Коллектив авторов - Время, вперед! Культурная политика в СССР
Авторы попытались оценить социальную жизнеспособность институтов, сформировавшихся в нашем обществе как благодаря, так и вопреки советской культурной политике, равно как и последствия слома и упадка некоторых из них.
Книга адресована широкому кругу читателей – культурологам, социологам, политологам, историкам и всем интересующимся советской историей и советской культурой.
Примечания
1
Проект 2012 г. Лаборатории исследований культуры Центра фундаментальных исследований НИУ ВШЭ «Фундаментальные социокультурные структуры и процессы современности: Культурная система модерна и основные стратегии культурной политики в СССР».
2
Конференция «Культурная политика в СССР» была проведена 20–21 декабря 2012 г. в партнерстве с Институтом глобализации и социальных движений (ИГСО).
3
Статья подготовлена в рамках программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ – проект 2013 г. Лаборатории исследований культуры Центра фундаментальных исследований НИУ ВШЭ «Государственная политика и идеология в области культуры».
4
См. статью Б. Кагарлицкого в настоящем издании.
5
См.: Гаспаров Б. Взгляды академика Т. Д. Лысенко в контексте позднего авангарда//Логос. 1999. № 11/12. С. 21–36. В отличие от Гаспарова мой тезис заключается в том, что линия конфликта пролегает здесь в первую очередь не по границе «органическое/механическое», а по линии «возможность контролируемого преобразования»/«невозможность (ограниченный характер) контролируемого преобразования». Так, в случае генетики в споре с Лысенко речь шла об ограничении возможности целенаправленного преобразования биологических существ генетическим фактором, который поддается только рекомбинации, но не модификации. Дело в том, что использование «механической» и «органической» метафор характерно для всего дискурса модерна, но является формой противопоставления двух эпистемологических позиций – каузальной (механическая) и телеологической (органическая), что в данном – советском – контексте представляется лишь второстепенной формой аранжировки противоборствующих позиций.
6
Из выступления Н. И. Бухарина на I Педологическом съезде: «Мы отнюдь не стоим на точке зрения абстрактного равенства, абстрактных людей; это вздорная теория, которая вопиет к небу в силу своей беспомощности и противоречия фактам. Но мы держим курс на то, чтобы не было деления на народы неисторические и исторические… Молчаливой теоретической предпосылкой этого является то, что у вас (педологов) называется пластичностью организма, т. е. возможностью в короткий срок догнать, наверстать потерянное… Если бы мы стояли на той точке зрения, что расовые или национальные особенности настолько устойчивые величины, что изменять их нужно тысячелетиями, тогда, конечно, вся наша работа была бы абсурдной, потому что она строилась бы на песке…» (Бухарин Н. Из речей Н. К. Крупской, Н. И. Бухарина, А. В. Луначарского и Н. А. Семашко по основным вопросам педологии // На путях к новой школе. 1928. № 1.С. 11).
7
Поппер К. Нищета историцизма. М.: Прогресс, 1993.
8
Ср. заключительное выступление И. В. Сталина по национальному вопросу на X съезде РКП(б): «А недавно еще говорилось, что украинская республика и украинская национальность – выдумка немцев. Между тем ясно, что украинская национальность существует, и развитие ее культуры составляет обязанность коммунистов. Нельзя итти против истории. Ясно, что если в городах Украины до сих пор еще преобладают русские элементы, то с течением времени эти города будут неизбежно украиницированы» (Протоколы десятого съезда РКП(б). М.: Парт, изд-во, 1933. С. 216). Курсив мой. – В. К.
9
David-Fox M. What Is Cultural Revolution? // The Russian Review. 1999. Vol. 58. P. 196.
10
Подробный анализ см. в статье Р. Хестанова в настоящем издании.
11
Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 года. Протоколы. М.: Гос. изд-во полит. лит-ры, 1959.
12
Ленин В. И. Набросок резолюции о пролетарской культуре // Ленин В. И. Полн. собр. соч. 5-е изд. Т. 41. М.: Изд-во полит. лит-ры, 1967 [1920]. С. 462. Эта записка Ленина была написана в 1920 г., но напечатана только в 1945 г.
13
Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 года. Протоколы. С. 20.
14
Ср.: «Экономической силы в руках пролетарского государства России совершенно достаточно для того, чтобы обеспечить переход к коммунизму. Чего же не хватает? Ясное дело, чего не хватает: не хватает культурности тому слою коммунистов, который управляет» (Протоколы одиннадцатого съезда РКП(б). М.: Парт. изд-во ЦК ВКП(б), 1936. С. 31).
