Наум Синдаловский - Петербургский фольклор с финско-шведским акцентом, или Почем фунт лиха в Северной столице
Забегая вперед, скажем, что имя маршала Маннергейма с началом перестройки в конце 1980–1990-х годах вновь вернулось в петербургский городской фольклор. Свободная и независимая Финляндия, добившаяся невероятных экономических успехов, стала для ленинградцев образцом для подражания. Финнам искренне завидовали, у них хотелось учиться.
Петербург и Финляндию захлестнули волны туристов и предпринимателей с той и другой стороны. В очередной раз финны попали в поле зрения петербургского городского фольклора. Их стали называть не только «финиками», но и «турмалаями», или «турмалайнен». Происхождение этого удивительного русско-финского лексического образования восходит к русскому слову «турист» и части финского «suomalainen». Правда, есть и другая, вульгарная версия этимологии этого прозвища. Будто бы финны, приезжая в Ленинград, а затем в Петербург, напивались и часто попадали в милицию, или по-фински в тюрьму (tyrmä), отчего и стали «турмалаями». Ещё по одной версии, «турмалаями» они назывались потому, что их туристские автобусы частенько попадали в аварии, то есть с ними происходил несчастный случай (turma).
Алкогольная тема в русско-финских отношениях возникла не впервые. Если верить фольклору, она оказалась решающей в судьбе первого секретаря Ленинградского обкома КПСС, небезызвестного Григория Васильевича Романова, который одно время претендовал на роль первого лица в государстве. Это раздражало кремлевских руководителей, многие из которых метили на ту же роль. И вот случай избавиться от Романова наконец представился. Будто бы однажды во время официального визита в дружественную Финляндию Романов напился, а финны возьми да и сними телевизионный фильм о его пьяных выходках. Фильм показали по финскому телевидению, и это переполнило чашу терпения московских начальников.
К традиционным национальным чертам финнов фольклор добавил новые репутационные характеристики. В фольклоре подчеркивалась повышенная любовь финских туристов к русской водке и традиционно финская замедленность реакций: «70 процентов человеческого тела состоит из воды, у финнов 70 процентов тела составляет тормозная жидкость». Как водится, появились добродушные анекдоты. «В Питере в конкурсе фоторабот на тему “Финский залив” победила фотография, на которой изображен финн на Невском проспекте, пьющий водку из горлышка». И ещё: «Почему в Питере и жизнь размереннее течет, чем в Москве, и люди спокойнее?» – «Чувствуется близость Финляндии».
Между тем в постперестроечном Петербурге один за другим возникали общие экономические проекты и совместные предприятия. Одной из первых в Петербурге появилась финская компания розничной торговли и одноименная сеть магазинов по продаже одежды и товаров для дома Stockmann. Самый крупный торговый комплекс «Стокманн Невский Центр» вырос на углу Невского проспекта и улицы Восстания. В городском фольклоре тут же возник каламбур, который сокращённое название комплекса превратил из нейтрального и ничего не значащего для русского слуха «Стокманна» в уничижительного «Скотмана». Затем появилось прозвище, вобравшее в себя ещё более глубокий смысл сложных и противоречивых взаимоотношений маршала Финляндии, бывшего российского подданного Маннергейма с его исторической родиной – Петербургом, в котором он прожил 17 лет, где сформировался как человек, офицер и политик, о котором с неизменным уважением и любовью говорил «мой город». Торговый комплекс «Стокманн» стали иронически называть «Месть Маннергейма».
Но вернёмся к последовательности нашего рассказа.
22 июня 1941 года в речи по радио Гитлер назвал финнов союзниками в войне против СССР. На это последовала немедленная реакция Министерства иностранных дел Финляндии. В телеграмме, направленной германскому МИДу, было сказано, что страна строго соблюдает нейтралитет. И только на следующий день, после того как 25 июня советские самолеты бомбардировали многие объекты Финляндии, она объявила, что находится в состоянии войны с СССР.
Торговый центр «Стокманн»
И тем не менее вынужденные всё-таки вступить в войну на стороне Германии, финны оправдывались тем, что будто бы сделали это на условии поставки из Германии 25 тысяч тонн зерна. Однако после того, как войска Красной армии выбили их из захваченного ими Белоострова, по приказу Маннергейма, они прекратили все наступательные действия. Да и финские солдаты отказывались переходить старую границу, объясняя это тем, что они «желают защищать свою Родину, а не воевать в чужой стране». Впрочем, Гитлер думал иначе. Вот короткая выдержка из протокола его совещания с руководителями фашистского рейха 16 июля 1941 года: «На Ленинградскую область претендуют финны. Фюрер хочет сравнять Ленинград с землей, чтобы затем отдать её финнам».
