Михаил Стеблин-Каменский - Мир саги
Однако, даже если древние литературные произведения поняты в их неповторимости, не будут ли они всегда меньше удовлетворять современного человека, чем произведения, создаваемые специально для его удовлетворения, т.е. представлять, в сущности, только исторический интерес? Ведь древние литературные произведения создавались для удовлетворения вкусов, совсем непохожих на наши, и в процессе литературного развития должен был произойти известный прогресс: новые, ранее неизвестные средства эстетического воздействия должны были вырабатываться и становиться потом общим достоянием. Но на это можно ответить следующее. Историческое развитие в литературе, как и в искусстве и в духовной жизни вообще, неизбежно подразумевает не только приобретения, но и потери. В частности, прогресс в средствах выражения в литературе может сопровождаться регрессом в ее содержательности. Те духовные ценности, которые были утрачены человечеством в его развитии, могут сохраняться навеки в древних литературных произведениях. Если это не так, то есть ли смысл в истории литературы? Однако доказать, что это действительно так, могут только конкретные исследования древних литературных произведений с точки зрения выраженных в них представлений.
Что такое правда?
"Где наша мудрость, потерянная ради знаний, где наши знания, потерянные ради информации?"
Томас С. Элиот
В науке часто бывает так, что понятие, основное для того или иного важного вопроса, принимается за нечто само собой разумеющееся, хотя на самом деле решение данного важного вопроса зависит именно от того, как понимается это основное понятие. Правда ли то, что рассказывается в "сагах об исландцах"? Каково соотношение правды и вымысла в них? Что именно в каждой из них правда и что вымысел? Вот вопросы, которые всегда были самыми важными в отношении "саг об исландцах". С этими вопросами тесно связано и все остальное, что остается спорным в отношении этих произведений: их происхождение, этапы их развития, их источники или прообразы, их датировки и т. д. Но что такое правда, о которой так много говорится в литературе о "сагах об исландцах"? И можно ли говорить о правде в этих сагах, не разобравшись в том, что такое правда вообще? [О правде и вымысле в "сагах об исландцах" говорится, как правило, во всех работах об этих сагах. Но есть и работы, посвященные специально этой проблеме: Weber G.W. "Fact" und "fiction" als Mass-stдbe literarischer Wertung in der Saga. - Zeitschrift fьr deutsches Altertum und deutsche Literatur. 1972, S. 188-200; Steblin-Kamensky M.I. On the nature of fiction in the Sagas of Icelanders. - Scandinavica, 1967, 6, N 2, p. 77-84; Magerшy H. Dikt og sanning i islendingesogene. - Syn og segn, 64, еrgangen, 1958, p. 145-152; Toorn M.C. van den. Saga und Wirklichkeit. - Arkiv for nordisk filologi, 1957, LXXII, p. 193-205; Nordal S. The historical element in the Icelandic family sagas. Glasgow, 1957; Jones G. History and fiction in the Sagas of the Icelanders. - Saga-Book of the Viking Society, 1952-1953, XIII, pt. V, p. 285-306; Jessen E. Glaubwьrdigkeit der Egils-Saga und anderer Islдnder-Saga's. - Historische Zeitschrift hrsg. von H. von Sybel, 1872, 28, S. 61-100.]
Утверждая то или иное о "правде" в "сагах об исландцах", имеют в виду, конечно, хотя никогда не оговаривают этого, наши современные представления о том, что такое правда. Между тем не отличаются ли эти представления от тех, которые господствовали в обществе, где возникли эти саги? Если да, то все, что до сих пор утверждалось о правде и вымысле в "сагах об исландцах", в сущности так же мало приближает нас к пониманию того, правда они или вымысел, как утверждение дальтоника о том или ином цвете приближает пас к пониманию того, что это за цвет.
Для современного человека в представлениях о правде, как и во многих других областях сознания, характерны двойственность, раскол, отсутствие единства. Две формы правды осознаются современным человеком. Одна из них - это та, которая находит наиболее законченное выражение в науке, в частности в науке о прошлом человеческого общества - истории. Только об этой науке здесь и будет речь, так как раскол на две правды всего отчетливее сказывается в том, что рассказывается о прошлом.
