Светлана Адоньева - Игра в «секретики»

В «главном секретике страны» можно выделить те же признаки, которые определяют и детский «секретик»: практика визуализации «сокровенного», причем как и в форме «хрустального гроба», т. е. непосредственного визуального контакта, так и в форме дистанцированного приобщения посредством телеэкрана (см. повторяющуюся тему в описании детских «секретиков»: любование через стекло), «мерцание» секретного объекта, его одновременная скрытость и доступность, возможность коллективного приобщения к таинству (деление переживания с другом-единомышленником, товарищем, соратником, собственно и образующее интимную ауру «главного „секретика“ страны»). А также — интимное переживание «секретика» (см. многократно описанную, в том числе и в детской литературе, практику внутренней исповеди перед гробом вождя):

Вот и вход в мавзолей, — писал в газету «Пионерская правда» в 1946 году вожатый 1-го звена 203-й московской школы Анатолий Кононов. — У входа все снимают шапки и медленно спускаются вниз, где покоится тело Ленина. Кругом тихо. Слышен только приглушенный шелест шагов. Какой-то комок подступает к горлу, и я с трудом сдерживаю слезы. Рядом со мной идет узбек из Ферганы. У гроба он задерживает шаг… И каждому из нас хочется надолго запомнить это дорогое лицо[13].

Подобный пример — из интервью, которое было записано в 2001 году от 50-летней женщины, жительницы Петербурга:

Я помню, что была громадная очередь в несколько рядов — широкая. Очень интересно было, когда караул менялся: вышагивали. Стояли мы долго, часа два или три. Ведь выстояли — маленькие и выстояли. Отец взял брата на руки: сказали малышей взять на руки, чтобы видно было. Ленин и Сталин стояли на таком возвышении. Обходили и выходили в боковую дверь. Под стеклом, я помню, было. Меня что поразило, что Ленин был такой маленький, ссохшийся весь уже. Неестественный. Такое очень маленькое лицо у него. Сталин мне больше понравился: у него более свежее лицо — волосы темные, усы, как на картинке. И китель.

Игра в «секретики», также как и похороны насекомых и птиц, могут быть в равной степени расценены как инсценировка или репетиция опыта смерти и с этой точки зрения обнаруживают общую семантику. Отличие игры в «секретики» от игр в похороны — интимность и потаенность этого занятия — наводит на мысль о том, что эта детская практика, появившаяся в советскую эпоху и уходящая вместе с ней (современные российские дети знают об этой практике от своих родителей, но не вовлечены в эту деятельность), таит в себе смысл персонального — и достаточно раннего — метафизического опыта, осваиваемого советским социумом. Эта игра, ставшая массовой, очевидно, только в советский период, является примером «интимизации» коллективных и публичных символических практик, происходившей в советскую эпоху.

Примечания

1

Интервью проводились среди детей 8–13 лет в детских лагерях Ленинградской области (1992–1994), в детском лагере г. Белозерска Вологодской области (1995, 1996). Среди взрослых — мужчин и женщин, жителей Петербурга, в возрасте от 17 до 55 лет — интервью были проведены М. Пономаревой и А. Кучумовой (осень 1997 года), за что автор, пользуясь случаем, выражает им особую благодарность.

2

Здесь и ниже в скобках приводятся ссылки на материалы Фольклорного архива филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета (Кол. 4: Детский фольклор). Указывается единица хранения и номер текста, а также год рождения и пол информанта.

3

Бродский И. Мрамор // Бродский И. Собр. соч. СПб., 1992. Т. 4. С. 256, 267.

4

Пушкин А. С. Сочинения: В 3 т. М., 1985. Т. 1. С. 645–656.

5

Приводя эту цитату, ощущаю нечто вроде кощунства'. «9 мая 1970 года, в день 25-летия победы советского народа над фашизмом, волгоградцы приняли на Мамаевом кургане обращение в будущее, письмо тем, кто будет отмечать 100-летие нашей победы. Оно заложено в стену монумента» (Волгоград — город-герой: Путеводитель по историческим местам / Сост. Т. Н. Науменко, И. М. Логинов, Л. Н. Меринова. М., 1973– С. 161).

6

Фоменко А. Сергей Денисов: Микроландшафты и погребения [www.guelman.ru].

7

Цит.: Несанелис Д. А. Раскачаем мы ходкую качель (традиционные формы досуга сельского населения Коми края) (вторая половина XIX — первая треть XX века). Сыктывкар, 1994. С. т. См. также: Несанелис Д. А., Шарапов В. Э. Тема смерти в детских играх: опыт этносемиотическо-го анализа (по материалам традиционной культуры коми) // Смерть как феномен культуры. Сыктывкар, 1994.

8

Выготский Л. С. Кризис трех лет // Выготский Л. С. Собрание сочинений: В 6 т. М., 1984. Т. 4. С. 368–376.

9

Бернштам Т. А. Духовный статус «отрочь» возраста и его святые символы на Руси // Пограничное сознание. СПб., 1999 [= Канун: Альманах. Вып. 5]. С. 116–146.

10

Стерлигова И. А. О литургическом смысле драгоценного убора дрвенерусской иконы // Восточнохристианский храм: Литургия и искусство. СПб., 1994. С. 220–230.

11

Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994. С. 17.

12

http://www.sps.ru/?id= 214765&tid= 239263&page=2

13

Пионерская правда. 1946. 21 января. № 7.