Наум Синдаловский - Петербургский фольклор с финско-шведским акцентом, или Почем фунт лиха в Северной столице

Ледяные горы

«Вейки» в Петербурге были любимыми персонажами городского фольклора. До сих пор от старых людей можно услышать: «Расфуфырился, как вейка», «Вырядился, как вейка». Их называли «желтоглазыми», или «желтоглазыми гужеедами», чаще всего не понимая этого насмешливого, а порой и бранного прозвища. На самом деле оно появилось ещё в первой половине XVIII века и к собственно финнам не имело никакого отношения. В 1735 году издали именной указ, обязывающий всех петербургских извозчиков красить свои экипажи в жёлтый цвет.

В зимнее время пользовались исключительной популярностью и знаменитые финки – модные сани для парной езды с длинными металлическими ножами-полозьями и удобными деревянными сиденьями с высокой спинкой. В пригородных парках и на островах сани можно было взять напрокат, как коньки или лыжи.

О финнах ходили беззлобные анекдоты: «Приехал чухна на Пасху в Петербург и по совету русских приятелей пошел в церковь. „Ну, как, – спросили его друзья, когда тот вернулся, – понравилось?“ – „Понравилось-то, понравилось, только вот ничего не понял“. – «?!» – „Выходит поп и, обращаясь к толпе, кричит: «Крестовский остров», а толпа ему хором отвечает: «Васильевский остров»“. Русские хохочут над простодушным финном, которому в обыкновенном обмене приветствиями: „Христос воскрес – воистину воскрес“ слышатся названия островов. Финн не понимает, но тоже смеется».

До сих пор в Петербурге бытует ругательство: «чухна парголовская». Впрочем, скорее всего, оно имеет не национальный, а территориальный характер, по типу «шпана лиговская». Хотя не исключено, что этимология ругательства иная. В арсенале городского фольклора имеются самые неожиданные варианты ругани: от пренебрежительного «чухна» и раздражительного «сатана-пергана», где русское и финское имена дьявола соединены в единую и неделимую фразеологическую конструкцию, до оскорбительного «вейки – от х… шейки».

В городском фольклоре финское присутствие в Петербурге подчеркивалось ещё с XVIII столетия. Сам Петербург в разное время и с разными оценочными акцентами в обиходной речи назывался то «Финским болотом», то «Финополисом». Тщетно пытаясь противопоставить инородческому Петербургу «русскую Москву», наши доморощенные петербургские славянофилы и патриоты даже придумали ругательное прозвище «Финский Петербург», а известный архитектурный стиль, как мы уже знаем, получивший в начале XX века прописку в Петербурге под названием «северный модерн», за свои откровенно северные, шведско-финские истоки приобрёл прозвище «чухонский модерн». Район Большой Конюшенной улицы вокруг Финской церкви в самом центре Петербурга назывался «Финским уголком», или «Маленькой Финляндией». На Охте, о чём мы уже говорили, и в районе пригородного посёлка Токсова проживали так называемые «комендантские финны», то есть финские крестьяне, приписанные к Петропавловской крепости и подчинённые ее комендантам.

Если верить одному из раёшных стихов, прилюдно исполнявшихся во время народных гуляний на балаганах, финны, наряду, конечно, с немцами и евреями, были повсюду:

Праздники минули,Тёплые ветры подули,Началось переселениеНа летнее положение;Все спешат наудачуНанять дачу.Да только куды ни глянь —Всё дрянь:Чёрной речкой немцы завладели,В Павловске евреи засели.А с другой стороны чухонские иностранцы,Господа финляндцы,Так за последние годы носы подняли,Что спустить их не пора ли?Подвели под столицуЧухонскую границу.На русские товары,Словно с угару,Такие пошлины наложили,Словно войну объявили, —По примеру Бисмарка…Небу стало жарко!Эх, кабы русские догадалися,В долгу не осталисяДа на русскую ржицу,Овёс да пшеницуПошлины наложили —Чухны шалить бы забыли!А теперьСмотрит чухна, как зверь!..По-русски не понимает,Русских денег не принимает.Давно забрали Фонтанку, канал, да Неву – Ау!..А теперь старается,К Волге-матушке пробирается.Хочет в чухонские лапыЗахватить весь путь богатый.Пока русские зевают, —Чухны своё дело знают,Всюду залезают,Всё поедают.Давно известно,Им дома голодно и тесно…А уж что «трихина», что «фина»,Цена едина,Одним клеймом клеймится,На потребу не годится.

