Л. Мосолова - Культурология и глобальные вызовы современности
Культурогония и культурогенез: к проблеме зарождения культуры. В этой связи Э. С. Маркарян специально подчеркивал методологическую роль системно-генетического анализа проблем генезиса культуры. Имея самостоятельную ценность, подобный анализ позволяет понять суть данного явления и создает необходимые теоретические предпосылки для исследования его развитых состояний, а также проведения прогностических исследований. "Чтобы стать действительно эффективным, – указывает Э. С. Маркарян, – генетический подход к культуре должен быть органически связан с исследованием изучаемого объекта в его развитом состоянии".
В онтологическом плане Э. С. Маркарян рассматривает культурогенез как один из аспектов процесса исторического развития, увязывающий "звенья культуры в некую целостность, представляя её как реально функционирующую и развивающеюся систему" [86] . Отмечая, что общая проблема генезиса общества обычно рассматривалась до него в двух основных аспектах ( антропогенез и социогенез), Маркарян приходит к заключению, что наряду с ними "было бы целесообразно выделить и третий аспект – культурогенез". Эту мысль исследователь пояснял следующим образом: "В этом случае антропогенетический аспект выражал бы проблему формирования человека современного типа, социогенетический – становление социальной организации первобытного общества, культурогенетический же – выработку присущего людям особого способа деятельности в целом. Единство же этих трех аспектов можно было бы выразить понятием «системогенезис» или «системогенез» человеческого общества" [87] . Таким образом, именно Маркарян одновременно с А. П. Окладниковым [88] и независимо от него ввёл в отечественный лексикон термин «культурогенез». Параллелизм развёртывания мысли здесь наблюдается вплоть до терминологических совпадений. При этом Маркарян, видимо, также интуитивно опирался на разработанную ещё в сер. 1940-х гг. теорию системогенеза акад. П. К. Анохина [89] .
Критикуя предложенный Маркаряном подход, московский философ Ю. И. Семёнов указывал на то, что в данном случае нельзя ограничиться объявлением культуры основой, программой поведения человека. Необходимо ответить на вопрос, что лежит в основе этой программы, почему в данном обществе существуют именно такие, а не иные нормы, культурные ценности, почему культура этого общества именно так, а не иначе ориентирует, побуждает действовать человека. Иными словами, нужно найти объективную основу той части культуры, той части общественного сознания, которая определяет человеческое поведение, выступает как его программа. Как заключает Ю. И. Семёнов, подобного рода понимание сущности человека обусловливает определенный подход к проблеме перехода от биологического к более высокому качеству. Следовательно, эта проблема выступает как вопрос о становлении не общества, а культуры. В результате, по мнению Семёнова, проблема социогенеза подменяется проблемой кулыпурогенеза [90] . Хотя имён в данном случае Семёновым и не приводится, но в этом анонимном выпаде нельзя не узнать завуалированной критики взглядов Э. С. Маркаряна, нашедших своё отражение в его монографии «О генезисе человеческой деятельности и культуры». Придерживаясь марксистской теории исторического материализма, Ю. И. Семёнов заключает, что предпосылками култуурогенеза на рубеже перехода от хабилисов (поздних предлюдей) к неоантропам и Homo sapiens (сформировавшимся людям), т. е. в ходе второго скачка антропосоциогенеза, явились понятийное мышление, язык и воля. По его мнению, это, во-первых, отделило производственную деятельность от условно-рефлекторной, социальное начало в деятельности – от биологического; а во-вторых, это положило начало духовному творчеству, духовной культуре, пусть даже в самых примитивных её формах [91] . Иначе говоря, при таком толковании, «кулыурогенез» – это первоначальный период феноменального зарождения культуры в эпоху первобытности, являвшийся лишь производным следствием социального развития этого времени. Следовательно, Семёнов явно принижает роль культуры в становлении человека, продолжая настаивать на двуедином характере процесса антропосоциогенеза и отрицая весьма плодотворную идею Маркаряна об антропосоциокультурном триединстве «системогенеза» человеческого общества [92] . Маркарян категорически возражает против подобного рассмотрения культуры, при котором она выступает лишь как некий производный эпифеномен общества. Такую позицию, свойственную не только Семёнову, но также многим советским и современным обществоведам, учёный считает в корне ошибочной и принципиально неверной. Согласно его глубокому убеждению, в процессе генезиса общественной жизни людей именно зарождение, развитие культуры и создало само общество. В этом смысле только признание одновременности и теснейшей взаимообусловленности в протекании процессов антропогенеза, социогенеза и культурогенеза даёт необходимые и достаточные основания для адекватного понимания проблемы происхождения культуры, человеческого общества и самого человека.
