Наум Синдаловский - Петербургский фольклор с финско-шведским акцентом, или Почем фунт лиха в Северной столице
Шалаш Ленина в Разливе
Музеефикация ленинского подполья началась в 1925 году. В Разливе открыли мемориальный музей. В 1927 году на месте исторического шалаша, где жил Ленин, установили памятник. К 1960-м годам этого было уже недостаточно. Культ Ленина стремительно развивался и расширялся. В 1964 году построили специальный музейный павильон и разбили лесопарк. Мемориальный комплекс в Разливе, или «Конура вечно живого», как называли его в народе, стал местом принудительного паломничества тысяч отечественных пионеров и школьников, а также иностранных туристов со всего мира.
Только с началом перестройки интерес к ленинскому Разливу резко пошёл на убыль. Иссяк и поток средств из партийных касс на его содержание. Дважды неизвестными лицами был подожжён и сгорел наконец дотла соломенный сарай. Фраза «Ленин в шалаше» становилась шутливо-ироническим эвфемизмом чего-то абсурдного, страшного. Надо сказать, что и современный народный сонник к этому относится вполне серьёзно: «Если вам снится шалаш, а возле него пень, на котором что-то пишет лысый человек, – быть беде».
Ко всему сказанному следует добавить, что, как говорится, костью в горле большевиков стоял деликатный опрос о национальности вождя всемирного пролетариата. Советские интернационалисты просто не могли примириться с тем, что его кровь являла собой гремучую смесь, включавшую в себя крови нескольких национальностей, в том числе – калмыцкую, чувашскую, немецкую, и что особенно интересно в контексте нашего повествования, шведскую. Один из его предков – швед, или, как его аттестуют исследователи, «известный шляпник» из старинного шведского города Упсалы. Его внучка вышла замуж за немецкого купца, а их дочь Анна Ивановна, вышедшая замуж за крещёного еврея Александра Дмитриевича Бланка, стала бабушкой Владимира Ильича.
Добавим и то, что среди заключенных ГУЛАГа одним из самых распространённых прозвищ Ленина было «Калмык». Может быть, потому что большинство многочисленных «островов» этого жуткого «архипелага» находилось на инонациональных окраинах Советской империи, где вопрос национальности «вождя всемирного пролетариата» был запретной темой, а уж говорить о капле еврейской крови в его жилах вообще было табуировано. По стране ходили легенды о жертвах собственной любознательности – людях, которые позволили себе не только изучение, но и обнародование результатов исследований генеалогии Ленина. Говорили, что за это серьёзно поплатилась Мариэтта Шагинян, в то время работавшая над художественной биографией вождя революции. Кажется, только у фольклора на этот счет не было никаких сомнений. Встречается на том свете Карл Маркс с Владимиром Лениным: «Вы какой национальности, Владимир Ильич?». – «Я русский». – «Да, да, конечно. А я немецкий».
Как помнит читатель, старинную шведскую Упсалу мы уже упоминали в контексте происхождения легендарного основателя Русского государства Рюрика. Если это так, то упоминание первой столицы Швеции в связи с этническими генами Ленина наводит на мысль о невероятной мистике исторических совпадений и пересечений, хорошо известной фольклору всех времен и народов. Судите сами: национальные корни и основоположника могущественного государства, и разрушителя выработанного столетиями государственного строя, разделённых во времени тысячелетием общей российско-шведской истории, сходятся в одной географической точке – древней столице Швеции – Упсале.
2Повторимся: Ингерманландия раскинулась на огромной территории между руслами древних четырёх рек. Её западная граница проходила по реке Нарва, восточная – по реке Лава, южная – по реке Луга, северная – по реке Сестра. С 1228 по 1581 год этой территорией владел Великий Новгород, затем Ингерманландию, Ингрию, или по-русски Ижорскую землю, оккупировали шведы. В 1703 году её возвратили России, и она вошла в состав Петербургской губернии. Правда, юридически это было оформлено только по окончании Северной войны, в 1721 году, Ништадтским мирным договором между Россией и Швецией. Первым губернатором Ингерманландии Пётр I назначил Александра Даниловича Меншикова. Он же стал единственным, кому в 1707 году присвоили почетный титул герцога (князя) Ижорского.
