Л. Зиман - Литературный театр
и не стоит нашей вздорной жертвы.
Четвёртая.
Арион дюраля и стекла
новоиспечён для новой сдачи,
трепетный, как этот – у стола
служка.
Официант. Девять пять.
Третий. Оставьте сдачу.
Четвёртая.
Улица. Электротемноты
битва с озарением неона.
Голиаф, конечно, побеждённый,
гибнет. Ясно: побеждает храбрость,
новое. И новые ж пшюты.
озираясь, порицают… ямбы.
Все четверо осторожно удаляются. Появляется Авторский голос.
Авторский голос. Потому-то и пишу я – ямбом. (Читает плакаты). «Приоритет – паритет – пиетет». (Повторяяет). «Приоритет – паритет – пиетет».
Звучит музыка Д. Шостаковича к «Гамлету». На ступеньках перед сценой появляется Двойник.
Двойник.
Слова! Слова!.. Весь этот хлам –
Не соучастье ль, друг Гораций,
В постыдной смене декораций
И париков – без смены драм?
Авторский голос.
Есть страх из страхов: не прилгнуть,
Не слицедействовать! Известно ж,
Как лёгок до Голгофы путь,
Когда уверен, что воскреснешь.
Двойник.
Как лёгок до Голгофы путь,
Когда уверен, что воскреснешь.
Авторский голос.
Да не простятся никому
Иль мне хотя бы не простятся
Соблазн сезонного страдальца,
Соблазн героя на миру!
Двойник. Да не простятся никому
Авторский голос. Иль мне хотя бы не простятся
Вместе.
Соблазн сезонного страдальца,
Соблазн героя на миру.
Все участники спектакля скандируют последние четыре стиха.
Человек и Четверг
На сцене Человек с куклой, с которой ведёт диалог.
– Человек и Четверг. (Пауза.) Человек получал оклад, нежирный, но всё-таки. Это, во-первых. Приближался юбилей, один из, но всё-таки. Это, во-вторых. Поэтому в один из свободных четвергов он писал доклад: «Человек и среда в свете гениального учения». Надо было себя убедить в том, что это нужно, и это как раз очень трудно давалось, но трудности нужно преодолевать, верно? И Человек почти убедил себя в том, что это нужно, и уже дошёл до факторов, обуславливающих… (Смотрит на куклу – молодого человека.) Пишу доклад. Да, в свете гениального учения. Нельзя преувеличивать и нельзя недооценивать роль среды. Четверга – тоже. (Пауза.) Человек переписал какие-то учёные слова и почувствовал, что если он сейчас напишет хоть одно слово – любимая погибнет Помпея – поэтому он быстро выскочил в парадное и хотел незаметно прошмыгнуть мимо (ловит другую куклу – тоже мужчину) своего соседа доцента Деникина…
– Заходите, пожалуйста.
– Спасибо, некогда, тороплюся, в другой раз…
– Заходите, пожалуйста, у меня есть кое-что интересное, вы, кажется, интересуетесь Чумандриным.
– (В сторону). Кто это такой? (Кукле). Да, это очень любопытно, но если вы позволите… у меня сейчас немного времени… я бы не хотел так наспех…
– Но…
– Скажите, вам удалось защитить диссертацию?.. Нет?.. Интриги? Еврейские штучки?
– Да-а-а…
– Что им нужно, ведь, кажется, умная нация?
– Но…
– Не умная, а хитрая? Возможно, возможно, я их плохо знаю. (После паузы, ехидно). Я рано потерял родителей.
– Э-э-э…
– Да нет, почему вы извиняетесь, я прекрасно понимаю ваше состояние: подкоп, безыдейщина. Распоясались.
– Да я…
– Ежова на них бы. Или Берию.
– Да вы!..
– Ну, почему вы на меня кричите…
– Я покажу!
– Зачем мне показывать, не надо мне ничего показывать, я ещё маленький. Скажите, а ваш Шебалдин… ах, Чумандрин, он тоже черносотенец?
