Виталий Ларичев - Мудрость змеи: Первобытный человек, Луна и Солнце
2. В культово-религиозной и мифологической системе палеолитического человека Сибири исключительную роль играли не только Солнце и Луна, но и Венера, Примечательно, что вся эта «небесная троица» воплощалась, в частности, одной центральной подвеской, что, очевидно, и объясняет возможность неоднозначности ее восприятия (как двуконечный фаллос, беременная женщина, голова быка и т. д.). Вместе с тем подвеска оказалась подразделенной на отделы так, что в ней можно усмотреть реальную астрономическую модель. Речь идет вот о чем. Если за начало первого цикла из пяти оборотов Венеры принимается ее положение на небосводе как «Утренней звезды» (планета располагается правее — западнее, позади Солнца), то и подвеску можно ориентировать в пространстве так, чтобы лунки этого цикла оказались связанными именно с правым ее фаллическим концом. Поскольку 90 лунок средней зоны подвески отражают в сутках период, когда Венера невидима и находится в «верхнем соединении» с Солнцем, то ясно, что «соединение» это, как его понимал палеолитический жрец, можно теперь представить наглядно, если принять среднюю («соединительную»!) зону скульптуры (со всеми теми образами, которые она воплощает) за символ Солнца, а круги и ряды из лунок — за изображение Венеры.
Последний цикл оборотов планеты связан с левым фаллосовидным концом подвески, что тоже отражает астрономическую реальность. Ведь отсчет здесь велся с момента, когда Венера появлялась на небосклоне как «Вечерняя звезда» и располагалась левее (восточнее, впереди) Солнца. Сходную картину можно также представить в связи с Луной, умирающий или народившийся серп которой появлялся вместе с Венерой правее (западнее) или левее (восточнее) Солнца. Значит, концы скульптуры (крылья птицы, рога животного, фаллосы) действительно призваны были подсказывать, где в пространстве в начале циклов располагались Венера и Луна относительно Солнца (его воплощала средняя часть скульптуры — туловище птицы, голова животного, живот женщины, вульва или соответствующая часть фаллоса). Нижнее «соединение» Венеры с Солнцем представлено в особенности наглядно: змеевидные линии (знаки суток) размещены на вырезанном из бивня мамонта сплюснутом диске. Так в реальности и выглядит у горизонта заходящее Солнце.
Сказанное позволяет, кроме того, понять, наконец, что скрывается за «магическими» противопоставлениями типа «лево — право», «верх — низ», «вперед — назад». Ясно, что они несут в себе прежде всего реальный астрономический смысл, свидетельствуя о способности предка мыслить пространственно, а значит, правильно понимать структуру мироздания, что и обусловило умение моделировать его. Вряд ли поэтому жрец Мальты не отдавал себе отчета в том, что «Утренняя» и «Вечерняя» звезда есть ипостаси одной планеты, которая, «соединяясь» с Солнцем «вверху» или «внизу», появлялась то на востоке, то на западе. Как и в случае с Луной, такого рода перемены находили отражение в культах, связанных с фундаментальными мировоззренческими идеями трактовки жизни, смерти («соединения», что обусловливало исчезновение, но трактовалось также как половой акт) и возрождения (очередное появление на небосклоне).
3. Главное значение в календарно-астрономических явлениях придавалось моментам «соединений» трех небесных тел, которые в случаях с Луной сопровождались не только исчезновениями ее, но и затмениями Солнца, а с Венерой — лишь исчезновением. Эти явления палеолитический человек рассматривал, судя по всему, неоднозначно — как смерть, но одновременно и как астральный половой акт (соединение), что обеспечивало «умершим» светилам последующее возвращение на небосклон. Реальность таких идей просматривается в характере образов, воплощенных в центральной подвеске — она и фаллос, и вульва, и женская скульптура с признаками беременности, но в обезглавленное туловище человека или голова быка, очевидно, отрубленная при жертвоприношении!
Едва ли после всего сказанного нужно толковать о том, сколь широкие перспективы откроются теперь в исследованиях по семантике искусства палеолита и в реконструкциях мифологии охотников на мамонтов и носорогов. Но, быть может, стоит поговорить и об остальных планетах, циклы обращений которых удалось выявить в узорах мальтинской пластины?
