Коллектив авторов - Сингулярность. Образы «постчеловечества» (сборник)
Не вполне понятно также, кто и кому будет оказывать всевозрастающий объем услуг, и главное – зачем? То же самое относится и к творчеству. Несложно представить прекрасный новый мир, в котором люди половину дня создают художественные ценности, а во второй половине – потребляют подобные же ценности, созданные другими, посещая театры и всевозможные вернисажи. Однако ответ на вопрос: зачем это делается – оказывается отнюдь не тривиальным. Ведь до сих пор вся привычная нам творческая деятельность была востребована лишь постольку, поскольку отражала и преломляла образы мира, стонущего и ревущего под напором стихий, страстей и борьбы. Однако коль скоро последние будут преодолены – станет ли кто читать стихи о гармонии покоя или вслушиваться в симфонии сфер?
Убедительные ответы на эти и подобные им вопросы до сих пор не получены, в силу чего можно сделать вывод, что трансформация человечества в обозримой перспективе будет осуществляться таким образом, чтобы на них как можно дольше не приходилось отвечать. Путь же к этому один – принудительная утилизация увеличивающегося свободного времени людей, становящегося главным феноменом, ресурсом и одновременно проклятием развитой цивилизации.
Если управленческие решения, которые в начале XX века принимались едва ли не единолично, в сегодняшних корпорациях вырабатывают десятки сотрудников, другие десятки – исполняют, третьи – осуществляют дебрифинг и контроль, а в придачу к ним целый легион специалистов отвечает за работу компьютерных систем и защиту информации, – то весьма скоро для того, чтобы набрать стакан воды, человеку придется подчиняться особым регламентам и согласовывать свое намерение утолить жажду с десятками инстанций, включая докторов, отвечающих за его персонализированное медицинское обслуживание, и, возможно, экологов, следящих за балансом водных ресурсов планеты.
Уже сегодня утилизация высвобождающегося человеческого времени полным ходом идет через бесконечное разрастание управленческой регламентации, через практики и программы корпоративной лояльности и пожизненный найм, через атомизацию компетенций и специализаций и даже через ускоряющийся с каждым голом процесс обновления персональных компьютеров и смартфонов, мало что дающий нового в содержательном плане, однако с каждым разом отбирающий все больше времени на освоение очередных интерфейсов и функциональных “фишек”. Возможно, что в скором будущем люди с рождения будут воспитываться и формироваться в качестве элементов и когнитивных ячеек огромного распределенного суперкомпьютера. Такая функционализация разом и навсегда решит проблему избыточного времени, однако она же и похоронит человечество с его прежними природой и смыслом.
К счастью, подобному “технократическому коммунизму” существует альтернатива, которая заключается в сохранении и расширении многообразия человеческих возможностей. Принципиальных преград для этого нет – современные технологии и технические средства позволяют человеку едва ли не в одиночку (или в рамках компактных кооперативных сообществ) обеспечивать себя энергией и продовольствием с помощью биотехнологий, а промышленными изделиями – посредством доступной 3D-печати, “домашней” печати электронных микросхем и прочих уже реализованных или ожидаемых “на подходе” инженерных достижений. А человек, способный собственными силами обеспечить собственное бытие – уже почти сверхчеловек. Необходимое для перехода к подобной модели общественное условие в виде замены корпоративной экономики и вертикальной иерархии самоуправляемыми структурами горизонтального типа также не содержит непреодолимых преград для реализации – если не прямо сейчас, то по мере ослабления в мире политических противоречий и уменьшения национального эгоизма.
Более обстоятельно и детально обозначенные выше модели общества будущего описаны в моих книгах “Футурология кризиса” и “Параллельная Россия”, вышедших в 2011 году. Вместе с тем, за рамками технического и социально-экономического анализа двух принципиальных моделей предстоящей жизни остается их человеческое измерение. Что будет чувствовать человек? О чем мечтать? Чему он сможет посвятить свою безмерно продвинутую и избавленную от проклятья неподъемного труда жизнь?
2
Каким бы ни оказался окончательный вариант устройства будущего, не вызывает сомнений одно: человек грядущей эпохи будет обречен на одиночество.
