Илья Франк - Прыжок через быка
53
В романе Г. Мелвилла «Моби Дик» есть знаменитая глава «О белизне кита» – как раз обо всем об этом, подробно.
54
У Мандельштама не только вода, но и снег может быть «первоосновой жизни». Например: «И снег хрустит в глазах, как чистый хлеб, безгрешен». А также:
Снег пахнет яблоком, как встарь.Мне хочется бежать от моего порога.Куда? На улице темно,И, словно сыплют соль мощеною дорогой,Белеет совесть предо мной.
55
На изображении Астарты (богини любви и плодородия, но при этом и богини сражений) вы видели черепа под ее ногами.
56
Мы уже заметили это в отрывке из повести Льва Толстого «Казаки».
57
Менады («безумствующие») – спутницы и почитательницы Диониса.
58
Уоллес в рассказе Герберта Уэллса: «Таким образом, в один миг он очутился в саду…»
59
Что-то от Артемиды, как ни удивительно, есть и у пушкинской Татьяны из «Евгения Онегина»:
Дика, печальна, молчалива,Как лань лесная боязлива,Она в семье своей роднойКазалась девочкой чужой.
60
По более ранней версии, Актеон был растерзан псами из-за того, что осмелился утверждать, будто он искуснее Артемиды в охоте.
61
Супчик явно галлюциногенный.
62
В романе Пушкина «Евгений Онегин»:
И, кстати, я замечу в скобках,Что речь веду в моих строфахЯ столь же часто о пирах,О разных кушаньях и пробках,Как ты, божественный Омир,Ты, тридцати веков кумир!
63
Сравните в «Сказке о царе Салтане»:
Родила царица в ночьНе то сына, не то дочь;Не мышонка, не лягушку,А неведому зверюшку.
64
О зеркале в его отношении к Изиде мы уже говорили и еще будем говорить.
65
То есть сделав невидимым, несуществующим.
66
Пифос – большой глиняный сосуд яйцевидной формы, употреблявшийся в Древней Греции для хранения зерна, вина и т. п.
67
В романе «Моби Дик»: «Желтовато-белый “Пекод” (китобойное судно. – И. Ф.) был превращен в бойню, и каждый моряк стал мясником. Со стороны бы показалось, что мы приносим десять тысяч откормленных быков в жертву морским богам».
68
В романе Мелвилла Измаил в определенный момент переживает нечто подобное, некую перевернутость:
«В ту самую ночь приключилась со мной одна очень странная (и по сей день необъяснимая) вещь. Очнувшись от короткого сна, я испытал мучительное ощущение чего-то непоправимого. Румпель из китовой челюсти, на который я опирался, ударил меня в бок; в ушах у меня раздался глухой гул парусов, заполоскавшихся на ветру; глаза мои вроде были открыты; к тому же со сна я стал пальцами бессознательно растягивать веки. И все-таки, что бы я ни делал, компаса, по которому я должен был держать курс, передо мной не было; а ведь всего только минуту назад я, кажется, разглядывал картушку при ровном свете нактоузного фонаря. Но теперь передо мной вдруг не стало ничего, кроме непроглядной тьмы, чуть бледнеющей по временам от красных вспышек. И над всем этим в душе моей возобладало какое-то властное ощущение, будто быстро летящий этот предмет, на котором я стою, чем бы он в действительности ни был, бежал не к дальним гаваням впереди, а уходил прочь от всех гаваней позади себя. Тяжелое смятенное чувство, подобное чувству смерти, охватило меня. Руки мои судорожно уцепились за румпель, и при этом мне почудилось, будто он каким-то чародейским способом перевернут задом наперед.
Боже мой! что же это случилось со мною? – подумал я. И вдруг я понял: во время короткого сна я повернулся и стоял теперь лицом к корме, а спиной к носу и компасу. В то же мгновение я оборотился назад и едва успел привести корабль к ветру, который неминуемо бы его перевернул. Как радостно, как приятно освобождение от сверхъестественных галлюцинаций этой ночи и от смертельной опасности очутиться за бортом!»
69
Перевод В. С. Семенцова.
70
Помните, об Изиде у Апулея: «Слева и справа круг завершали извивающиеся, тянущиеся вверх змеи».
71
Примерно 8,3 км, 1 стадий = 600 ступней, около 178 м.
72
Здесь так хорошо видна связь Изиды, двойника и расчленяющейся, дробящейся «первоосновы», словно Жерар де Нерваль писал по моему заказу. Он мне подыгрывает (как, впрочем, и все остальные цитируемые авторы). Я и шучу, и не шучу.