Впрочем, ни враждой, ни ненавистью, ни антагонизмом это не назовешь. Поиски общих корней на ярко выраженном фоне общей судьбы иногда приводят к неожиданным результатам. Местные финны утверждают, что поговорка «Почём фунт лиха?» этимологически восходит к финскому слову «liha», что означает обыкновенное «мясо». Окрестные финны в избытке завозили его на питерские рынки и фунтами продавали горожанам. Видимо, фунт мяса стоил не так дешево, если в фольклоре финское «liho» могло трансформироваться в русскую «беду», «горе» или «несчастье». На полях заметим, что на самом деле «лихо» в русском языке имеет общеславянское происхождение.

Словно старый пещерный пепелВсколыхнула памяти мгла.Вот проходит Куоккалой Репин,Вот Ахматова проплыла.От её комаровской «Будки»К нам доносится сквозь репейВонь от ждановской речи жуткой,Звон кандальных её цепей.Все они уж давно у БогаВ ожиданье Его суда.И ведёт к ним одна дорогаНикому «не скажу куда».

Мир подвижен и мобилен,Словно белка в колесе.Мчимся мы в автомобилеВдоль по Нижнему шоссе.Кромка моря. Сосны. Дюны.Не слышна земная ось.Вдруг навстречу ветер дунул…Представленье началось.И с таинственной подачи,Волшебством из-под рукиМиражом проплыли дачи,Виллы и особняки.И на фоне лунных дисковПромелькнули в миражеТень божественной Кшесинской,Призрак Карла Фаберже.А вдали, над сонной Лахтой,Освещая всё окрест,Паруса монаршей яхтыОпускаются с небес.Запах моря сменит вскореДух асфальта и земли.Мы должны замедлить скоростьИ проехать пост ГАИ.Вот и всё. За этой граньюСновидений рвется нить.Только жаль: на эти граблиНам уже не наступить.

Глава VII

Войны

История официальных российско-финляндских отношений восходит к началу XIX века и по сути своей является лишь составной частью давнего и сложного русско-шведского военного противостояния, которое началось ещё в XIII столетии. С первого крестового похода шведов на Новгород в 1142 году до так называемой Финляндской войны 1809 года, в результате которой Финляндия была отторгнута от Швеции и присоединена, как сказано в мирном договоре по окончании войны, «в вечное пользование» к России, историки насчитывают 18 русско-шведских военных конфликтов и столкновений.

Впрочем, судьба переменчивых русско-шведско-финских отношений складывалась задолго до этого. В XII–XIV веках территория Финляндии принадлежала шведам. Тогда же Швеция предпринимала неоднократные попытки завоевать и новгородские земли, в том числе и в целях обращения в католицизм славянского и угро-финского населения. Как мы уже знаем, эти попытки были отражены Александром Невским. Но войны России со Швецией продолжались. Сначала за обладание балтийским побережьем, потом в составе военно-политических коалиций с другими странами по другим поводам. В предпетербургский и петербургский период отечественной истории они проходили в 1656–1658, 1700–1721, 1741–1743, 1788–1790 годах.

Иногда война буквально стучалась в стены Петербурга. Так, например, во время Русско-шведской войны 1788–1790 годов, когда шведская эскадра стояла у Кронштадта и гром боя был слышен в Петербурге, в городе случилась паника. Вдруг загорелась оружейная лаборатория, и с Выборгской стороны посыпались бомбы и гранаты. По преданию, раздались крики: «Шведы! Шведы!» – и многие бросились бежать из Петербурга. Рассказывали, что одна барыня, застигнутая общей тревогой в Гостином дворе, поспешила сесть в карету, закричав кучеру: «Скорее погоняй в Москву!».