Мартирос Ананикян - Мифы Армении
Глава 2
Главные божества
Страбон, прославленный греческий путешественник I века н. э., в своих заметках о культе Анаит в Эрезе (Эризе) говорит, что «и мидийцы, и армяне почитают все, что является священным для персов, но, кроме того, армяне чтят Анаит».
Официальная (или жреческая) реорганизация национального пантеона, должно быть, была предпринята примерно перед самым началом нашей (христианской) эры. Агафангел[6] ясно дает нам понять, что царь Хосров, возвратившись после успешных набегов, «приказал разыскать семь великих алтарей Армении и отдал почести с всякими пожертвованиями и ритуальной пышностью святыням своих предков, Аршакидов». Этими святынями были главные храмы семи богов: Арамазда, Анаит, Тира, Михра, Баал-Шами-на (армяне произносили как Баршамин), Нанэ и Астхик. Возможно, эти боги и богини все были покровителями (духами) семи планет. Если это так, то Арамазд был повелителем Юпитера, Тир соответствовал Меркурию, Баал-Шамин или Михр – Солнцу, Астхик – Венере, сейчас называемой Arusyak, «маленькая невеста». Луна ассоциировалась с Анаит или Нанэ. К этим семи национальным божествам вскоре присоединилось восьмое. Широко известен культ Ваагна, который на самом деле изначально был соперником Баал-Шамина и Михра. Можно также добавить, что получили распространение культы солнца, луны и звезд как таковых и, вероятно, определенное признание – Спандарамет и Затик. Армения полностью переняла культ природы, выражавшийся в поклонении горам, рекам, родникам, деревьям и т. д.
Среди главных божеств Арамазд был самым сильным, а Анаит – самой популярной; вместе с Ваагном они образовали триаду. Это превосходство трех богов ставило остальных в незавидное положение второстепенных божеств.
Мы знаем совсем немного о культах древней Армении, но можем сказать в общих чертах, что вряд ли они представляли собой большее смешение разных верований, чем пантеон.
«Храм» обозначается по-армянски двумя словами: Mehyan (возможно, произошло от Митра – Михр) и Tajar (имело также значение «столовая»). Множественное число слова Bagin, «алтарь», также значило «храм» или «храмы». В храмах хранились несметные сокровища, но они распахивали свои двери перед всеми входящими.
Агафангел описывает пожертвования, сделанные Хосровом после его возвращения из победоносных походов, такими словами: «Он приказал отыскать семь великих алтарей Армении, и он отдал почести святыням своих предков, Ар-шакидов, пожертвовав белых быков, белых баранов, белых лошадей и мулов с золотыми и серебряными украшениями и вышитыми золотом и отделанными бахромой шелковыми покрывалами, золотыми венцами, серебряными жертвенными чашами, прекрасными вазами с драгоценными камнями, великолепными одеждами и роскошными украшениями. Он также отдал пятую часть награбленного добра жрецам и щедро одарил их».
В Баязиде (древний Баграванд) был найден старинный армянский алтарь с рельефом. Вверху – странное животное, по обеим сторонам – мужчины, одетые в длинные туники. Один – безбородый и несет тяжелую булаву. Другой – с бородой. Их головные уборы, фригийские по своему виду, различаются в деталях. У обоих мужчин руки воздеты в молитве.
Вероятно, слово «жертвоприношение» обозначалось как spand (лит. sventa, персидское spenta, «священный», греч. ontv8w, «совершать возлияние»); место для жертвоприношений называлось Spandaran, «священное место»; и жреческий род, ответственный за жертвенные ритуалы, был известен как Spandunis. Он занимал высокое положение среди армянской знати.
Даже сегодня Spandanotz имеет значение «бойня», a Spananel – «убивать, умерщвлять». Ни одно армянское слово со значением «жрец» больше не дошло до нас, учитывая, что Кштп – сирийского или азиатского происхождения. Кроме рода Спандуниц был также род Вахуниц, призванный служить жрецами в храмах Ваагна. Этот род также принадлежал к знати.
Жречество было в таком почете, что армянские цари часто отдавали одного или нескольких своих сыновей служить жрецами в прославленных храмах. Местом захоронения важных жрецов считается Багаван (город богов). Страна могла гордиться главным образом тем, что обладала такими жреческими (священническими) родами.
Глава 3
Иранские божества
Арамазд
Кто бы ни был главным божеством армян, когда они завоевали Урарту, в более поздние времена это важное положение занял Арамазд. Арамазд – искаженное Aura Mazda из древне-персидских надписей. Его культ, некогда широко распространенный, одно из самых достоверных доказательств существования в Армении зороастризма, хотя и в очень примитивной, несовершенной форме. Несмотря на этот факт, армянское божество, несомненно, является точной копией своего персидского тезки. Оно обладает некоторыми чертами, которые напоминают нам о более древнем небесном боге.
