Вильгельм Райх - Психология масс и фашизм
Демографическая политика, которой ограничивается сексуальная реформа, не имеет сексуально-политического характера в строгом смысле этого слова. Она занимается не проблемами регулирования половых потребностей, а проблемами роста населения, с которым, естественно, связан половой акт. Однако в социальном и биологическом смысле она не имеет отношения к сексуальности. Массы не проявляют никакого интереса к проблемам демографической политики. Их интересует закон об абортах, но не по политическим причинам, а по причине личных страданий, вызванных им. Этот закон относится к сфере обще-социальной политики, поскольку несёт людям печаль, страдания и смерть. Проблема абортов превратится в сексуально-политическую проблему только тогда, когда будет ясно и однозначно понято, что люди нарушают этот закон потому, что они вступают в половые сношения даже если не хотят иметь детей. До сих пор это явление оставалось незамеченным, несмотря на то, что в эмоциональном отношении оно является самым существенным моментом данной проблемы. Если реакционный политик возьмёт на себя смелость сказать народу: «Вы жалуетесь, что закон об абортах требует, чтобы вы приносили ему в жертву своё здоровье и жизнь! Вам не следует вступать в половые сношения», тогда будет покончено с подходом, который опирается только на демографическую политику. Проблема станет значимой только тогда, когда ясно и открыто будет заявлено о необходимости удовлетворительной половой жизни. Выдвижение на первый план сексуальных нужд, которые постоянно тревожат мужчин и женщин всех сословий, представляется более актуальным, чем перечисление смертей, вызванных законом об абортах. Если каждый человек лично заинтересован в разрешении сексуальных проблем, то интерес к закону об абортах предполагает наличие определённого уровня развития общественного сознания и чувства товарищества, которые не относятся к неотъемлемым особенностям структуры современной личности. Пропаганда, в которой содержится требование обеспечить продовольствием, апеллирует к личным потребностям, а не к разрозненным социальным и политическим фактам. Это утверждение справедливо и для пропаганды в области сексуальной энергетики. Короче говоря, половой вопрос относится к каждому из нас и имеет первостепенное значение для общественной жизни и массовой психогигиены.
Психоаналитик мог бы выдвинуть более серьёзное возражение, которое сводится к следующему. Представляется совершенно утопичным мнение о том, что сексуальные нужды человека можно использовать «в политических целях» так же, как и его материальные нужды. В процессе психоаналитического лечения приходится затрачивать многие месяцы и годы напряжённого труда, чтобы помочь пациенту осознать свои половые желания. Моральные запреты коренятся столь же глубоко, как и половые потребности. Более того, они занимают господствующее положение. Как вы собираетесь преодолеть сексуальное вытеснение на массовом уровне при отсутствии методики, сопоставимой с методикой, применяемой в индивидуальном психоанализе? Это серьёзное возражение. Если бы я позволил таким возражениям удержать меня от участия в практической сексуально-энергетической работе в народных массах и от накопления опыта, тогда я согласился бы с теми, кто отодвигает на задний план сексуальную энергетику как индивидуалистический вопрос и ожидает второго пришествия Христа, чтобы решить его. Один мой близкий сотрудник как-то сказал мне, что моя деятельность имеет поверхностный характер, поскольку не затрагивает сущность глубоко укоренившихся сексуально-репрессивных сил. Если психиатр смог выдвинуть такое обвинение, тогда нам необходимо более подробно остановиться на нём. В начале своей деятельности я не знал, как ответить на этот вопрос. И тем не менее практический опыт позволил мне найти ответ.
