Шапи Казиев - Повседневная жизнь восточного гарема
И владелец их посмотрел на их красоту и прелесть и на их неодинаковый цвет, и восхвалил Аллаха великого и прославил его и потом сказал: „Каждая из вас читала Коран и научилась напевам и знает предания о древних и сведуща в историях минувших народов, и я хочу, чтобы каждая из вас поднялась и указала рукой на свою соперницу — то есть белая укажет на смуглую, упитанная — на худощавую, желтая — на черную, — и пусть каждая из вас восхваляет себя и порицает свою подругу, а потом встанет ее подруга и сделает с ней то же самое. И пусть это будут доказательства из почитаемого Корана и что-нибудь из преданий и стихов, чтобы мы увидели вашу образованность и красоту ваших речей“. И невольницы ответили ему: „Слушаем и повинуемся!..“»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста тридцать пятая ночь
Когда же настала триста тридцать пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что невольницы сказали человеку из Йемена: „Слушаем и повинуемся!“ И затем встала первая из них (а это была белая) и указала на черную и сказала: „Горе тебе, о черная!“ Передают, что белизна говорила: „Я свет блестящий, я месяц восходящий, цвет мой ясен, лоб мой сияет, и о моей красоте сказал поэт:
Бела она, с гладкими щеками и нежная,Подобна по прелести жемчужине скрытой.Как алиф прекрасный стан ее, а уста ее —Как мим, а дуга бровей над нею — как нуны,И кажется, взгляд ее — стрела, а дуга бровей —Как лук, хоть и связан он бывает со смертью.Коль явит ланиты нам и стан, то щека ее —Как роза и василек, шиповник и мирта.Обычно сажают ветвь в саду, как известно нам,Но стана твоего ветвь — как много садов в нем!
Мой цвет подобен счастливому дню и сорванному цветку и сверкающей звезде“.
И сказал Аллах великий в своей славной книге пророку своему Мусе (мир с ним!): „Положи руку себе за пазуху, она выйдет белою, без вреда“. И сказал Аллах великий: „А что до тех, чьи лица побелеют, то в милости Аллаха они, и пребывают в ней вечно“. Цвет мой — чудо, и прелесть моя — предел, и красота моя — завершение, и на подобной мне хороша всякая одежда, и ко мне стремятся души. И в белизне многие достоинства, как то, что снег нисходит с небес белым, и передают, что лучший из цветов белый, и мусульмане гордятся белыми тюрбанами, и если бы я стала припоминать, что сказано белизне во славу, изложение, право бы, затянулось. То, чего мало, но достаточно, — лучше, чем то, чего много и недостаточно. Но я начну порицать тебя, о черная, о цвет чернил и сажи кузнеца, и лица ворона, разлучающего любимых! Сказал поэт, восхваляя белизну и порицая черноту:
Не видишь ли ты, что жемчуг дорог за белый цвет,А угля нам черного на дирхем мешок дают.И лица ведь белые — те прямо вступают в рай,А лицами черными геенна наполнена.
И рассказывается в одном из преданий, передаваемых со слов лучших людей, что Нух — мир с ним! — заснул в какой-то день, а дети его — Сам и Хам — сидели у его изголовья. И набежал ветер и приподнял одежды Нуха, и открылась его срамота, и Хам посмотрел на него и засмеялся и не прикрыл его, а Сам поднялся и прикрыл. И их отец пробудился от сна и узнал, что совершили его сыновья, и благословил Сама и проклял Хама. И побелело лицо Сама, и пошли пророки и халифы прямого пути и цари из потомков его, а лицо Хама почернело, и он ушел и убежал в страну абиссинцев, и пошли чернокожие от потомков его. И все люди согласны в том, что мало ума у черных, и говорит говорящий в поговорке: „Как найти черного разумного?“
И господин сказал невольнице: „Садись, этого достаточно, ты превзошла меру!“ И потом он сделал знак черной, и она поднялась, и указала рукой на белую, и молвила: „Разве не знаешь ты, что приведено в Коране, низведенном на посланного пророка, слово Аллаха великого — Клянусь ночью, когда она покрывает, и днем, когда он заблистает!“ И если бы ночь не была достойнее, Аллах не поклялся бы ею и не поставил бы ее впереди дня, — с этим согласны проницательные и прозорливые. Разве не знаешь ты, что чернота — украшение юности, а когда нисходит седина, уходят наслаждения и приближается время смерти? И если бы не была чернота достойнее всего, не поместил бы ее Аллах в глубину сердца и ока. А как хороши слова поэта:
Люблю я коричневых за то лишь, что собран в нихЦвет юности и зерна сердец и очей людских.И белую белизну ошибкой мне не забыть,От савана и седин всегда буду в страхе я.