В отличие от Ахурамазды Зороастра (Заратуштры), Арамазд был верховным богом, но ему не была присуща исключительность. Рядом с ним находились другие боги, пришедшие отовсюду, для которых он был отцом. Анаит, Нанэ и Михр в определенном смысле считались его детьми. Хотя некоторые священники греческой церкви в IV веке рассматривали армянское язычество как значительный шаг в приближении к христианскому монотеизму, надо признать, что оно скорее было отражением прославленного зороастризма, а верховенство Арамазда никогда не восходило в Армении к монотеизму, при котором положение других богов и богинь могло быть принижено превращением в простых ангелов (Амеши и Азаты). Арамазд изображен Ага-фангелом творцом небес и земли, также как и Ксерксом, который говорит в одной из своих надписей: «Аурамазда – великий бог, величайший среди богов, создатель этого неба и этой земли». Армянского Арамазда называли «великим», и он, должно быть, обладал величайшей мудростью (арм. imastun, родственное слову mazdao), но чаще всего он характеризовался как ari, «мужественный», «храбрый», что заставляет вспомнить слово «агуа» (арии, индоиранские народы).
Очевидно, он был милосерден и миролюбив, как и почитавшие его люди, для которых мудрость обычно несет в себе идею добродетели. Насколько нам известно, он никогда не изображался воинственным богом, не находился в противоречии с источниками зла, как это отмечается у авестийского Ахурамазды. Однако он, без сомнения, отстаивал справедливость и боролся за нее (арм. ardar, «справедливый», иран. arda, санскр. rita).
Более того, Арамазд дарил процветание, особенно «изобилие и тучность» земле. В этом – проявление его древнего характера небесного бога. Его излюбленный эпитет – Amenaber, «приносящий добро». Он делал поля плодородными, а сады и виноградники давали богатый урожай, несомненно, благодаря посылаемому им дождю. Мысль о богине земли отодвинулась на второй план в умах армянского народа. Но абсолютно вероятно, в этой связи что-то подобное фракийской или фригийской вере в Диониса в их воображении соединялось с Арамаздом, и кроме его интереса к плодородию земли его имя иногда использовали для перевода имени греческого Диониса. Все-таки даже персидский Ахурамазда имел отношение к урожаю, и, по словам профессора Джексона, он был «великодушным» богом.
Его добродетельная сущность – источник плодородия, изобилия и причина главенства Арамазда на новогодних празднованиях Навасард. Согласно более позднему календарю XIX века, они наступали в конце лета и, начинаясь 11 августа по юлианскому календарю, продолжались шесть дней. Хотя изначально армянский Навасард, подобно его персидскому аналогу, праздновался ранней весной. Несмотря на факт, что Аль-Бируни[7], в соответствии с более поздней, персидской (семитской?) точкой зрения, считает, что эти празднества устраивались в честь Сотворения мира, можно с уверенностью сказать, что и в Армении, и в Персии это были торжества, связанные с земледелием и с поминовением усопших (см. также главу о Шаапете – гл. 8) и имевшие своей целью добиться дождя и прибавления урожая. На деле Аль-Бируни сообщает нам о том, что в Навасард персы высеивали «на блюде семь полос из семи разных сортов пшеницы и от того, как они росли, делали выводы относительно урожая зерновых в этом году». Они также обливали себя и других водой; обычай, который до сих пор распространен среди армян в пору весеннего сева и праздника Преображения в июне. Изначально это было благое магическое действо призывания дождя. Связь Навасарда с фраварти (арм. Hrotik, Гротиц) – месяцем, посвященным в Персии и, возможно, в Армении душам предков, очень значима, потому что в древней арийской религии эти души особенно заинтересованы в плодородности земли.
В более поздний (христианский) Навасард, в августе, второй урожай пшеницы уже находился на току или был надежно спрятан в амбарах, деревья гнулись под тяжестью сладких и сочных фруктов, и сбор винограда был в самом разгаре. Во многих местностях Навасард принимал характер fete champetre, сельского праздника, который отмечали рядом со святилищами. Деревенские жители стекались туда со своими пожертвованиями и дарами, с дикой музыкой и простыми танцами. Но Навасард также праздновали в маленьких и больших городах, где находились более знаменитые храмы Арамазда, привлекавшие огромное количество паломников. Мовсес[8] особо упоминает этот праздник в связи с Багаваном, городом богов. Григорий Маги-строс (XI в.) говорит, что царь Арташес (190 г. до н. э.) на своем смертном одре, страстно желая увидеть дым, устремляющийся вверх из труб и плывущий над деревнями и городами в новогоднее утро, вздохнул: