Энди Уорхол - Философия Энди Уорхола
«Почему?»
«Потому что мама придет ко мне сюда и найдет вибратор и то, что я писала про нее в дневнике».
«Я еще верю в джинсы».
«Джинсы от Леви Стросс – самые удобные, самые красивые штаны, которые когда-либо кем-либо были придуманы. Никто не создаст ничего лучше настоящих джинсов. Их нельзя покупать старыми, их надо купить новыми и надо их как следует поносить. Чтобы они приобрели вид. Их нельзя отбеливать или что-то еще делать. Помнишь тот маленький кармашек? Такой сумасшедший маленький-маленький кармашек, как для золотой монеты в двадцать долларов».
«А французские джинсы?»
«Нет, самые лучшие – американские. От Леви Стросс. С маленькими медными пуговицами или с заклепками – на вечер».
«Как ты их чистишь, Б?»
«Стираю»
«Ты их гладишь?»
«Нет, я пользуюсь ополаскивателем для тканей. Единственный человек, который их гладит, —
Джеральдо Ривера».
От этого разговора о джинсах я начал сильно завидовать. Леви и Строссу. Если бы я только мог изобрести что-нибудь похожее на джинсы. Что-нибудь, за что меня бы помнили. Что-нибудь массовое.
Я услышал, как говорю: «Я хочу умереть в джинсах».
«Ой, А – вдруг воодушевилась Б. – Тебе бы стать президентом! Если бы ты был президентом, кто-нибудь другой исполнял бы обязанности президента за тебя, правильно?» «Точно».
«Ты бы очень подошел на пост президента. Ты бы все записывал на видеопленку. У тебя бы было ежевечернее ток-шоу – твое собственное, президентское. Приходил бы кто-нибудь другой, который работал президентом за тебя, и читал бы твой дневник народу, каждый вечер по полчаса. И эта программа „Что президент сделал сегодня" выходила бы в эфир перед новостями. Тогда не было бы трепа насчет того, что президент ничего не делает или просто просиживает кресло. Ему бы пришлось каждый день рассказывать нам, что он делал, занимался ли сексом с женой… Ты должен будешь рассказывать, как ты играл со своим псом Арчи – прекрасное имя для домашнего любимца президента, какие законопроекты тебе пришлось подписать и почему ты не хотел их подписывать, кто тебя обхамил в Конгрессе… Ты должен будешь сообщать, сколько международных телефонных звонков сделал за день. Тебе придется рассказывать, что ты ел в своей персональной столовой и показывать на телеэкране чеки, по которым ты заплатил за свою еду. В Кабинет министров ты бы набрал людей, которые не имеют отношения к политике. Роберт Скалл стал бы министром экономики, потому что он знает, когда вовремя купить и втридорога продать. Вокруг тебя никогда не толклись бы политики. Ты бы сам повсюду ездил и делал видеозаписи. Ты бы показывал свои встречи с иностранцами по телевидению. А написав письмо какому-нибудь члену Конгресса, ты бы делал ксерокопии и рассылал их по газетам. Из тебя получился бы очень симпатичный президент. Ты не занимал бы слишком много места, у тебя был бы крошечный офис, как твой теперешний. Ты изменил бы законодательство, чтобы иметь право оставлять себе все, что тебе подарят за время президентства, потому что ты – Коллекционер. И ты был бы первым неженатым президентом. А в конце концов ты прославился бы, написав книгу „Как я управлял страной, даже не пытаясь это делать". Или, если такое название не слишком благозвучно, назови ее „Как я управлял страной с вашей помощью". Это, наверное, продавалось бы лучше. Только подумай, если бы ты сейчас был президентом, больше не было бы Первой леди. Только Первый человек в стране.
В Белом доме у тебя не было бы постоянной прислуги. Какая-нибудь Б приходила бы чуть пораньше, чтобы прибраться. А потом другие Б съезжались в Вашингтон посмотреть на тебя, точно так же как они приезжают к тебе сейчас посмотреть на твою Фабрику [1]. Там все было бы пуленепробиваемое, так же как на Фабрике. Посетителям пришлось бы пробираться мимо твоих парикмахерш. А свою самую личную парикмахершу ты бы брал с собой. Представляешь ее в дутой куртке, всегда готовую к бою? Ты понимаешь, что нет причины, по который ты не мог бы быть президентом Соединенных Штатов? Ты знаешь всех важных персон, которые тебя поддержат, все общество, всех состоятельных людей, а только это и надо любому человеку, чтобы стать президентом. Не знаю, почему ты не выдвинешь свою кандидатуру прямо сейчас. Тогда бы люди знали, что ты – не клоун. Я хочу, чтобы ты говорил каждый раз, как увидишь себя в зеркале: „Политика: Вашингтон, округ Колумбия". Я имею в виду, перестань дурачиться с Ротшильдами. Забудь об этих долгих поездках в Монтаук в „роллс-ройсах". Подумай о небольшой прогулке на вертолете до Кэмп-Дэвида. Вот это была бы поездка. Было бы здорово. Ты представляешь себе возможности Белого дома? А, ты ведь занимался политикой с того дня, как мы с тобой познакомились. Ты все делаешь как политик. Политика – это ведь и плакат с лицом Никсона и надписью „Голосуйте за МакГоверна"».
