Карлен Даллакян - Новая цивилизационная парадигма
Интересно, что русское слово «государство», происходя от слова «государь», олицетворяет его владения, сам государь отождествляется с господом, а вся территория, которая является страной, а отнюдь не государством нарекается владением, собственностью государя. И чему тогда удивляться, если простым его гражданам живется не очень комфортно? Оно ведь по определению есть Государство.
Но не так все просто, как может показаться на первый взгляд. Абсурдизация действительности началась с первых дней существования человека. Уже первобытный человек, мифологизируя действительность, начал выносить смысл бытия за скобки собственного существования. Он стал придавать вещам и природным стихиям смысл, который придумывал сам. Причем, люди, которые придумывали, порой потешались над теми, кто в это верил и подчинял свою жизнь абсурдным фантазиям. Не всегда такое делалось с целью узурпации власти. Гораздо чаще «креативщики» просто самоосуществлялись и самоутверждались посредством своих фантазий. Но другие, так называемые «силовики», хищники, которым не хватало этого самого креатива, поняли, как можно использовать уже придуманное. Они закрепили абсурд в массовом сознании и сделали его инструментом собственного возвышения. Их существование стало происходить в другом, более симпатичном для них, амплуа – в статусе земных богов.
Уже тогда создавались символы, олицетворяющие несуществующие, а порой и нелепые качества их носителей. Это и идолы истуканы, и всякие амулеты и нательные знаки, тату. «Мастера» так искусно обманывали массы, что и сами стали верить в чудотворность собственных вымыслов. А это уже – высший пилотаж.
Еще в рабовладельческом обществе сформировалась четкая структура, закрепляющая за людьми абсурдизацию действительности в качестве их профессии. При феодализме роль религии в этом процессе смыслотворчества многократно возросла. Однако, самое интересное и немыслимое произошло при капитализме. Был обожествлен идеальный и абсолютный симулякр – деньги. Изобретены они, конечно, были гораздо раньше, но в абсолютное средство «смыслокиллера» они превратились именно при капитализме. Квитанция не только заменила вещь, но и стала смыслом человеческого бытия. Люди порой даже и не могут ответить, для чего им нужны деньги. Они нужны и все. Именно чеки, квитанции, а не сами реальные вещи. Мертвое не только поработило, но и убило живое. Воистину: «Люди гибнут за металл!»
Мы как-то на занятии спросили у студента второкурсника: «Что Вам нужно более всего?». Один их молодых людей, почти не думая, выпалил: «Деньги!». Тогда мы иронично спросили: «А сколько?». Он ответил: «Триллион долларов!» На наш вопрос, а для чего ему такие деньги, он резонно ответил: «Были бы деньги, а для чего я найду!» Тогда мы предложили этому студенту написать на доске, озвученную цифру. Не видя подвоха, юноша вышел к доске и к своему удивлению даже не смог правильно написать цифру, запуташись в нулях. «Вы даже не можете написать эту цифру, представляете, что с Вами сделают эти деньги, если появятся реально?» – заметили мы, приведя студента в недоумение своим вопросом…
Следующим актом дистанционирования от смысла было гениальное изобретение, которые представляли собой чеки на чеки. Взамен денег, как чеков, Вам давали бумажку, согласно которой Вы становились собственником части предприятия и могли претендовать на его прибыль. Если, конечно, ее официально покажут. То есть Вы отдаете кровно заработанные деньги, часть Вашего труда и времени взамен бумажки, которая дарит иллюзию их роста. Скорее всего, Вы никогда и не продадите эти акции. Ведь это долговременный капитал, который можно передать своим детям и внукам, если к тому времени предприятие не обанкротится, а его руководитель не уедет в… Лондон.
Но и это еще не все. С развитием современных компьютерных технологий произошла виртуализация бытия вообще, денег, и акций, в частности. Но так как деньги и, тем более, акции уже являются лишь симулякрами, символами, бумажными чеками, то третий виток отчуждения смысла от объекта привел к еще большей абсурдизации действительности.
В России вышеизложенные реалии умножаются идеологией «кривых зеркал» постсоветского пространства, вызывая эпидемии «социальной шизофрении», сносящей «крышу» рядовым добросовестным труженикам. Раздвоение и «растроение» действительности и смысла приводят к формированию пустых, отчужденных от смысла и сущности не укорененных личностей, о которых писали экзистенциалисты. Единственным способом выживания, а тем более успешного функционирования личности в таком обществе является «экзистенциальная мимикрия».
