Жак Эргон - Повседневная жизнь этрусков
Или вот еще один вполне резонный вопрос: как мог полностью исчезнуть этот гордый и могучий народ, имевший столь древнюю и упорядоченную цивилизацию?
Российский историк Е. В. Мавлеев считает: «Конец этрусков парадоксален. Он происходит на виду у всех, в самом центре Италии в эпоху Юлия Цезаря и Октавиана Августа, но его не замечают. Сами этруски уже давно готовились к уходу. У них имелось учение, по-видимому, записанное в несохранившихся книгах, в котором говорилось о продолжительности существования всего на свете, в частности этрусской цивилизации. Ей предрекалось жить не более десяти веков».
Поясним, что «век» у этрусков — это понятие условное. В Этрурии, как и в других древних цивилизациях, отсчет времени был доверен священникам, которые устанавливали календарь путем расчета фаз Луны, отмечавших месяцы, в то время как при помощи Солнца определялись годы. Именно они определяли также количество дней, которые надо было добавлять к лунному месяцу, чтобы добиться согласования календаря с сезонами солнечного года, фиксировали начало нового года или конец века. Фактически, века у этрусков были идентичны поколениям, и их окончания могли толковаться по божественным знамениям, которые могли иметь самые разные интерпретации (начало отсчета приходилось приблизительно на 1050 год до н. э., четыре первых века длились по 105 лет, пятый — 123 года, шестой и седьмой — по 119 лет и т. д.).
По словам Жана Ноэля Робера, для этрусков начало каждого нового века «означало еще один шаг к неизбежному концу». Рассуждая на эту тему, французский историк пишет: «Трудно поверить, особенно в последние этрусские века, что тосканцы смотрели на знамения без чувства тревоги: приближение объявленного последним десятого века должно было вызывать у них чувство бессилия, которое должно было провоцировать страх и еще большую религиозность».
Фатализм, тревога, чувство бессилия… Все это, конечно, очень интересно, но никак не может служить объяснением исчезновения целой цивилизации. Более материалистической выглядит теория, которая в качестве причины гибели Этрурии называла эпидемии, в частности эпидемии малярии. Однако и здесь легко найти возражение: трудно понять, почему же тогда всем другим культурам и народам, жившим рядом с этрусками, удалось избежать гибели.
Е. В. Мавлеев, серьезно занимавшийся этим вопросом, предлагает следующую причинно-следственную связь: «Вернемся к этрусской версии. Историю страны можно разделить на два явных, но неравных периода: VII–VI вв. до н. э. — расцвет; IV–I вв. до н. э. — все убыстряющийся упадок В конце VI — начале V в. до н. э. из Рима изгоняется этрусская династия царей. В результате прекращается прямая связь Этрурии с колонизованной этрусками Кампанией. Предоставленные сами себе этрусские города вскоре были захвачены местными племенами».
Действительно, в V веке до н. э. в Италию вторглись кельты и захватили колонизованную этрусками Паданскую равнину. Греческая морская блокада, установленная после 474 года до н. э., лишила этрусков свободы передвижения и торговли. Соседний Рим, воспользовавшись ослаблением Этрурии, начал решать за ее счет свои территориальные и аграрные проблемы. Эллен Макнамара делает следующий вывод: «К несчастью для этрусков, они оказались соперниками греков на море в период расцвета их мощи и военными противниками римлян и галлов, чрезвычайно грозных соперников. Этруски не смогли объединиться, когда в этом возникла необходимость». В соответствии со своим любимым принципом «разделяй и властвуй» Рим приступил к планомерному покорению Этрурии. Сначала Южная Этрурия была отсечена от Северной, и земли этрусков разделили надвое. Затем началась изоляция внутренних районов. Вдоль побережья Тирренского моря стали одна за другой возникать римские колонии. Для этрусков все это имело катастрофические последствия.
С сожалением приходится констатировать, что этруски, несмотря на тайну, окружающую их происхождение и язык, несмотря на сложность и величие их цивилизации, которая фактически вывела Апеннинский полуостров из тьмы варварства, не смогли противостоять своим ученикам, которых они сами же и воспитали. Увы, благополучие Этрурии оказалось непродолжительным. Ее богатства не могли не привлечь алчных и воинственных римлян, которые не пожелали терпеть рядом с собой соперников, которым они стольким были обязаны. Это грустно, но так было и будет всегда. Наилучший учитель — это тот, кто побуждает учиться и доставляет средства к этому, но при этом сам благодетель всегда стесняет, ибо благодарность, то есть переваривание благодеяния, всегда является процессом практически невыносимым.