15
Связь нэпа и культурной революции отмечается и в советских исследованиях, посвященных ленинской культурной политике, в частности в работах В. М. Межуева: «Нэп в этом смысле – органическая часть культурной революции, как она была задумана Лениным» (Межуев В. Теория культурной революции как будущее // Ленин on line. 13 профессоров о В. И. Ульянове-Ленине / под ред. А. В. Бузгалина, П. Линке. М.: ЛЕНАНД, 2010 [Первая публикация: Межуев В. Ленинская теория социалистической культуры // Вопросы философии. 1967. № 4. С. 9–20]). Историко-теоретическое обращение к проблеме культуры, в том числе и актуализация тематики культуры в работах Ленина, происходит в СССР в рамках специфически советского «поворота к культуре», начало которого связывают с докладом академика, члена ЦК КПСС Б. Н. Пономарева «Задачи исторической науки и подготовка научно-педагогических кадров в области истории», где он, в частности, заявил: «Среди задач, которые перед нами стоят, следует отметить назревшую необходимость развития такой области исторической науки, как история культуры. До сих пор у нас существуют работы лишь по отдельным ее отраслям: литература, музыка, архитектура, изобразительное искусство, театр, кино. Этого теперь недостаточно. Нам нужны труды по истории культуры, в которых развитие всех ее составных частей рассматривалось бы в совокупности и взаимосвязи, как неотъемлемая часть общеисторического процесса» (Пономарев Б. Н. Задачи исторической науки и подготовка научно-педагогических кадров в области истории (Доклад на Всесоюзном совещании историков, происходившем в Москве 18–21 декабря 1962 г.) // Вестник Академии наук СССР. 1963. Вып. 2). Позднесоветский обзор дискуссии о культуре см., в частности: Вавилин Е., Фофанов В. Исторический материализм и категория культуры. Теоретико-методологический аспект. Новосибирск: Наука, 1983. Несмотря на высокую плотность дискуссии о культуре в 1960-1980-х годах в СССР, специфика советского дискурса накладывает, на наш взгляд, определенные ограничения на использование этих материалов в настоящее время. Мы не склонны полностью игнорировать содержание этой дискуссии, преувеличивая ее несвободу или пропагандистский характер (который, впрочем, также нельзя отрицать), однако в любом случае советские авторы вынуждены были определять свою позицию внутри советского идейно-политического горизонта, что выражалось в том числе в преувеличенном противопоставлении ленинской идеи культурной революции и сталинской практики ее реализации. Такое противопоставление мы находим контекстуально объяснимым, но оно имеет гипертрофированный, преувеличенный характер, если исходить из современной аналитической перспективы, которая не связана ограниченным советским горизонтом, принуждающим обнаруживать существенные различия там, где их, на наш взгляд, попросту нет. С нашей точки зрения, подобные преувеличенные различия устанавливаются имплицитным переводом разговора в сослагательную плоскость в духе рассуждений «а как бы сам Ленин реализовал свой план, будь он жив».
16
Проблематика советской культурной революции подробно рассматривалась в работах западных историков, начиная со сборника под редакцией Ш. Фицпатрик (Cultural Revolution in Russia, 1928–1931 / ed. by S. Fitzpatrick. Bloomington, In.: Indiana University Press, 1978). Краткий обзор основных трактовок и дискуссионных вопросов в рамках истории рассмотрения этого вопроса см.: David-Fox M. Op. cit. P. 181–201. В дискуссии между Фицпатрик и Дэвид-Фоксом (см. также: Fitzpatrick S. Cultural Revolution Revisited // The Russian Review. 1999. Vol. 58. P. 202–209) я занимаю срединную позицию. Фицпатрик связывает с понятием культурной революции довольно небольшой исторический промежуток, прежде всего политику по отношению к «выдвиженцам» и интенсификацию других аффирмативных культурных политик в эпоху «Великого перелома» (главным образом 1928–1931 гг.). Дэвид-Фокс, напротив, основываясь на методологии истории понятий (Begriffsgeschichte), понимает ее крайне широко и отслеживает ее начиная с появления в период между революциями 1905 и 1917 гг. культурно-ориентированной группы «Вперед» – группы так называемых левых большевиков, возглавляемых А. А. Богдановым. Эти позиции противостоят друг другу как анализ социально-значимой политики (и здесь, конечно, я готов согласится с аргументами Фицпатрик против расширительного толкования, основанного на анализе словоупотребления как малозначительного, хотя и имеющего право на существование исследовательского подхода) и историко-семантический анализ дискурса (методологически вполне мной разделяемого), который, конечно, намного богаче и разнообразней социально и политически значимого их использования. Именно поэтому в данном исследовательском контексте я ориентируюсь на ключевые дискурсивные события – послереволюционные тексты Ленина, материалы съездов и т. д. Именно здесь понятийная инновация шла рука об руку (хотя, разумеется, и с отставанием по отношению к изменениям в дискурсе) с политическими и организационными решениями, значимыми для страны. В рассматриваемой нами области сталинская «культурная политика» представляется мне намного более когерентной по отношению к раннему периоду и в целом отвечавшей стратегической логике Ленина, намеченной в первые годы советской власти (временное отступление с последующим затем решительным наступлением на основе новой «культуры»). Разумеется, после этого за понятие «культурная политика» разворачивается необычайно интенсивная дискурсивная борьба (Троцкий и др.), которая, однако, заслуживает отдельного рассмотрения.