В своих исследованиях Маркарян последовательно придерживался и продолжает придерживаться монофилетической трактовки генезиса культуры (культурогонии). Базируясь на трудовой гипотезе Ф. Энгельса, он пишет, что изучение проблемы соотнесения материально-производственной и духовно-производственной типов деятельности однозначно доказывает, что генетически исходным элементом общества выступила сфера материального производства. "Она явилась именно тем исходным, определяющим звеном, которое повлекло за собой всю структурную цепь социокультурного типа организации" [93] . На этой основе исследователь приходит к выводу, что все остальные стороны его производительной, созидательной деятельности "генетически потенциально были заданы в материально-производительной деятельности, выразившей в своем становлении качественно новый тип коллективного отношения к среде" [94] . Такова, по его словам, "исходная посылка, лежащая в основе историко-материалистического монизма, утверждающая генетическую первичность материально-производственной деятельности, как условия возникновения качественно нового внебиологического по способу своего осуществления, социокультурного русла развития жизни, несущего в себе необходимые стимулы для постепенной выработки всех наиболее существенных специфических признаков человеческой жизнедеятельности" [95] .
Между тем в современных исследованиях по проблеме зарождения культуры всё отчётливее звучит вывод о том, что, видимо, не следует всё же сводить культурогонию к единому линейному процессу. В свете последних археологических и палеоантропологических данных значительно более обоснованной является полифилетическая гипотеза генезиса культуры [96] . Сейчас можно утверждать, что фактически имели место тысячи культурогоний каждой первобытной общины. [97] Новейшие исследования вполне подтверждают гипотезу акад. Н. Я. Марра о том, что процесс культурогонии не имел какого-то явно выраженного начала или мифической прародины [98] . Происходил чрезвычайно сложный процесс трансформации форм жизнедеятельности приматов в формы жизнедеятельности австралопитеков, потом питекантропов, потом людей [99] . В культурогонии инстинкты постепенно вытесняются осмысленными формами поведения и способами символизации [100] . По всей вероятности, культурогония складывалась из целого множества диалектических скачков в различных сферах жизнедеятельности первобытных людей.
Зарождение феномена культуры на нашей планете – это совершенно особая по своей сложности, комплексности и значению проблема. В этом смысле следует согласиться с Э. С. Маркаряном, что принципы решения этой проблемы должны нести ключ к пониманию тех стимулов и механизмов эволюционной самоорганизации жизни, благодаря которым на планете и стало возможным радикальное преодоление мощных барьеров, задаваемых базовым, биологическим способом естественной (т. е. регулируемой объективными законами мироздания) регуляции жизненных процессов и утверждение на Земле качественно нового способа такой регуляции – культуры.
Таким образом, культурогония – это феноменальное зарождение культуры, а кулътурогенез – процесс перманентного порождения и диалектического самовозобновления культуры внутри различных локальных общностей [101] . Некорректность трактовки культурогенеза как «зарождения культуры в эпоху первобытности» уже была самым убедительным образом показана в новейшей литературе [102] . Лишь инерционность мышления и терминологии ряда исследователей может служить оправданием для употребления данного термина в столь редукционистском значении. На данный момент, после капитальных работ Э. С. Маркаряна, В. М. Массона, B. C. Бочкарёва и А. Я. Флиера можно уже с уверенность утверждать, что подобный ограниченный взгляд на культурогенез представляет собой не более чем историографический архаизм.