Шизоидальная погоня за деньгами замкнула круг стремлением к власти, безумной жаждой ее. Хотя и деньги, и власть, особенно власть, не только отнюдь не панацея, но и многим противопоказаны. Ведь власть – это возможность управлять чужой волей. Но если человек имеет слабую волю и не может управлять даже собой, как он может управлять чужой волей? Парадокс как раз и заключается в том, что к власти зачастую стремятся люди, обладающие слабой волей, компенсируя свою волевую немощь должностными параметрами, черпая ее извне. Тогда они «обезволивают» и тех, кем управляют. Особенно ненавистны чиновникам люди свободолюбивые, обладающие от природы сильной волей. Автономия воли, о которой говорил И. Кант, претит чиновничьему аппарату, рьяно пытающемуся ее уничтожить. Но, по Канту, именно автономия воли является основой морально-этического поведения личности. Значит, чрезмерная бюрократизация общества способствует девальвации морали в нем.
Не случайно тотальная автоматизация и технизация, приводящая, по Э. Фромму, к автоматизирующему конформизму, порождает у людей массовый психоз погони за властью, которая создает у беспомощных и заблудившихся людей иллюзию могущества. Эта иллюзия силы, могущества и богатства в качестве эйдоса управляет современным миром, делая людей несчастными.
С другой стороны, развитие капитализма, индивидуализма и свободы, им провозглашенных, с неизбежностью ведет не только к автономизации, но и атомизации личности. Материальное благополучие и индивидуальная свобода человека западной цивилизации сопровождается все большим отчуждением его от других людей, порождая иллюзию личной самодостаточности. Однако на фоне этого растет число заболеваний, связанных с отсутствием у людей нормального человеческого общения. Качество общения существенно влияет на качество жизни различных возрастных групп людей. Особенно от этого страдают пожилые люди2. Исследования показывают, что хроническое одиночество ведет к депрессии, алкоголизму и наркомании, что в свою очередь приводит к потере нормального круга общения и здоровья. Не секрет, что одной из причин разводов, болезней, нередко приводящих к летальному исходу, является прекращение общения между супругами.3
Мы, в России это прочувствовали на себе. За каких-то 20—30 лет мы изменились, изменился характер нашего общения. Консьюмеризм все больше разделяет людей, превращая их в чужих, безличностных потребителей товаров массового производства. Интересно, что не только товары, но и люди превратились в товар массового производства и потребления. Об этом массовом, атомарном человеке раньше мы лишь читали в книжках. (Г. Маркузе, Ю. Хабермас, Э. Фромм и др.)
Одним из проявлений кризиса современной западной цивилизации является, безусловно, разрушение семьи. То, что классики марксизма, совершенно неоправданно и близоруко связали семью с частной собственностью, то, что большевики попытались, нарушая все не только религиозные, но и человеческие устои, разрушить семью, провозгласив «общность жен и свободу отношений», привело к беспрецедентному шабашу депрессивных одиночек, тщетно мечущихся между Доном Жуаном, Гамлетом и леди Макбет Мценского уезда.
До сих пор проблеме семьи, безлико называемой «ячейкой общества», уделяется в отечественной специальной литературе недостаточное внимание. Семья – это не ячейка – это ядро общества. Семья – это не наличие родителей и детей, это – определенные отношения и ценности, это – ядро культуры, которая и созидается и разрушается в семье. Вспомним слова Конфуция: «Каждый злодей и преступник начал с того, что стал плохим сыном».
К сожалению, именно абсолютизация базовых ценностей капитализма – свободы, денег и власти приводят к разрушению семьи.
Свобода – это беусловная социальная ценность, но когда она гипертрофируется, то и как все остальное, подчиняясь диалектике, превращается в свою противоположность. Когда женщина не только не хочет вести домашнее хозяйство, а это, безусловно, ее личное дело, но и отказывается рожать детей, предлагая сделать это мужу, то это, на наш взгляд, все же перебор. Одна из наших аспиранток, как-то сказала: «У меня родился мальчик, сейчас ему несколько месяцев, и я не знаю в какой цвет одежды его одевать в синий, как мальчика, или в красный, как девочку». Я, не понимая проблемы, сказал, что раз это мальчик, то, конечно, – в синий. Она ответила, что это будет нарушением личной свободы ребенка, «пусть он вырастит и сам выберет себе пол. А пока я буду один день одевать его в синее, а другой – в красное».