"Историческая правда" - назовем так правду, представленную в истории как науке, - это точное сообщение о том, что было. Автор этого сообщения верит, что его сообщение о прошлом точно, или по меньшей мере хочет, чтобы другие поверили этому. Но многообразие единичных фактов прошлого неисчерпаемо. Точно установить можно только некоторые отдельные факты прошлого, так сказать, его скелет, а именно только то, что имеет значение для всего данного общества, но отнюдь не все единичные факты прошлого или все, что происходило с отдельными частными лицами в их частной жизни. Действительность прошлого во всей ее живой полноте не может быть содержанием точного сообщения, представляющего собой историческую правду. Во всей ее живой полноте действительность прошлого может быть только синтезирована, воспроизведена в результате творческого обобщения, т.е. может быть содержанием произведения, назначение которого - вызвать яркое и живое представление о действительности прошлого, а не сообщить о нем точные сведения. Но такое обобщение единичных фактов прошлого уже не правда в собственном смысле слова, а "художественная правда", т.е. вымысел. Тот, кто создает художественную правду, сознает, что она - творческое воспроизведение того, что могло бы быть, а вовсе не точное сообщение о том, что было в действительности, т.е. что она не правда в собственном смысле слова. Это сознают и те, для кого создается художественная правда. Если же художественная правда принимается за правду в собственном смысле слова, как это бывает, например, с детьми, то для современной цивилизации это пережиточное явление, реликт того состояния сознания, когда еще не было деления на две правды.
Таким образом, из двух правд о прошлом, возможных для современного человека, одна - это правда в собственном смысле слова, но она - не искусство; другая - это искусство, но она, в сущности, - неправда. Другими словами, для современного человека, с одной стороны, возможна правда о прошлом, которая, как ему самому известно, - неправда, а с другой стороны, для него несовместимы искусство и в собственном смысле слова правда.
Две правды, о которых идет речь, не только друг друга подразумевают, обусловливают и ограничивают, но они и противоположны. Резкая и четкая граница лежит между ними. Что-либо промежуточное или среднее между ними невозможно, как невозможно нечто среднее между тем, что было в действительности, и тем, чего в действительности не было, а только могло бы быть. Роман, повествующий о подлинных событиях или действительно существовавших людях, - это роман в совершенно такой же степени, как и всякий другой. Если в романе и есть правда в собственном смысле слова (взятые из жизни факты и т.п.), то ведь они образуют только скелет произведения, тогда как плоть и кровь его - это действительность, воспроизведенная в результате художественного творчества, т.е. художественная правда, а не правда в собственном смысле слова. Один и тот же автор может, конечно, написать и исследование, и роман. Но не может историческое исследование быть одновременно романом, точно так же, как исторический роман - это всегда роман, а не исследование.
В литературе о сагах, как правило, молчаливо предполагается, что две формы правды о прошлом, характерные для сознания современного человека, существовали и в сознании людей древнеисландского общества. В соответствии с этим рассказываемое в сагах истолковывается одним из трех способов. Оно либо истолковывается как историческая правда. Тогда оно анализируется методами современной исторической науки: проверяется хронология, проводится сопоставление с показаниями других источников и т. д. Либо рассказываемое в сагах истолковывается как художественная правда. Тогда оно анализируется как художественная литература нашего времени, т.е. принимается целиком за воплощение идейного и художественного замысла автора. Либо, и всего чаще, рассказываемое в сагах истолковывается как нечто среднее между исторической и художественной правдой, т.е. нечто столь же невозможное, как помесь верблюда и тигра, и тогда в различных пропорциях применяются одновременно методы, в корне противоречащие друг другу. Все концепции развития древнеисландской литературы, все классификации саг, все оценки сущности каждой из них сводятся к такому подведению под одну из двух привычных для современного человека рубрик, соответствующих двум описанным выше формам правды.
Существовали ли, однако, эти две формы правды в сознании людей древнеисландского общества? Множество фактов говорит в пользу того, что для людей древнеисландского общества существовала только одна форма правды, так сказать "синкретическая правда". Тот, кто сообщал синкретическую правду о прошлом, стремился одновременно и к точности, и к воспроизведению действительности во всей ее живой полноте. Но тем самым это была не только правда в собственном смысле слова, но также искусство или органическое сочетание того, что в сознании современного человека несочетаемо. Синкретическая правда нечто навсегда утраченное. Она отнюдь не нечто среднее между двумя другими правдами. Она гораздо богаче и содержательнее обеих современных правд. Она в корне отлична от них обеих. Она - нечто третье. Поэтому пытаться определить, что в сагах - историческая правда, а что - художественная, значит искать различие, в отсутствии которого и заключается сущность представленной в сагах правды.