Между тем известны примеры массового отказа финских солдат от перехода пограничной реки Сестры на территорию Советского Союза. Своей родиной финны считали Финляндию, включая территорию, захваченную Советским Союзом в результате «Зимней войны». «Мы ведем собственную войну против СССР и не являемся союзниками Германии», – постоянно твердили финны. А период Второй мировой войны, во время которого Финляндия вернула себе земли, занятые Советским Союзом в 1939 году, финны называют «Войной-продолжением». Продолжением той «Зимней войны».
3Советско-финляндская военная кампания 1939–1940 годов и последовавшая затем Великая Отечественная война 1941–1945 годов, в которой Финляндия выступала на стороне Германии, позволили Советскому Союзу в отношении финно-угорских народов пойти по испытанному пути тотального насильственного переселения. Заподозренных в возможном сотрудничестве с фашистами финнов в массовом порядке грузили в пульмановские товарные вагоны и отправляли на новые необжитые территории северных и восточных регионов огромной страны.
В Ленинграде и Ленинградской области в то время проживало около 130 тысяч человек финно-угорских народов, которых мы привычно называем финнами.
Надо признаться, что финнам, как, впрочем, и всем инородцам, жить и в дореволюционной России было непросто. Сохранилась легенда о том, как Николай I посетил однажды Петербургскую 1-ю гимназию. Указывая на одного из учеников, он будто бы грубо сказал директору: «А это что там у вас за чухонская морда? – И добавил: – Первая гимназия должна быть во всем первой. Чтоб таких физиономий у вас тут не было».
Репрессии в полном смысле этого слова против финнов при Советской власти начались в конце 1920-х – начале 1930-х годов, когда под видом борьбы с так называемым «кулацким элементом» зачищалась 10-километровая зона вдоль границы с «Бело-Финляндией». В основном эта борьба сводилась к выселению «неблагонадежных финнов».
В 1936 году зона «зачистки» составляла уже 22 км. Оставшихся невыселенных финнов депортировали сначала «в связи с обстоятельствами военного времени», затем – без всяких объяснений как «политически неблагонадёжных».
Официально первая массовая этническая депортация ингерманландского населения была проведена по постановлению бюро Ленинградского обкома ВКП(б) от 4 марта 1935 года «О выселении финского населения из приграничной полосы» с целью безопасности Ленинграда.
В ходе её депортировали около 30 тысяч финнов-ингерманландцев. Следующую акцию по выселению финнов провели в 1942 году. По данным НКВД, тогда депортировали около 28 тысяч ингерманландских финнов. И наконец, 7 мая 1947 года Совет министров СССР издает распоряжение, на основании которого Леноблсовет спешно принимает решение: «Об удалении из Ленинградской области лиц финской национальности и ингерманландцев». Вот характерный фрагмент выступления председателя Исполкома Леноблсовета И. С. Харитонова от 6 июля 1948 года: «Правительство к нам предъявило серьёзные требования по качественному отбору людей. Мы имеем указание со стороны Центрального Комитета партии, если хотите, лично товарища Сталина, чтобы районы Ленинградской области были заселены прежде всего русским населением».
Последней депортации предшествовало закрытие в 1944 году существовавшей с 1922 года российской организации ингерманландских финнов «Инкерин Лиитто» (Inkerin Liitto), или Инерманландского союза.
Свидетельства исключительно репрессивного характера проведения массовых депортаций можно приводить бесконечно. Ограничимся только несколькими. Так, по свидетельству Н. Гладуш, из Куйвозовского национального финского района «в один день за двадцать четыре часа было выслано более 22 тысяч человек, в итоге опустело не менее ста деревень». И. А. Богданов в книге «Лахта. Ольгино. Лисий Нос» приводит рассказ старожила о том, как в ноябре 1941 года из посёлка Лахта выселяли всех жителей, «кто имел нерусские фамилии». На сборы и отъезд давали 48 часов. Накануне местных жителей предупредили об этой операции по финскому радио. По воспоминаниям старожилов, на это моментально отреагировало советское радио, во всеуслышание цинично заявив: «Ложь, финны – наша гордость».