Прежде всего следует ясно понять, что массовая сексуально-экономическая психогигиена ставит перед нами совершенно иную задачу, чем индивидуальная вегетотерапия. В процессе вегетотерапевтического лечения мы должны устранить вытеснение и восстановить биологическое здоровье. Задача сексуально-энергетической социологии заключается в том, чтобы помочь угнетённой личности осознать противоречие и страдание. Известно, что человек нравствен. Но то, что он обладает половым влечением, которое нуждается в удовлетворении, либо не осознаётся, либо осознаётся им настолько слабо, что оно не может оказать надлежащее воздействие на данного человека. Здесь можно выдвинуть дополнительное возражение: выявление в сознании человека половых потребностей также нуждается в индивидуальной психоаналитической работе. И в этом случае практический опыт даёт ответ. Когда в своём кабинете я беседую с сексуально заторможенной женщиной о её половых потребностях, я сталкиваюсь со всей совокупностью основ её морали. Мне трудно пробиться к её сознанию и убедить в чём-нибудь. Если же эта женщина подвергается воздействию массовой атмосферы, например, присутствует на собрании, где ясно и открыто в медицинских и социальных терминах обсуждаются половые проблемы, тогда она не чувствует себя одинокой. Ведь, в конечном счёте, другие тоже слушают «запретные вещи». Её индивидуально-моралистическое торможение блокируется коллективной атмосферой одобрения сексуальности, новой сексуально-энергетической моралью, которая может парализовать (но не устранить) в её психологической структуре сексуально-негативную установку, поскольку аналогичные мысли приходили ей в голову, когда она оставалась наедине с собой. В глубине души она скорбела по поводу утраченной радости жизни или страстно жаждала сексуального счастья. Массовая ситуация вызывает чувство доверия к половой потребности, которая получает социально признанный статус. При корректном обсуждении половой проблемы она оказывается более привлекательной, чем призывы к асектизму и самоограничению; она более человечна, теснее связана с личностью и встречает явное одобрение у каждого человека. Таким образом, проблема заключается не в том, чтобы оказать помощь, а в том, чтобы выявить в сознании подавление, вынести борьбу между сексуальностью и мистицизмом на свет сознания, реализовать её на уровне массовой идеологии, превратив в социально значимое действие. Здесь можно возразить, указав на жёсткость этого комплекса мероприятий, поскольку они ввергнут людей в пучину безысходного страдания, приведут к заболеванию тех, кто ещё не заболел, и не окажут им никакой помощи. В этой связи мне хотелось бы напомнить вам об остроумном замечании Палленберга в «Der brave Sunder»: «До чего жалок человек! К счастью, он не знает об этом. А если бы знал, то до чего жалким бы он был!» На это возражение можно ответить, что политическая реакция и мистицизм бесконечно более жалки. В принципе, аналогичное возражение применимо и к страданиям, вызванным чувством голода. Индийский или китайский кули, который безропотно и бессознательно влачит свой жалкий жребий, страдает меньше, чем кули, осознавший ужасную действительность и сознательно восставший против рабства. Кто осмелится убедить нас в том, что из гуманистических побуждений необходимо скрывать от кули реальную причину его страданий? Только мистик, фашиствующий работодатель или какой-нибудь китайский профессор социальной гигиены может попытаться заставить нас поверить в такую чепуху. Эта «человечность» увековечивает и одновременно скрывает бесчеловечность. Наша «бесчеловечность» — это борьба за то, о чём добрые и добродетельные так много болтают, а потом позволяют фашистским реакционерам заманить себя в ловушку. Поэтому мы признаём, что последовательная сексуально-энергетическая работа позволяет безгласному страданию обрести дар речи, создаёт новые противоречия и одновременно усиливает уже существующие противоречия. В результате этого процесса человек перестаёт мириться со своим положением. В то же время он получает возможность освободиться, т. е. начать борьбу с социальными причинами страдания. Действительно, сексуально-энергетическая деятельность затрагивает самую чувствительную, самую волнующую, самую личную область человеческой жизни. Но разве пропаганда мистических идей в массах не затрагивает эту область? Сексуально-энергетическая и мистическая пропаганда ставят перед собой различные цели. Тот, кто хотя бы один раз видел напряжённое выражение глаз и лиц, присутствовавших на сексуально-энергетических собраниях, тот, кто выслушивал и отвечал на сотни вопросов, касающихся самой личной сферы человеческой жизни, — такой человек пришёл к непоколебимой уверенности, что здесь зарыта социальная бомба, которая может привести в чувство этот самоубийственный мир. Если же эту работу будут выполнять революционеры, которые соперничают с церковью в защите моралистического мистицизма, считают, что отвечать на половой вопрос ниже «достоинства революционной идеологии», отвергают детскую мастурбацию как «буржуазную выдумку» и, несмотря на весь свой «ленинизм» и «марксизм», остаются реакционерами в одном из важных уголков своей личности, тогда нетрудно будет привести доказательства, опровергающие справедливость моего опыта. Ибо под влиянием таких революционеров массы будут отрицательно относиться к сексуальности.