73
Аруру – богиня-прародительница, одна из древнейших богинь шумеро-аккадского (и, вероятно, еще дошумерского) пантеона, создательница людей.
74
Урук – один из древнейших и крупнейших городов на самом юге Шумера.
75
Нинурта – бог войны.
76
Сумукан – бог – покровитель зверей.
77
В «Теогонии»:
Лев этот, Герой вскормленный, супругою славною Зевса,Людям на горе в Немейских полях поселен был богиней.Там обитал он и племя людей пожирал земнородных…
78
Разговор Ивана-царевича с Бабой-ягой в сказке «Марья Моревна»:
«– Пришел заслужить у тебя богатырского коня.
– Изволь, Иван-царевич, у меня ведь не год служить, а всего-то три дня. Если упасешь моих кобылиц – дам тебе богатырского коня, а если нет, то не гневайся – торчать твоей голове на последнем шесте».
79
Мяч и есть отрезанная голова, об этом еще будет речь дальше.
80
Смуглость гарпунщика – это уже намек на то, что мы имеем дело с «Тенью». «Тень» часто является в виде человека с темной (или желтой) кожей.
81
Мы уже приводили слова Измаила из начала романа о том, что «глубокий смысл заключен в повести о Нарциссе, который, будучи не в силах уловить мучительный, смутный образ, увиденный им в водоеме, бросился в воду и утонул». Надо также принять во внимание, что описанные здесь события и чувства имеют место в то время, когда Измаил собирается наняться на китобойное судно.
82
«Это благородный, хотя и не благочестивый, не набожный, но божий человек, капитан Ахав. <…> Ахав человек незаурядный; Ахав побывал в колледжах, он побывал и среди каннибалов; ему известны тайны поглубже, чем воды морские; он поражал молниеносной острогой врага могущественнее и загадочнее, чем какой-то там кит. <…> он – Ахав, мой мальчик, а как ты знаешь, Ахав издревле был венценосным царем!
– И притом весьма нечестивым. Когда этот преступный царь был убит, его кровь лизали собаки, верно?»
Есть у Ахава в романе Мелвилла и своя «Тень» – негритенок Пип. У Ахава есть и еще двойники: встреченный им во время плавания веселый, обаятельный капитан, у которого из-за Моби Дика оказалась отрезана рука (у обоих капитанов вместо отрезанных конечностей – протезы из китовой кости, которые они скрещивают, приветствуя друг друга), а также Федалла: «Между тем Федалла молча разглядывал голову настоящего кита, то и дело переводя взгляд с ее глубоких морщин на линии своей ладони. Ахав по воле случая стоял неподалеку, так что тень его падала на парса, а от самого парса если и падала тень, то она все равно сливалась с тенью Ахава, только, быть может, слегка удлиняя ее.
И видя это, занятые работой матросы обменивались кое-какими фантастическими соображениями».
Или еще: «По нескольку часов простаивали они так в свете звезд, не окликнув один другого, – Ахав в дверях своей каюты, парс у грот-мачты; но при этом они не отрываясь смотрели друг на друга, словно Ахав видел в парсе свою отброшенную вперед тень, а парс в Ахаве – свое утраченное естество».
Или еще: «Ахав пересек палубу, перегнувшись через борт, заглянул в воду – и вздрогнул, встретив пристальный взгляд двух отраженных глаз. Рядом с ним, опираясь о фальшборт, неподвижно стоял Федалла».
83
Интересно, как эта схема отражается в облике капитана, особенно в его ногах: «А если бы вы видели в это время лицо Ахава, вы подумали бы, что и в нем столкнулись две враждующие силы. Шаги его живой ноги отдавались по палубе эхом, но каждый удар его мертвой конечности звучал как стук молотка по крышке гроба. Жизнь и смерть – вот на чем стоял этот старик».
84
В ряде произведений Пушкина в роли звериного двойника выступает медведь. В поэме «Цыгане» «Алеко с пеньем зверя водит», в повести «Дубровский» главный герой, которого втолкнули ради шутки в комнатку с медведем, убивает зверя выстрелом из пистолета. Особенно же выразителен (именно как «Тень») медведь, приснившийся Татьяне Лариной в романе «Евгений Онегин»:
Как на досадную разлуку,Татьяна ропщет на ручей;Не видит никого, кто рукуС той стороны подал бы ей;Но вдруг сугроб зашевелился,И кто ж из-под него явился?Большой, взъерошенный медведь;Татьяна ах! а он реветь,И лапу с острыми когтямиЕй протянул; она скрепясьДрожащей ручкой оперласьИ боязливыми шагамиПеребралась через ручей;Пошла – и что ж? медведь за ней!
85