Остановимся, однако! Нелегкий рассказ и без того безмерно затянулся, и потому предоставляю читателю самому поразмыслить на досуге, как следует вести расшифровку записей, связанных с календарными циклами Марса, Юпитера и Сатурна. Советую лишь помнить, что планеты эти могут не только «соединяться» с Солнцем, но и, как Луна, находиться с ним в «противостоянии»; двигаться не только прямо (с запада на восток), но и, описав в Небе танцевальное па («петлю»), обратно — с востока на запад, а то вдруг впасть в «стояние» и, замерев, затаиться средь неподвижных звезд зодиака. Прозрения позволят терпеливым и любознательным ощутить наяву ни с чем не сравнимое наслаждение от приобщения к делам клана мудрецов «глухой первобытности», а заодно и посостязаться с ними в изворотливости ума.
Возвращаясь вновь к мальтинской пластине, рассмотрим завершающий, но, разумеется, отнюдь не последний по значимости сюжет, достойный углубленного анализа. Это гуманитарный (если можно так выразиться) аспект интерпретации, направленный на вскрытие сокровенных глубин образно-художественной семантики, зафиксированной на поверхности ее астро-номико-календарной записи, и прочтение узора как мифологического текста эпохи палеолита. Поговорим о возможности восприятия орнамента, на космический характер которого впервые указал К. Хентце, в качестве стилизованного изображения гигантского, причудливо извивающегося кольцами змия или дракона, проглотившего Солнце и Луну. Неоспоримая связь узоров пластины с сопоставимыми периодами обращений планет с календарями лет тропических, лунных и драконических, с месяцами синодическим и драконическим, с «эпохами затмений», а также с периодами луностояний, определяющими моменты повтора затмений, позволяет считать совершенно оправданными подобное восприятие и оценку орнамента мальтинской пластины. Это дает шанс начать отход от общих рассуждений о «космических символах» и «предметах искусства» палеолита и направить изыскания в русло доказательных реконструкций.
Змий, проглотивший Солнце и Луну. Развертка орнамента мальтинской пластины.
Спирального характера узоры орнаментально-числовых структур мальтинской пластины могут восприниматься как извивающиеся части тела дракона и его лапы, змеевидно-волнистая линия с 11 лунками — как хвост, а месяцевидная фигура 14 — как голова космического змия, пожирающего светила. Обращает на себя внимание и то, что центральная спираль пластины, а также спираль 54 и подразделения двойных спиралей с противоположной закруткой 45, 62(63) и 57 + 1 представляют собой круговые с отдельными концентрическими кругами структуры, незамкнутые (242 + 1 + 1 и 54) или замкнутые (все остальные). Семантически эти круги в принципе можно воспринять как проглоченные драконом и находящиеся в его утробе Луну и Солнце, отчего тело этого космического существа и выглядит как цепь совмещенных друг с другом выпуклостей или округлых вздутий. Если такое предположение верно, то сутки, месяцы и годы, определяемые лунками, которые располагаются в самом центре спиралей, были, возможно, как раз теми временными периодами, когда в течение больших саросов и периодов луностояний с наибольшей вероятностью случались затмения.
Вывод по результатам очередного этапа расшифровки знаковой системы одного из «предметов мобильного искусства» мальтинской культуры можно сформулировать следующим образом: узор космического характера на пластине из бивня мамонта есть орнаментально-числовые записи ряда календарно-астрономических периодов, самый продолжительный из которых составляет девять больших саросов или 486 тропических лет. Вместе с тем тот же орнамент при соответствующих в нужный момент изменениях календарной значимости каждой из лунок (равенство их суткам, синодическому или драконическому месяцу, тропическому или драконическому году) превращается в записи формул «эпох затмений», циклов повтора затмений, тропического, драконического и лунного годов, циклов вращений планет, периодов, связанных с этапами луностояний, а также саросов и больших саросов. Длительность последних выражалась как в месяцах синодических и драконических, так и в годах тропических и драконических.
Все это выглядит как элементы чрезвычайно гибкой, мастерски сконструированной, комбинаторной по структуре календарной системы, позволяющей реконструировать хронологию, которую использовал при счислении времени палеолитический человек. Он мог, как выясняется, следить за временем не только по годам — тропическому и лунному, но также по значительно более продолжительным календарно-астрономическим периодам, длительностью от самого малого — 57 синодических или 62 драконических месяца (4,6525 тропического года), до сароса простого, большого, и, наконец, до самого продолжительного — девятикратного повтора последнего с выходом на уникальный период длительностью в 486 тропических лет, в котором целыми числами месяцев выражались синодическое и драконическое счисления времени. Особое восхищение вызывает блестящее решение задачи счисления времени по Солнцу с учетом по месяцам времени лунного, когда приходилось поочередно использовать то сидерический вариант его, то синодический.
