Теа Бюттнер - История Африки с древнейших времен

Эти акции «протеста» в политике и идеологии связаны с двумя деятелями раннего периода освободительного движения: Эдвардом У. Блайденом и Джеймсом Африканусом Хортоном. Эдвард Уилмот Блайден (1832–1912) родился на одном из островов Вест-Индии, попал в число иммигрантов и долгое время жил в Либерии и Сьерра-Леоне. Многочисленные статьи и выступления, а также участие в работе многих научных обществ (в том числе Американской ассоциации филологов) принесли ему известность. В 1877 г. афро-американскому ученому предложили пост государственного секретаря Либерии, и в 1885 г. республиканская партия выдвинула его кандидатуру на пост президента. Блайден требовал основания африканского университета, в котором преподавали бы африканцы христиане и мусульмане, «чтобы высказывать наши собственные мысли, выражать наши собственные чувства и претворять их в дела».

Блайден выступал против распространенного в научном обиходе положения о так называемой «безысторичности» африканских народов. В работе «Негры в древности» он опровергает утверждение, будто африканцы не внесли своего вклада в культуру человечества. «Аргументы» для обоснования своих убеждений Блайден черпал главным образом из Библии. Однако, отмечая, что история народов Африки еще недостаточно изучена, он справедливо указывал на их рано наступившую изоляцию от наиболее продвинувшейся вперед части человечества и на опустошительные последствия трансатлантической работорговли. К сожалению, для борьбы против ненаучных теорий апологетов капитализма Блайден привлекал негодные средства. Он выдвинул иррациональную теорию периодизации мировой истории, окрашенную «черным расизмом»: он считал Африку «колыбелью мировой религии» и всех ценностей культуры, а особенности африканцев видел в их близости к природе и в глубокой религиозности[89].

Расизм как идеологическое и социальное явление, бесспорно, получил окончательное завершение в последней трети XIX в., когда капитализм достиг империалистической стадии развития, и стал важным орудием реакционной буржуазии Европы, которая обратилась к биологии, чтобы найти идейное оправдание варварской политике реакционных классов эксплуататоров — осуществлявшимся ими гнету, ограблению и физическому уничтожению африканцев. В зачаточной форме расистская идеология использовалась уже в эру промышленного капитализма: ею прикрывали колониальные захваты, оправдывали работорговлю и иные методы колониального разбоя, недаром она часто вызывала гневное возмущение деятелей эпохи Просвещения. Протест африканцев против апологетических построений колонизаторов неизбежно должен был выразиться в революционном отрицании «белого господства», в чувстве общности африканцев в противовес колонизаторам. Однако, будучи выражением расового самосознания, он приобрел иррациональную форму «черного расизма», рано породившего те черты, которые впоследствии стали тормозом национально-освободительного движения.

Врач Джеймс Африканус Хортон (1835–1883), уроженец Сьерра-Леоне, жил и работал в различных местах Золотого Берега. Кроме книг по тропической медицине и истории его перу принадлежит множество политических статей полемического характера. Он много сделал для развития школьного образования. Некоторые его работы на общественно-политические темы посвящены опровержению господствовавших в то время антропологических теорий о неспособности африканцев к «цивилизованию». В связи с этим он разоблачил некоторых сотрудников Королевского антропологического института в Лондоне, утверждавших, что негры из-за особенностей своего физического строения не способны к дальнейшему прогрессу. Как и Блайден, он поднял свой голос против дискриминационных теорий, отрицавших исторические заслуги африканцев в области культуры, требовал создания широкой системы образования, а также соблюдения африканских обычаев и традиций.

Но более всего Хортон прославился как автор конституции Конфедерации Фанти, сложившейся на Золотом Береге в 1868–1871 гг. Это первый письменный документ, в котором отражены общность антиколониальных действий и целей некоторых вождей побережья, с одной стороны, торговой буржуазии и городской интеллигенции — с другой.