А. Д. Меншиков
Ближайший друг и соратник Петра I, генералиссимус и светлейший князь, первый губернатор Петербурга и Ингерманландии оказался в центре русской истории первой четверти XVIII века совершенно случайно. Вот как рассказывает о первой встрече Петра I и Меншикова легенда, записанная известной собирательницей фольклора Н. А. Криничной: «Вот поехал раз Пётр Первый на охоту. Едет на лошади и как-то потерял подкову. А лошадь у него была богатырская. Без подковы нельзя ездить. Подъезжает он к одной кузнице и видит – там куют кузнец с сыном. Паренёк у кузнеца что надо. „Вот что, – говорит, – подкуй мне лошадь“. Сковал парень подкову, царь за шипаки и разогнул. „Стой, – говорит, – это не подкова. Она мне не годится“. Начинает он ковать другую. Взял Пётр и вторую разогнул. „И эта не ладна“. Сковал он третью. Пётр схватил раз, другой – ничего не мог сделать. Подковали лошадь. Пётр подает ему рубль серебряный за подкову. Берет он рубль, на два пальца нажал, рубль только зазвенел. Подает ему другой, и другой тем же манером. Царь изумился. Вот нашла коса на камень. Смекнул, достает ему пять рублей золотом. Поломал, поломал парень – и не смог сломать. Царь записал его имя и фамилию. А это был Меншиков. И царь, как приехал домой, так сразу его к себе призвал. И стал он у него главный управитель».
Есть несколько легенд о происхождении Александра Даниловича. По одной из них, Меншиковы вышли из старинного литовского княжеского рода, один из представителей которого остался в Москве после Ливонской войны, по другой – Меншиков был сыном придворного конюха и торговал горячими пирожками вразнос.
Став впоследствии другом и сподвижником Петра I, Александр Данилович Меншиков достиг невероятных успехов благодаря своему сметливому природному уму, деловитости, энергии и личной преданности царю и императору. Правда, в народе на этот счет ходили и другие, самые невероятные и нелицеприятные слухи. Например, в деле каптенармуса Преображенского полка Владимира Бояркинского, попавшего в застенки Тайной канцелярии, имеется запись, что «оный каптенармус», беседуя однажды с родственниками, на вопрос, отчего Данилыч так богат, ответил: «За то, что царь живёт с Александром Даниловичем блядно». Да мало ли что говорят о людях, добившихся широкой известности, завидной славы и благополучия.
А жил Меншиков, действительно, широко и был сказочно богат. Достаточно сказать, что его дворец на Васильевском острове, и сейчас внушающий своим внешним видом почтительное уважение, в своё время слыл самым большим и роскошным зданием в Петербурге. Покои светлейшего князя были обиты штофными и гобеленовыми обоями. Комнаты украшали большие венецианские зеркала в золочёных рамах, хрустальные люстры с золотыми и серебряными деталями, стулья и диваны с княжескими гербами на высоких спинках, столы с инкрустациями на вызолоченных ножках. Знаменитые Петровские ассамблеи, шумные пиры и многолюдные празднества в присутствии царского двора, дипломатического корпуса и множества приглашённых особ знатного происхождения, за неимением другого подобного помещения, часто происходили именно во дворце Александра Даниловича. Бывало, что и сам Пётр на эти торжества приезжал в экипаже, взятом напрокат у генералпрокурора Ягужинского. Есть даже предание о том, как однажды, глядя на пиршество в доме своего любимца, Пётр с неподдельной гордостью воскликнул: «Вот как Данилыч веселится!».
Если верить фольклору, Меншиковский дворец появился благодаря хитрости и изворотливости его владельца. Согласно одному из преданий, собираясь однажды уехать из Петербурга, Пётр поручил Меншикову начать строительство здания Двенадцати коллегий вдоль набережной Невы. Оно должно было стать как бы продолжением Кунсткамеры. А в награду Пётр разрешил своему любимому Данилычу использовать под собственный дворец всю землю, что останется к западу от Коллегий. Не особенно чистый на руку и хитроватый Меншиков рассудил, что если возвести длинное здание вдоль Невы, то царский подарок превратится в горсть никому не нужной землицы. И он решил выстроить здание Коллегий не вдоль набережной, а перпендикулярно к ней. Вернувшийся из поездки Пётр пришел в ярость. Таская Алексашку за шиворот вдоль всего здания, останавливался около каждой коллегии и бил его своей знаменитой дубинкой. Но сделать уже ничего не мог. А к западу от Коллегий вскоре и в самом деле вырос роскошный дворец с огромным садом и аллеей, протянувшейся вплоть до самого взморья. В будущем по трассе этой аллеи будет проложен Большой проспект Васильевского острова.
