ДЖОРДЖО ВАЗАРИ - ЖИЗНЕОПИСАНИЯ НАИБОЛЕЕ ЗНАМЕНИТЫХ ЖИВОПИСЦЕВ, ВАЯТЕЛЕЙ И ЗОДЧИХ
Когда после всего этого наступил 1550 год, Баттиста вместе с Джироламо Сичоланте из Сермонеты выполнил для кардинала Чезис на фасаде его дворца герб папы Юлия III, ставшего тогда новым первосвященником, с тремя фигурами и несколькими путтами, получившими большое одобрение. Закончив эту работу, он написал в Минерве на части свода украшенной лепниной капеллы одного из каноников Сан Пьетро несколько историй из жития Богоматери и Иисуса Христа, лучшее из всего им до того времени сделанного. На одной из стен он написал Рождество Христово с пастухами и ангелами, поющими над яслями, а на другой – Воскресение Христа со многими солдатами в разных положениях вокруг гробницы; а над каждой из этих историй он изобразил в полукружиях несколько пророков больших размеров; и, наконец, на алтарной стене в нишах – распятого Христа, Богоматерь, св. Иоанна, св. Доминика и несколько других святых, и везде он оказался на высоте и проявил себя как превосходный мастер.
Но так как заработки его были скудны, а расходы в Риме очень велики, то, написав там несколько полотен, которые большого сбыта не имели, воротился он на родину, в Венецию (полагая, что, переменив местожительство, изменит и свою судьбу). Там за свое прекрасное умение рисовать он был признан человеком стоящим и короткое время спустя получил заказ написать маслом на дереве образ для церкви Сан Франческо делла Винья в капелле монсиньора Барбаро, патриарха аквилейского. Он написал на нем Крещение Христа в Иордане святым Иоанном, в небесах – Бога Отца, внизу двух путтов, которые держат одежду Христа, по углам же Благовещение. А под этими фигурами будто накинута ткань с большим числом обнаженных малых фигур, а именно ангелов, демонов и душ чистилища с надписью, гласящей: «In nomine Jesu omne genn flectatur». Работой этой, признанной бесспорно весьма хорошей, приобрел он имя и большую известность; мало того, она была причиной того, что братья-цокколанты, там проживающие и ведающие церковью Сан Джоббе в приходе Канарейо, поручили ему написать в этой самой Сан Джоббе для капеллы рода Фоскари Богоматерь с ребенком на руках, со святым Марком с одной стороны и еще одной святой с другой стороны, а в воздухе нескольких ангелов, рассыпающих цветы.
В Сан Бартоломео над могилой немецкого купца Аристофано Фуккери он изобразил на картине Изобилие, Меркурия и Славу. Для мессера Антонио делла Веккиа, венецианца, он написал на картине с прекрасными фигурами натуральной величины Христа в терновом венце, а кругом несколько оскорбляющих его фарисеев.
Между тем во дворце св. Марка по проекту Якопо Сансовино (как об этом будет рассказано в своем месте) была выстроена каменная лестница, поднимающаяся от первого этажа и украшенная различными лепными филенками скульптором Алессандро, учеником Сансовино. Баттиста расписал там все мелкими гротесками, а некоторые большие плоскости заполнил многочисленными фигурами, написанными фреской, чем заслужил большие похвалы художников, а потом устроил на этой же лестнице площадку для приемов. Вскоре после этого, как рассказывалось выше, лучшим и известнейшим венецианским живописцам было поручено написать по три картины для библиотеки Св. Марка с таким условием, что тому, кто выполнит заказ лучше всех, сиятельными сенаторами будет присуждена помимо обычного вознаграждения золотая цепь на шею. Баттиста написал там три истории с двумя философами между окон и проявил себя отлично, хотя почетная награда, как говорилось выше, была присуждена не ему.
По выполнении этих работ ему была поручена патриархом Гримани одна из капелл в церкви Франческо делла Винья, первая по левой руке от входа. Баттиста принялся за работу и начал отделывать весь свод богатейшими лепными украшениями и написанными фреской историями с фигурами, проявив тем рвение невероятное. Но то ли из-за переутомления или из-за того, что ему пришлось расписывать виллы нескольким дворянам по стенам, возможно, еще совершенно сырым, как я об этом прослышал, он, так и не закончив названной капеллы, помер. Незавершенную же капеллу закончил Федериго Дзуккеро из Сант Аньоло ин Вадо, превосходный молодой живописец, считавшийся в Риме одним из лучших, который на боковых стенах написал фреской Марию Магдалину, кающуюся после проповеди Христа, и воскрешение Лазаря, ее брата; работы эти весьма изящны. Покончив со стенами, он же написал и алтарный образ с Поклонением волхвов, заслуживший большое одобрение.