А вот слова другого:
Лишь смуглые, не белые,Достойны все любви моей.Ведь смуглость в цвете алых губ,А белое — цвет лишаев.
И слова другого:
Поступки черной — белые, как будто быГлазам она равна, владыкам света.Коль ума лишусь, полюбив ее, не дивитесь вы, —Немочь черная ведь безумия начало.И как будто цветом подобен я вороному в ночь, —Ведь не будь ее, не пришла б луна со светом.
И к тому же, разве хорошо встречаться влюбленным иначе как ночью? Довольно с тебя этого преимущества и выгоды. Ничто так не скрывает влюбленных от сплетников и злых людей, как чернота мрака, и ничто так не заставляет их бояться позора, как белизна утра. Сколько у черноты преимуществ, и как хороши слова поэта:
Иду к ним, и мрак ночей перед ними ходатай мой;От них иду — белизна зари предает меня.
И слова другого:
Как много ночей со мной провел мой возлюбленный,И нас покрывала ночь кудрей темнотой своих.Когда же блеснул свет утра, он испугал меня,И милому я сказала: „Лгут маги, поистине“
И слова другого:
Пришел он ко мне, закрывшись ночи рубашкою,Шаги ускорял свои от страха, с опаскою,И щеку я подостлал свою на пути егоУниженно, и подол тащил позади себя.И месяца луч блеснул, почти опозорив нас,Как будто обрезок он, от ногтя отрезанный.И было, что было, из того, что не вспомню я,Так думай же доброе, не спрашивай ни о чем.
И слова другого:
Лишь ночью встречает тех, с кем будет близка она,Ведь солнце доносит все, а ночь — верный сводник.
И слова другого:
Нет, белых я не люблю, от жира раздувшихся,Но черных зато люблю я, тонких и стройных,Я муж, что сажусь верхом на стройно-худых конейВ день гонки; другие — на слонах выезжают.
И слова другого:
Посетил меня любимыйНочью, обнялись мы обаИ заснули. И вдруг утро.Поднялся торопливо.Я прошу Аллаха: „Боже,Мы хотим быть снова вместе!Ночь пускай еще продлится,Раз мой друг лежит со мною!“
И если бы я стала упоминать о том, как хвалят черноту, изложение, право бы, затянулось, но то, что не велико и достаточно, лучше, чем то, что обильно и недостаточно. А что до тебя, о белая, то твой цвет — цвет проказы, и сближение с тобой — горесть, и рассказывают, что град и стужа в геенне, чтобы мучить людей дурных. А в числе достоинств черноты то, что из нее получают чернила, которыми пишут слова Аллаха. И если бы не чернота мускуса и амбры, благовония не доставлялись бы царям, и о них бы не поминали. Сколько у черноты достоинств, и как хороши слова поэта:
Не видишь ли ты, что мускус дорого ценится,А извести белой ты на дирхем получишь куль?Бельмо в глазу юноши зазорным считается,Но, подлинно, черные глаза разят стрелами.
И ее господин сказал ей: „Садись, этого достаточно!“ И невольница села, и затем он сделал знак упитанной, и та поднялась…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста тридцать шестая ночь
Когда же настала триста тридцать шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что йеменец, господин невольниц, сделал знак упитанной невольнице, и она поднялась и указала рукой на худощавую, и обнажила свой живот, так что стали видны его складки и показалась округлость ее пупка. А затем она надела тонкую рубашку, из-под которой было видно все ее тело, и сказала: „Слава Аллаху, который сотворил меня и сделал мой образ красивым и наделил меня жиром и прекрасной полнотой и уподобил меня ветвям и увеличил мою прелесть и блеск! Слава ему за то, что он даровал мне, и за то, что почтил меня, когда помянул в своей великой книге, — велик он! — и привел упитанного тельца. И он сделал меня подобной саду, где находятся сливы и гранаты. А жители городов желают жирных птиц, чтобы есть их, и не любят они птиц тощих, и сыны Адама хотят жирного мяса и едят его. Сколько в упитанности преимуществ, и как хороши слова поэта:
