Древняя Греция. От Геракла до Перикла - Савельев Андрей Антонович
В процветающих Афинах заговор мог исходить только от ничтожного меньшинства. Поэтому, собственно, он и не удался. Гармодий и Аристогитон, намереваясь убить Гиппия, испугались, что заговор раскрыт, и лишь случайно столкнувшись с легкомысленным Гиппархом, убили его. Гармодий был схвачен на месте и убит (возможно, самим Гиппием), Аристогитона нашли позднее и после пыток, во время которых не без успеха пытались узнать имена заговорщиков, тоже убили.
Гиппию, который уступил культовую часть власти своему брату, трудно было продолжать править в прежнем духе, и он провел массовые аресты и казни. Скорее всего, это привело к повторному бегству из Афин рода Алкмеонидов. Опасаясь нового заговора, Гиппий создал под Афинами свою укрепленную резиденцию. В поисках влиятельных союзников, на силу которых он мог опереться, Гиппий выдал свою дочь за Гиппокла – тирана малоазийского города Лампсака, имевшего связи с персидским царем. Тем не менее, в 513/12 г. до н. э. золотые рудники во Фракии были захвачены персами, и пришлось повысить налоги.
Алкмеониды попытались воспользоваться падением популярности Гиппия, и вторглись в Аттику с сильным вооруженным отрядом. Но были наголову разбиты. Вторая попытка вторжения привела к укреплению мятежников в местечке Лепсидрии в горной местности, но оттуда Алкмеониды были выбиты войском Гиппия, нанесшим олигархам тяжелый урон.
После этих поражений Алкмеониды сменили тактику, используя свое влияние в Дельфах, где они выстроили красивейший храм. Подкупив Пифию, они раз за разом сообщали спартанцам, что те должны освободить Афины. И спартанцы, наконец, уступили «воле божества». Определенную роль в этом обмане сыграло и опасение дельфийских жрецов, связанное с масштабным строительством культовых сооружений в Афинах, грозящее Дельфам утратой их статуса главного святилища Эллады. Храм Зевса Олимпийского должен был стать самым большим культовым сооружением. Неслучайно после изгнания Гиппия строительство было прекращено, а достроен храм был лишь римским императором Адрианом. Демократы же предпочли использовать детали храма для сооружения стен, связывающих Афины с портом Пирей.
Первое вторжение спартанского отряда, прибывшего на кораблях, было отбито фессалийской конницей, подоспевшей на подмогу Гиппию. После чего спартанцы по суше отправили к Афинам большое войско во главе с царем Клеоменом, который обратил в бегство фессалийцев, вместе с Алкмеонидами захватил город (тогда не имевший серьезных укреплений) и осадил Гиппия в Акрополе. Миссия спартанцев окончилась бы неудачно, если бы не случайность – к ним в руки попали дети Гиппия, который пытался отправить их в безопасное место. Гиппий сдался в обмен на обещание неприкосновенности его семье и имуществу, и отправился к своему брату, правившему в Сигее.
В 506 году в Афинах вспыхнуло восстание против олигархии Исагора – ставленника спартанцев, и у Гиппия возник шанс вернуться. Спартанцы решили, что восстановить свое влияние в Афинах они смогут, утвердив у власти Гиппия, в правление которого у Афин со Спартой были прекрасные отношения. Тем не менее, поход не удался, поскольку союзники спартанцев под разными предлогами отказались от участия в нем. Гиппию пришлось вернуться в Азию, где он пытался склонить к походу на Афины лидийских сатрапов Персии, а затем – персидского царя Дария I. У персов с Гиппием также были прекрасные отношения. Но поход на Афины персы предприняли лишь в 490 г. до н. э., когда афинские послы обещали царю «землю и воду» (с целью создать союз против Спарты), а народ, направивший их, отказался признать их полномочия. Гиппий, будучи уже старцем, ведет персидские корабли в знакомые ему воды Марафона, где при высадке персидское войско терпит сокрушительное поражение. В том же году Гиппий скончался или же, возможно, был умерщвлен – по подозрению в сдаче планов персов афинянам.