Баттисте же, умершему в 1561 году, создали имя и огромную известность многочисленные гравированные его рисунки, действительно достойные похвалы.
В этом же городе Венеции и в те же почти времена проживал и ныне живущий некий живописец по имени Якопо Тинторетто, обладавший всяческими талантами и в особенности любивший играть на разных музыкальных инструментах, и вообще человек приятный во всех отношениях. Но в области живописи он был необуздан, норовист и решителен – самая взбалмошная голова, когда-либо встречавшаяся в живописи, о чем свидетельствуют все его произведения и композиции его фантастических историй, которые он создавал по-разному и не так, как другие живописцы; более того, необузданность эта в нем восторжествовала благодаря невиданным прихотливым его выдумкам и необыкновенным причудам его ума, который работал как придется и без определенной цели, словно желая показать, что искусство – это шутка. Иной же раз он наброски считал законченными вещами, оставляя их едва начатыми настолько, что видны мазки скорее случайные и смелые, чем преднамеренные и обдуманные. Он писал почти что во всяком роде живописи: маслом, фреской, портреты с натуры и на всякую цену, и таким способом выполнил и выполняет большую часть живописных работ в Венеции. А поскольку в юности он проявил себя в большом числе прекрасных и очень толковых произведений и если бы он понял, как богато одарила его природа и помог бы ей учением и здравым смыслом, подобно тем, кто воспринимал прекрасную манеру старших, а не полагался бы по привычке на одну практику, он стал бы одним из величайших венецианских живописцев; тем не менее нельзя от него отнять того, что живописец он хороший и смелый, обладающий духом живым, прихотливым и благородным.
И вот вышло постановление сената, чтобы Тинторетто и Паоло Веронезе, юноши, в то время подававшие большие надежды, выполнили каждый по истории в зале Большого Совета, а третью – сын Тициана Орацио; Тинторетто написал на своей истории Фридриха Барбароссу, венчаемого папой, изобразив на ней прекраснейшее здание и большое число кардиналов и венецианских дворян, окружающих папу и списанных с натуры, а внизу папских музыкантов. Все там было сделано так, что эту живописную работу можно было поставить рядом со всеми остальными и с работой названного Орацио, который изобразил битву, происходившую в Риме на берегу Тибра у Замка св. Ангела между названным Фридрихом и римлянами, и на картине между прочим прекрасно изображена в сокращении лошадь, топчущая прекрасно написанного вооруженного воина; правда, иные говорят, что в работе этой Орацио помогал отец его Тициан. Рядом же Паоло Веронезе, о котором шла речь в жизнеописании Микеле Санмикели, изобразил того же Фридриха Барбароссу, явившегося к папскому двору и целующего руку папы Октавиана, которого он принимает за папу Александра III. А помимо этой прекраснейшей истории Паоло написал над одним из окон четыре большие фигуры: Время, Единство со связкой розг, Терпение и Веру, проявив себя в них так, что лучшего я не сумел бы сказать.
А так как в том же зале не хватало еще одной истории, Тинторетто добился через друзей и другими средствами, чтобы вскоре после этого и она была ему заказана. И написал он ее так, что просто чудо, и работа эта заслуживает того, чтобы назвать ее в числе лучших, когда-либо им выполненных: так велико было в нем желание если не победить и превзойти своих соперников, работавших там же, то хотя бы сравняться с ними. Изображенная им история (пусть знают о ней и те, кто к искусству не причастен) была следующая: папа Александр отлучает на ней от церкви Барбароссу, а названный Фридрих приказывает поэтому своим подчиненным не повиноваться больше папе, и среди других причуд на этой картине прекраснее всего изображено, как папа и кардиналы сбрасывают с высокого места факелы и свечи, как полагается при отлучении кого-либо от церкви, внизу же толпа обнаженных людей дерется из-за этих факелов и свеч. Ничего более прекрасного и изящного не найдешь во всем мире, а помимо этого остатки колонн и древности, а также дворяне, изображенные с натуры, размещены по всей этой истории и настолько хорошо написаны, что он приобрел ими всеобщую благосклонность и известность.
Так же и в Сан Рокко в главной капелле под произведением Порденоне он написал маслом две картины во всю ширину капеллы, то есть приблизительно двадцати локтей каждая. На одной он написал в перспективе больницу, заставленную кроватями с больными в разных положениях, находящихся на излечении в Сан Рокко, и среди них изобразил несколько очень удачно задуманных обнаженных тел, и особенно прекрасен мертвый человек, показанный в сокращении. На другой равным образом история о святом Рохе, полная очень красивых и изящных фигур, словом, такая, что она считается одной из лучших работ этого живописца. Посреди же церкви он изобразил историю таких же размеров с Иисусом Христом, исцеляющим расслабленного у писцины Пробатика, которая также считается толковой.