«Идея в том, что можно голосовать и так, и так».
«Значит, я могла бы голосовать за Энди Уорхола, если бы ты поместил на плакате лицо Джаспера Джонса». «Конечно».
«Значит, начиная с этой минуты, наш лозунг „Поддержим Энди Уорхола"». «Ладно, можешь записать его».
«Мы все в стране начнем с нуля. Можем снова загнать индейцев в резервации ткать ковры и искать бирюзу. А еще мы можем отправить Роттен Риту и Ондина на золотые прииски. Представляешь себе Голубую гостиную с банками супов „Кэмпбелл" вдоль стен? Это то, на что следует смотреть главам иностранных держав, – банки кэмпбелловского супа, Элизабет Тэйлор и Мэрилин Монро. Это и есть Америка. Вот что должно быть в Белом доме. И подавали бы мороженое „Долли Мэдисон". А, попробуй посмотреть на себя так, как другие на тебя смотрят». «Как на президента?»
«Ой, это было бы так мило, зимой ты одевал бы коричневую шляпу, а Арчи валялся бы в офисе на твоем пальто».«Хм-м-м…»
«Только представь, как ты проделываешь все, что делаешь обычно по утрам – например, снимаешь крылышки, но в Белом доме».
«Ох, послушай. Мы так долго разговаривали, что я до сих пор не снял свои крылышки». «Спусти их в туалет». «Ладно».
«А, если тебе не удастся занять пост президента, ты можешь стать таможенником».
«Что? Почему?»
«Вспомни, как тебя обыскали на таможне. Твоя сумка была набита шоколадками, печеньем, жевательной резинкой. И они засмеялись. Ты не ел ничего, кроме сладостей. Ты был самым большим сластеной из всех, кого я когда-либо знала. А теперь у тебя проблемы с желчным пузырем, и тебе приходится принимать большие белые пилюли перед едой. Я все время тебе твержу, чтобы ты его удалил».
«Мне надо покрасить волосы. Я еще не сделал этого сегодня».
«Ты так много времени проводишь дома, возишься с цветом волос, ресницами и бровями. Когда мы говорим по телефону, я всегда слышу, как где-то у тебя другая Б орет: „Я сейчас выброшу этот „Клэрол-07"!“ Не думаю, что следует выбрасывать краску для волос, но, по-моему, тебе лучше выкрасить обе брови в одинаковый цвет. Если ты остаешься дома и не приходишь на Фабрику, это означает, что ты, наверное, отдал свой парик в химчистку или перекрашиваешь его. Сзади твой парик всегда такой взъерошенный, что хочется его пригладить. Иногда у меня возникает желание сдернуть парик у тебя с головы, но почему-то я никогда не могу этого сделать. Я знаю, тебе было бы больно». «Пока, Б».
1. Любовь (Отрочество)
Детские годы чеха. – Летние заработки. – Чувство одиночества. – Делиться проблемами. – Я заражаюсь проблемами. – Моя собственная проблема. – С кем я снимал квартиры. – Психиатр так и не перезвонил. – Мой первый телевизор. – Моя первая сцена. – Моя первая суперзвезда. – Моя первая аудиокассетаА: Мне нравится твоя квартира.
Б: Квартира хорошая, но места хватает только для одного или для двоих, если они очень близки.
А: Ты знаешь двух очень близких людей?
В какой-то момент своей жизни, в конце 50-х, я почувствовал, что заражаюсь проблемами своих знакомых. Один мой друг безнадежно влип в роман с замужней женщиной, другой признался, что он гомосексуалист, а женщина, которую я обожал, проявляла явные симптомы шизофрении. Я никогда не думал, что у меня есть проблемы, потому что я никогда не пытался их точно определить, но теперь я почувствовал, что проблемы друзей внедряются в меня, как микробы.
Я решил пройти курс лечения у психиатра, как и многие мои знакомые. Я чувствовал, что следует определить хоть бы часть моих собственных проблем – конечно, если окажется, что они у меня есть, а не просто разделять проблемы друзей, страдая вместе с ними.
В детстве со мной трижды случалось нервное расстройство с промежутком в один год. Первое – в восемь лет, второе – в девять, третье – в десять. Приступы – пляска Святого Витта – всегда начинались в первый день летних каникул. Не знаю, что это означало. Потом я проводил все лето, слушая радио и валяясь в постели с куклой Чарли МакКарти и невы-резанными куклами из альбомов для вырезания, разбросанными по одеялу.