Уже с середины XIX в. у купцов Золотого Берега все большее негодование вызывала налоговая политика колониальных властей, сдерживавшая расширение местной торговли. Представители новой социальной прослойки купечества и часть традиционных вождей получили от английского губернатора кое-какие политические права в государственных органах власти и местном самоуправлении. Эти учреждения стали трибунами, с которых они требовали предоставления африканцам больших политических прав и участия их в высших органах управления на паритетных началах. В советах общин, районов и провинций должно было быть представлено только африканское население в лице купцов и вождей. Возникли серьезные разногласия с английской колониальной администрацией.

Именно в это время Хортон выступил как выразитель идеологии образованного купечества и вождей Золотого Берега. В 1868 г. дело дошло до того, что была провозглашена так называемая Конфедерация Фанти. Этот непрочный союз нескольких вождей фанти, в котором участвовали ведущие купцы городских центров, просуществовал до 1871 г. Ее президентом был избран богатый купец и видный деятель методистской церкви Харти. Принятая в 1871 г. конституция отражала убеждения Хортона. Он предложил две формы государственного устройства Золотого Берега: демократическую конституционную монархию Фанти и республику купцов Аккры. Требование политического самоопределения еще не выдвигалось, да и не могло тогда быть выдвинуто.

Хортон и его последователи предусматривали продолжение «охранительного» колониального господства Англии до тех пор, пока не будет сочтено, что «страна созрела для перехода к суверенитету». Оставался в силе как дань прошлому и принцип усиления феодально-племенной монархии, правда дополненный в угоду развивающейся торговой буржуазии и плантаторам некоторыми современными мероприятиями по развитию сельского хозяйства и промышленности.

Конфедерация Фанти распалась под давлением английских властей, ее официальные деятели в приморских городах подверглись репрессиям. Уже в это время стало ясно, что племенные вожди занимают шаткие и двойственные позиции, что под воздействием колониальных властей они с легкостью отказываются от своих требований, а впоследствии могут быть даже принуждены к прямому сотрудничеству с колониальными державами. Все попытки достигнуть внутренней автономии окончились неудачей, и в 1874 г. Золотой Берег на положении королевской колонии был подчинен колониальной администрации с расширенными полномочиями. Это послужило сигналом к репрессиям против купечества и африканской интеллигенции.

Во всех странах Западной Африки эти общественные элементы испытывали на себе гнет империализма, особенно усилившийся из-за интенсификации захватнической политики после 1890 г. Антиколониальная борьба продолжалась на более высоком этапе, сохраняя традиции первых политических движений и организаций, от которых она унаследовала некоторые задачи и идеологические принципы «протонационалистов».

Как известно, в самой южной части Африканского материка обнаружены древнейшие следы человека. Здесь охотники периода мезолита, жившие в далекие тысячелетия, оставили тысячи выразительных наскальных рисунков и картин[90].

Их потомки, как и жители некоторых других изолированных районов Африки, ко времени появления европейцев частично находились еще на стадии первобытнообщинного строя. Первые голландские поселенцы в XVII в. встретили этнические группы, которые добывали пропитание охотой и знали только каменные орудия. В соответствии с их образом жизни колонисты называли их «бошьё манс» — «люди буша». Под этим названием, несколько пренебрежительным, — «бушмены» — они вошли в литературу.

Бушмены жили небольшими общинами, более прочная племенная организация была им неведома. Говорили они на языке койсанской группы. Голландские колонисты пробовали обращать их в рабство, но бушмены оказались непригодными к сельским работам, и тогда завоеватели приступили к поголовному их истреблению. Письменные свидетельства XVIII в. рассказывают о зверских акциях уничтожения отчаянно сопротивлявшихся бушменов, вооруженных только примитивными метательными снарядами, которые они бросали из-за каменных заграждений. Предполагается, что только за одно десятилетие, с 1785 по 1795 г., было убито не менее 10 тысяч членов этих охотничьих групп — недаром их в законодательном порядке уподобляли дичи. Один путешественник-исследователь заметил лаконично: «Охота на этих людей составляет для многих поселенцев своеобразное развлечение».