Царственная тирания была свергнута не народом, а изменниками и внешними силами. При тирании не было никаких войн: ни между Афинами и Спартой, ни между эллинами и персами. Тирания Писистрата и Писистратидов была уважаема всеми соседями и превратила Афины в крупнейший культурный, культовый и хозяйственный центр Эллады. Взамен величественному правлению пришла олигархия, ловко использующая демократические порядки для своей пользы и склонившая всю Элладу к масштабным и изнурительным войнам.
Необузданная демократия
Порочный проект аристократии
Утратив царскую власть, Афины неизбежно перешли к столкновению аристократических группировок, что неразумно расширило возможности демоса, который сам стал источником олигархических режимов – выделил из своей среды демагогов и втянул в свою орбиту наиболее циничные и властолюбивые круги прежней аристократии. Баланс между царем, аристократией и демосом нарушился, и взамен этому балансу пришли перевороты, утверждавшие тиранию, олигархию, охлократию. Причем, пока традиции не были окончательно растоптаны, тирания подразумевала как раз восстановление баланса – старательное копирование царской власти. Но в силу подрыва лояльности верховному арбитру как со стороны аристократии, так и со стороны демоса, «старшая тирания» как метод правления была доступна только наиболее талантливым правителям. Поздняя тирания была уже прямой узурпацией, и слово «тиран» приобрело резко-негативный смысл.
Демократия, как следует из истории Древней Греции, была следствием деятельности не «демократов», а аристократии, решившей устроить жизнь без монарха. При этом демократия утверждалась не демосом и не его большинством. Земледельцы традиционно находились в стороне от политических буйств, доступных праздным горожанам Афин. Позднее именно эти слои выступали в поддержку олигархии как альтернативы демократии. Потому что аристократия уже не была способна сплотиться и сформировать республику, а демос был разобран аристократами на враждующие партии.
Вместе с военным поражением Афин в конце V в. до н. э. олигархия стала популярна, именно потому, что демократические партии возглавлялись древней аристократией, многократно продемонстрировавшей, что уже не в состоянии управлять государством.
Путь к «необузданной демократии» (термин Плутарха), как ни парадоксально, открыли спартанцы, решившие, что приобретут в лице Афин более надежного союзника, если помогут афинским аристократам свергнуть Писистратидов, опиравшихся на демос (510 г. до н. э.). Склонность поддерживать аристократические группировки, сыграла со спартанцами дурную шутку: в противостоянии с «демократической тиранией» они поддержали тех представителей аристократии, которые были намерены использовать демос в своих личных интересах.
После падения Писистратидов в борьбе за власть столкнулись аристократические группировки Клисфена и Исагора. При этом Исагор был спартанским проксеном, и сумел использовать настроения демоса, не желавшего более политических передряг и войн, чтобы быть избранным архонтом-эпонимом – фактически «президентом» Афинской республики. А Клисфен, также будучи обязан Спарте своей политической карьерой (ему помогли возвратиться из изгнания), просто не мог выдвигать свою кандидатуру, потому что вторично занимать эту должность закон запрещал, а свою возможность побыть «президентом» Клисфен уже использовал в те времена, когда эта должность находилась в тени тиранов.
Что же предпринял Клисфен? Пошел напрямую на нарушение закона, обращаясь к демосу, и предлагая на высшую должность в Афинах подставное лицо – своего родственника Алкмеона. И демос, увлекшись риторикой реформатора, через год избрал его архонтом-эпонимом. Что само по себе свидетельствовало о кризисе: законы о высшей власти были нестабильны и не исполнялись. Алкмеониды, потомки знатного рода выходцев из Пилоса, возглавляемые Клисфеном, извечно были источником нестабильности и стремились к захвату власти. Причем, в основном разыгрывая карту «полисного патриотизма», который противопоставлял Афины всей остальной Элладе.
В ответ Исагор обратился к Спарте – своего рода гаранту от захвата власти в Афинах частью аристократии, подбивавшей демос к смене правителей. При этом использовал также и религиозный мотив «нечистоты» Алкмеонидов – с давних пор лежащее на этом аристократическом роде проклятии за массовое убийство у алтарей во время мятежа Килона в 630 г. до н. э.