– У-у-у…
– Нет? Он жив? Умер? Наверно, тоже еврейские штучки?…(Отбрасывает куклу, ловит другую).
И Человек засел за продолжение доклада (Ловит другую куклу).
– Главное моё занятие, Павел Петрович, – это писать доклад «Человек и среда».
На ширме появляется ещё одна кукла – молодой человек. (Обращаясь к этой кукле). Витя, не тяни меня за рукав. (К «своей» кукле). Увлекательное занятие. Вы заметили, что у всех у нас в одно и то же время начинают течь слюни. При чём здесь среда? (К кукле на ширме). Витя, не тяни меня за рукав. При чём здесь среда, Павел Сергеевич? Да, Павел Иванович, среда здесь, конечно, не обязательна. Это бывает и во вторник, и в четверг, это совершенно безразлично, вот сейчас сидим мы, три человекочетверга, завтра на нашем месте будут сидеть три человекопятницы, и у каждого из нас свои слюни, по своему поводу… Вы уходите, Павел Васильевич, и вы, юноша бледный со взором каким-то, вы тоже уходите? Ну, ну!
Авторский голос.
Встают неправо и разбой.
Но иллюстрации к утратам
Не разглядеть – не разгадать нам:
Мы слишком заняты.
Двойник. Собой.
Авторский голос.
Нам надо многое сберечь:
Свою – особенную – муку,
Двойник. Свою семью,
Авторский голос. свою науку,
Двойник. Свою – особенную ж – речь.
Авторский голос.
Нам позволяет наша честь
Особо знать и значить дневи.
Двойник.
Раз слёзы по распятом древле
Нам затмевают казни днесь.
Пожалуй, что теперь за счёт,
Когда кругом в одних уликах?
Авторский голос. Звучит по-эллински: элита.
Вместе.
Ползёт элита…
Доползёт?
Свет.
Малоназидательная сказочка
Рассказчица. Для задуманного, но ненаписанного романа под условным названием «Повесть временных лет» была сочинена «малоназидательная сказочка»
Человек некий вообразил себя богоборцем, предстал он перед Светлые очи и сказал:
Появляется в акробатическом прыжке Паяц. В дальнейшем его реплики будут сопровождаться акробатическими трюками.
Паяц. Бог, тебя нет, и я тебя знать не знаю.
Рассказчица. Недосуг мне, – сказал Господь, – некогда мне с тобой валандаться, и вообще время у нас сейчас такое, умеренно-либеральное. Валяй, богоборствуй.
Паяц. И пошёл Человек, и стал кричать: «Бога нет, он мне сам об этом сказал…» А в другом месте: « Бога нет, а если есть, то тем хуже».
Рассказчица. Тем витийствовал он некоторое время – и с платы за собрания построил себе не рай, но уютную-таки жизнь. И очень эта уютная жизнь тяготила Человека. Чем пуще он гневил Бога, тем лучше ему жилось на земле.
Паяц. И взмолился он: «Накажи меня, покарай, а то люди на меня пальцами показывают, что я со своего богоборчества, со своей богоненависти себе жизнь хорошую устроил».
Рассказчица. Вот уж это – хрен тебе, – так сказал Бог, – это уж ты у меня не проси. Я вас, блудных, хорошо знаю: вы у меня, как в кино – перед глазами. Все вы блудите с твёрдым расчётом на… тельца, всем вам, блудным, для успокоения совести вашей, суетной и тщеславной, страдания нужны и испытания, в рубище походить хочется… А ты у меня не страданием, а жиром помучаешься, не жертвой, а жратвой будешь обставлять свои исступления… Шиш тебя в конце ожидает вот такой, и, кроме шиша, нечего тебе будет вспомнить.
Паяц. Бога нет! (Растерянно). Он мне сам об этом сказал…
Авторский голос. Те, кто громко ересействуют, мечтают стать ересиархами.
Пауза.
Есть честный страх: в текучке лживой
В такой-то месяц, час, число
Вдруг променять на живость слов
Живую боль и душу живу.
Быть знатоком словесных дел,
Лихим в литье аллитераций
