Человек смотрящий - Марк Казинс
На следующий год, во время второго вторжения, Цезарь увидел, что жители Британии красят тела вайдой (об этом уже шла речь в главе 1). Он утверждал, что синяя раскраска делает их «в сражениях страшней других на вид». Из его описания бриттов, которые волосы «отпускают, но все тело бреют, кроме головы и верхней губы», явствует, что их облик внушал предводителю римлян тревожное чувство… Но и у него имелся туз в рукаве. Натолкнувшись на укрепления из заостренных кольев, преграждавших переправу через реку, он выпустил вперед боевого слона с лучниками на спине, который буквально смял оборону противника. Так началось римское завоевание большей части Британии. Римляне, жившие на окраинах империи, были восприимчивы к местной культуре и обычаям; победители частично перенимали визуальный язык покоренных народов и включали его в имперскую иконографию. В результате взаимовлияния складывалась новая образная система, определявшая внешний вид строений, одежды, утвари, ювелирных изделий. Стремление к свежим впечатлениям и обновлению – один из относительно позитивных мотивов завоевателей.
Разумеется, Цезарь отправился в Британию, чтобы расширить границы Римской империи, и он был далеко не единственным, кого влекли земли, лежавшие за пределами знакомого мира. Героям пьесы «Сумерки в долине» ирландского драматурга Дж. М. Синга обзор загораживает «холм с овцами». Живя в долине, люди не ведают о том, что находится за холмом, и оказываются в психологической и визуальной изоляции. Зрительное заточение гнетет их. Они словно узники, которые жадно вглядываются в клочок неба или пейзажа из тюремного окна. Для них этот клочок – спасательный трос. Персонажи фильма «Туринская лошадь» венгерского режиссера Белы Тарра живут в таком же визуальном затворничестве. Холмы вокруг их жилища заслоняют остальной мир, делая его непознаваемым. В какой-то момент герои все же поднимаются на холм и на некоторое время исчезают из виду, но потом возвращаются, убедившись, что там ничего нет.
Джунгарские Ворота, NASA
В таком зрительном плену порой оказываются целые страны. Если бы вы жили в Древнем Китае, северо-запад был бы скрыт от вас горной цепью, образующей дугу от Восточной Монголии до Афганистана. Чтобы узнать, что находится за горами, или торговать со странами, лежащими по ту сторону хребта, пришлось бы пересечь пустыню Гоби, двигаясь от оазиса к оазису. Лишь один разрыв в этой протяженной естественной преграде открывает путь в Центральную Азию и на запад: Джунгарские Ворота. На фотографии это стокилометровый коридор, пролегающий между двумя заснеженными хребтами, от большого озера внизу к озеру поменьше наверху слева.
Разумеется, китайцы не могли видеть Джунгарские Ворота с воздуха, но эта фотография вполне соответствует их представлениям. Джунгарским Воротам, как окну в западный мир, отводилась исключительно важная роль. Через них китайцы отправляли на запад шелк, который на целое тысячелетие обеспечил Китаю доход и престиж. В стране, где вход во дворцы и усадьбы преграждала каменная стенка-экран, инби, возможность взглянуть на внешний мир, которую открывали горные ворота, ценилась очень высоко. В I веке до н. э. император У-ди отправил с посольством Чжан Цяня – свои доверенные глаза, – дабы тот выяснил, какие земли лежат за Джунгарскими Воротами. И благодаря этому с Китаем познакомились другие цивилизации: Персия, Аравия, Африканский Рог и Европа – или Китай познакомился с ними (кому как больше нравится). Через «ворота» ввозились не только товары, но и философские и религиозные идеи. Не стоит думать, что в наше время Джунгарские Ворота утратили былое значение. Компьютерная компания «Хьюлетт-Паккард» недавно переехала поближе к ним, чтобы проще было отправлять на Запад 35 миллионов компьютеров и принтеров, которые она производит в Китае.
В основе всякой экспансии лежит жажда наживы и, как мы уже убедились, стремление расширить границы знакомого мира. Первопроходцами чаще всего становились купцы, они открывали неведомые земли и извлекали из этого выгоду. Возвращаясь на родину, они рассказывали о дальних странах и людях, с которыми торговали, расширяя таким образом кругозор своих соотечественников. Разумеется, путешествовали не только люди, но и товары. Материал, который дал название Шелковому пути, не благоухал как специи, не пьянил и не дурманил и не был долговечным, как золото. Шелк ценили за его вид. На этом полуофициальном платье императора шелковой нитью по шелковому полотну вышиты серо-зеленые бурные волны, переходящие внизу в абстрактный радужный узор; над волнами на фоне ярко-желтого восхода парят извивающиеся драконы.
Платье императора. XVIII в. © Saint Louis Art Museum, Missouri, USA / Gift of Mrs. Ralph F. Bixby / Bridgeman Images
Шелк как нельзя лучше подходит для изощренных узоров. Он прекрасно окрашивается, блестит на солнце и при свечах. Сначала его прядут черви, а затем уже люди; шелк расписывают, шьют из него одежду, используют для украшения интерьера; шелковые изделия – свидетельство богатства и изысканного вкуса. От других тканей он отличался прежде всего ослепительной красотой. Шелк-сырец использовался в качестве валюты. Тончайшее шелковое полотно делало сшитые из него наряды смелыми, даже эротичными. Римский автор Плиний Старший (дядя того самого Плиния, который описал извержения Везувия) утверждал, что в шелках женщины выглядят «обнаженными, будучи одетыми». Эту визуальную двойственность отмечали многие: шелк одевает, но не прячет, прикрывает, но дает возможность любоваться. Искусно расшитое императорское платье – это тщательно продуманный древний прообраз современной видовой открытки или рекламного поста в Фейсбуке, посвященного нью-йоркской Таймс-сквер. И то, и другое, и третье словно говорит: Вы только посмотрите! Как это не похоже на то, что вас окружает. Какой восхитительный, потрясающий вид. Разве вам не хочется здесь побывать?
Если горы на севере и западе ограничивали для жителей Китая обзор, то море на востоке и юге завораживало взгляд. Мы уже говорили, что море – идеальная ось Z: по его просторам наши глаза с легкостью скользят в бесконечность. Море – это окно, но окно в неизвестное, пугающее. Китайцы издавна бороздили моря, и в 1405 году, почти за сто лет до того, как португальцы обогнули Южную Африку и вышли в Индийский океан, китайский евнух-мусульманин отправился в первое из семи морских путешествий.
Чжэн Хэ, дипломат и адмирал, родился в 1371 году. Будучи искусным царедворцем, он сумел завоевать доверие императора, который отправил его в морские экспедиции. Во время первого плавания в распоряжении