Предлагаемая вниманию читателей книга Жака Эргона не содержит научных сенсаций, ибо современная наука пока не может предложить нам кардинально новых знаний об этрусках. Она лишь представляет русскоязычному читателю еще одну попытку взгляда на этрусскую цивилизацию. Не претендуя на окончательное разрешение всех вопросов, автор пытается систематизировать уже известные факты с точки зрения повседневной жизни этрусков. Это определение, как и в других книгах знаменитой французской серии «La vie quotidienne», охватывает широкий круг вопросов — внешность этрусков, их характер и темперамент, этрусская семья, письменность, застолья, развлечения и игры, общество этрусков, их города и жизнь в них. Сохраняя верность избранной им тематике, автор намеренно оставляет за скобками многие важные политические, экономические, военные вопросы. Тем не менее его желание показать повседневную жизнь этрусков представляется весьма оригинальным, ведь этруски, какие бы мистическо-легендарные черты им ни приписывались, жили и умирали, ели, любили, строили дома, как и мы с вами. Короче говоря, они занимались тем же, чем миллиарды других людей на Земле, но занимались этим по-своему, и Жак Эргон блестяще показывает нам этрусскую цивилизацию во всей ее оригинальности.
На наш взгляд, рассматриваемая книга, отличающаяся истинно академической солидностью и доступным стилем изложения, будет интересна как для специалистов-историков, так и для самого широкого круга читателей.
Сергей Нечаев
Введение
Для большинства людей само слово «этруски» априори исключает всякую мысль о повседневности. Его произносят с придыханием, что отбивает всякое желание перенестись в сферу реальной жизни. Наши современники, очарованные чудесными предметами искусства, которые, доселе неведомые, открылись им благодаря знаменитой Луврской выставке 1955 года[1] и великолепным иллюстрированным альбомам, готовы представить себе их создателей жившими вне времени и пространства — если они жили вообще. Это дети тайны и мрака, и ослепительные золотые фибулы, украшавшие плащи их женщин, сияют тем ярче, чем непрогляднее становится окутывающая их тьма веков. Для многих они не смиренные рабы истории, а персонажи мифов и легенд. В этой книге мы попытаемся доказать, что этруски, в отличие от аримаспов и жителей Гипербореи, существовали на самом деле.
Выполнить поставленную задачу не так-то просто: письменные источники скудны, язык этрусков (о котором пойдет речь далее) непонятен, их изобразительное искусство неоднозначно. Этруски, дожившие до времен императора Августа, представляли собой, по словам Дионисия Галикарнасского, «очень древний народ, не похожий ни на какой другой ни своим языком, ни обычаями».{1} Этруски не отгораживались от мира железным занавесом, но, будучи от природы гордыми, не делились своими секретами с первым встречным. А самое главное — они обладали даром видеть и изображать вещи не такими, какими те были на самом деле. Сочетая народную мудрость с живым даром наблюдения и самовыражения, они сделались страстными почитателями того, что считали самым прекрасным — Греции. Они стали проводниками и последователями греческой цивилизации в своей далекой стране, почти растворившись в наследии Эллады. Так в Италии зародилось необычное и благородное пристрастие, сохранявшееся на протяжении всей ее истории, отраженное на стенах домов Помпеи и во дворцах государей эпохи Возрождения, — стремление воссоздать в будничной повседневности постоянное и многоликое духовное присутствие Греции. Сколько венецианцев в XVI веке и жителей Кампании в первом столетии переживали историю любви Ариадны или подвигов Геракла, словно свою собственную! Мещане из Геркуланума, используя прием оптической иллюзии, украшали свои тесные дома просторными эллинскими колоннадами. Уже во времена Тарквиниев этруски витали в мечтах, веря, что соседствуют с богами.
Наша попытка увидеть их истинное лицо, застигнуть их в присущей им горделивой небрежности во многом обречена на неудачу из-за нетерпения и приверженности к чрезмерной систематизации, которые долгое время обуревали историков. Очертания предметов тонут в тумане теорий и предположений. Говорят, что сфинкс задает только две важные загадки, и если найти на них ответ, остальное прояснится само собой. Загадка этрусков заключается, во-первых, в происхождении этого народа: когда мы узнаем, откуда они пришли, мы узнаем, кем они были. Вторая загадка касается этрусского языка: обычно считается, что он непонятен и не поддается расшифровке, но найдись только гениальный лингвист — и эти таинственные люди стали бы для нас близкими и понятными.