Одиночество – это прежде всего свойство развитой человеческой природы. В эпоху первобытности и постоянной борьбы за выживание оно никак не могло проявить себя, зато после преодоления человеком дикости сразу же сделалось его проклятием и гением одновременно. Дистанция от одиночества Филоктета из софокловской трагедии, чьи стрелы и воинское мастерство показались современникам излишними и ненужными, до одиночества героев Маркеса, разучившихся любить, – это растянувшаяся на тысячелетия драма человеческой души, не нашедшей своего уникального пути и не признанной миром.
Сможет ли новый мир, технологичный и блистательный, подарить человеку нетривиальный путь и признание – вопрос риторический. Очевидно, что не сможет, поскольку в условиях когнитивного всеведения очень скоро нетривиальных путей просто не останется, а способность любить станет пребывать под постоянным гнетом зарегулированности и искусственного изобилия.
Одиночество можно заглушить, но невозможно излечить.
В условиях функционализации и превращения людей в детали глобального компьютера человеческая экзистенция все равно останется нетронутой – стало быть, сквозь терабайты информации и управляемые потоки мыслей в самой бездонной своей глубине человек будет продолжать переживать одиночество и сокрушаться о том, что его подлинное внутреннее время пролетает в пустоте, а продленные годы превращают жизнь в тюремный застенок, пусть даже безопасный и комфортный.
В условиях самодостаточной “сверхчеловечности» освобожденные от внешнего принуждения и необходимого постоянного труда часы, дни, годы и десятилетия жизни также оставляют открытым вопрос о назначении и смысле последней. А раз так, то обеспечение людьми своего бытия окажется неполным, и подлинной сверхчеловечности не состоится.
Выходит одно – одиночество нужно преодолевать. А для этого время человека, оставаясь не занятым прямым страданием и нуждой, должно перестать быть пустым.
3
Итак, как ни крути, человечество будущего оказывается один на один с убийственной проблемой свободного времени, и эта проблема грозится затмить собой все остальные, включая экологию, продовольствие, политику и контроль над мировым богатством.
Но давайте изберем лучшее. Допустим, что все эти проклятые вопросы решены и что убийственной функционализации не произойдет – и тогда люди, обретя частичную, парциальную сверхчеловечность в смысле личного владения источниками материального бытия и долгожительства, постепенно стремящегося к условному бессмертию, рано или поздно зададутся вопросом: чему посвятить колоссальный ресурс свободного личного времени?
Первое же предположение – необходимо постигать мироздание! Что еще может быть масштабнее, увлекательней и востребованнее? Увы, но уже при первом приближении задача постижения мироздания делается менее интересной и, главное, не вполне необходимой. Судите сами: материальный мир, рожденный 14 миллиардов лет тому назад в результате «Большого взрыва» или каким-либо иным образом, содержащий давно исчисленное число элементарных частиц, может быть изучен настолько досконально, насколько биологами изучена лягушка, а генетиками – дрозофила. Уже сегодня мы достоверно знаем точное число первичных геометрических форм (исчерпывающая классификация компактных многообразий, доказанная в гипотезах Терстона и Пуанкаре), практически достигли понимания полноты взаимодействий и состава элементарных частиц… Да, как ни невероятно это не звучит, но похоже, что за минувшие 150 лет физика докопалась почти до самого дна, дошла до предела измеримости, вне которого остается не так уж и много нераскрытых тайн. Обладая качественной глубиной знания, можно не переживать за количественную – в самом деле, какая для нас разница, как ведет себя бозон Хиггса где-нибудь за миллиард световых лет от нас? Даже если там закон поведения бозона чуть-чуть другой, данное знание вряд ли нас обогатит.
Возможно, что с постулатом об исчерпанности тайн физического мира автор и не вполне прав, однако с известной достоверностью готов утверждать следующее: бесконечное постижение мироздания, не несущего с некоторых пор никаких эмоций и переживаний, а также совершенно бессмысленное в части улучшения бытия человека, у которого с некоторых пор не оказывается материальных проблем, – даже если и возможно, то уж точно не является первоочередной задачей! Все это бесконечное и безраздельное абстрактное знание станет пустой и ненужной обузой для человеческой души, привыкшей жить эмоциями, и высохшая душа сделается к нему безучастной.
