был бессменным редактором отдела этого журнала «Горох с капустой», ставшего его любимым детищем. Со временем материалы, опубликованные в этом отделе, составили три тома, изданные отдельными книгами.
С полок своей «верной подруги» библиотеки Юлиан Тувим черпал литературное сырье для написания своих книг, в которых сказалась его страсть ко всему редкому и экзотическому. Книги из библиотеки Тувима удовлетворяли не только его склонность ко всему необычному. Библиотека поэта была его литературной мастерской. «На полках писателя, — говорил Тувим, — должны стоять и всегда быть под рукой источники его материала: а этот материал — слово».
*
Ранним утром пятого сентября 1939 года Юлиан Тувим в переполненном людьми автомобиле спешно покидал Варшаву — гитлеровцы были уже на подступах к городу.
Еще накануне поэт уложил в фибровый чемодан рукописи — плоды многолетнего писательского труда, намереваясь «в случае чего» захватить с собой. Но сделать это было уже невозможно. Пришлось закопать чемодан в погребе на улице Злотой. Во время долгих месяцев эмиграции «не было дня на чужбине, — признавался поэт, — чтобы мысль моя не устремлялась к этому чемодану». С грустью вспоминал Юлиан Тувим и свою знаменитую библиотеку, любовно собранные за многие годы: книги: «Тоскуя по родной стране, я тосковал по своей любимой библиотеке и своим библиофильским увлечениям». Вынужденный оставить на произвол судьбы свое сокровище, он едва ли предполагал, что с большинством из книг в тот сентябрь виделся в последний раз. Его библиотека разделила судьбу польской столицы. В трагические дни варшавского восстания из книг Тувима повстанцы соорудили баррикаду. Пули расстреливали редчайшие издания, в огне гибли уникальные экземпляры. От пяти тысяч томов, из которых состояла коллекция, уцелело немногое, а из того, что было в чемодане, сохранилось только два пакета — «все остальное вылетело в трубу», — говорил Тувим.
Несмотря на эту потерю, страсть библиофила не угасла, давняя любовь Тувима к собирательству не прошла. С удесятеренной энергией после возвращения на родину он принялся за создание новой библиотеки. Она как бы продолжила традиции погибшего довоенного собрания. Ее назначение и теперь заключалось прежде всего в том, чтобы быть мастерской для поэта, где он черпал необходимый «строительный материал». Его любимым занятием было «погрузиться в петит примечаний». «У меня привычка или даже страсть рыться в старых журналах. Я делаю это многие годы — либо с определенной целью, то есть в поисках чего‑то нужного мне в данный момент для той или иной работы, либо просто из ненасытной жажды коллекционера…»
Он любил пускаться в странствия по обширной стране, которую называл «страной исканий», любил делать неожиданные находки, сенсационные открытия. За это друзья в шутку называли его присяжным членом тайной Ложи Вечных Собирателей, Искателей, Вынюхивателей и Следопытов. Ему не давала покоя чудесная «страна исканий», владения которой, как он часто говорил, разбросаны по всему свету и которая скрывает несметные сокровища, то и дело извлекаемые на свет божий. Но страсть библиофила сочеталась у Тувима с пытливой мыслью ученого, литературного исследователя. Недаром на родине в Польше его считают не только выдающимся поэтом, но и крупным ученым, литературоведом. Рыться в книгах для него никогда не было самоцелью. Его поиск носил всегда конкретный характер. Многие годы он, например, был одержим стремлением вернуть польской литературе имена незаслуженно забытых писателей, извлечь их из тьмы забвения. Для этого он и просматривал груды комплектов старинных журналов. Таким путем Тувим «извлек из старых и редких изданий на дневной свет и напечатал» не одно забытое произведение отечественной литературы.
Сказался старый мой порок —Любовь к курьезным дисциплинамИ к фолиантам страсть старинным,Способность ради двух–трех строкЛистать истлевшие страницыИ головою в них зарыться…
Попутно Тувим находил в старых журналах интересные заметки, главным образом всевозможные литературные курьезы, материалы из истории нравов, культуры и изобретений, рекламы и фольклора, лингвистики, что было ему особенно близко («рожден ловцом я слов»), разного рода головоломки, которые с азартом принимался разгадывать.
Кроме «Книги польских стихотворений XIX века», в результате «раскопок» родились сборники «Польская фантастическая новелла», «Пегас дыбом», «Антология пародий», «Четыре века польской фрашки». Так появилась на свет и его детективная, как он говорил, новелла — «Стихотворение неизвестного поэта».
История, рассказанная Ю. Тувимом на страницах этой книги, знакомит нас с еще одной стороной многогранного таланта поэта, показывает его как литературного следопыта, как человека увлекающегося, немного фантазера, но упорного в достижении цели. Однако не только это — отличительная особенность книги Ю. Тувима о его литературных разысканиях. Не менее ценным и интересным является и то, что Тувим рассеял на страницах своего рассказа массу любопытных наблюдений, сведений из истории литературы, журналистики, библиографии и даже психологии поэтического творчества. Вот почему эта работа польского поэта, впервые изданная уже после его смерти, заслуживает, как отмечает автор предисловия к ней Юлиуш В. Гомулицкий, самого горячего приема литературной общественностью.
